Вооруженность выводилась как доля полного носимого снаряжения. За эталон Алексей взял средний переносимый пехотинцем вес, который колебался в районе 60 фунтов, оставаясь неизменным со времен Античности. С определенными колебаниями. И отнес к легко вооруженным пехотинцам или всадникам тех, что имели вооружения не более 20 фунтов, а к тяжелым — тех, кто выше [50]. Как наступательного, так и защитного вооружения.
Иными словами — он создал некую табель о рангах, классах, видах и категориях. Только применительно к историческим видам войск. Вполне, к слову, распространяемую и на войска XVII века.
Не забыл он и оружие. И здесь он отыгрался по полной программе, помня о том ужасе, что в далеком XXI веке творился в ситуации вокруг закона об оружии. Где в ГОСТе стояли такие формулировки, что подчас один и тот же клинок мог относится к разным видам. И относился, в зависимости от настроения и мотивации эксперта.
Так, например, полноразмерное одноручное белое оружие он делил на два класса — с прямым и искривленным клинком. А потом по количеству лезвий выделял палаш и меч для первого класса и по стороне заточки саблю с ятаганом для второго. То есть, отдельно не вводя ни шпагу, ни рапиру, указывая эти слова как вариант меча.
Здесь же Алексей закрепил такие понятия как мушкет, карабин и пистолет, разнеся их по признаку относительного удлинения ствола. Противопоставил стрелковое вооружение артиллерии по калибру. И, заодно, навел порядок в калибрах, опираясь на английский торговый фунт и дюйм, как привычные для него. Ведь в XXI веке если где какой фунт, али дюйм и употреблялся, то именно что английский. И мал-мало к ним он хоть как-то привык. Да и какая у него была альтернатива? Вводить метрические калибры? А с какой радости? Ведь у него не было ни авторитета, ни власти утвердить такую. Даже если бы он помнил, как ее «нарисовать». Да и зачем? Куда важнее навести порядок в том, что уже есть…
Калибр стрелкового оружия он описал как сотую доля дюйма. Ибо все, что имеет диаметр канала ствола более дюйма относилось к артиллерии.
Орудия он продолжал уводить от весовых калибров. В частности, он привязал уже всем привычные фунтовые калибры к дюймовым [51]. Строго. Установив твердые соответствия. Держа в уме не только стремление к упорядочиванию калибров и приведению имеющегося парка орудий в единый стандарт, но и к переходу на названия, через замещение.
По идее можно было бы сохранить и фунтовые калибры. Однако у них вес и размер ядра привязывались к зазорам. Из-за чего, например, 3-фунтовая пушка времен Тридцатилетней войны стреляла ядром диаметром в районе 70-мм, а Наполеоновских войн — уже в 72-мм. То есть, ядера в формально одном калибре варьировался, в зависимости от исполнения, а нередко и конкретной системы. Сюда же относилась путаница и в гаубицах да мортирах [52]. В общем — бардак… хаос… его-то царевич и попытался упорядочить…
Немного грубый подход, хотя и во многом революционный. Более того — вполне практически пригодный. Позволяющий быстро и однозначно классифицировать любой образец вооружения. Что иной раз довольно удобно для учета и планирования, дабы устранить путаницу.
Царь полистал брошюрку.
Молча.
Посмотрел на сына. И после небольшого раздумья ответил:
— Не спеши с изданием. Я внимательно изучу и верну ее тебе с правками. Хотя… — покачал он головой. — Не время вот такими вещами заниматься.
— А почему нет? Затраты копеечные. Пользы же немало. Ведь хорошо и удобно, когда все по полочкам разложено. И всегда ясно где, что и как. Да и не сейчас я этой работой занимался. Вон который год читаю и общаюсь. Еще с Патриком Гордоном этот классификатор обсуждал, начиная составлять…
— Копеечные? — усмехнулся царь.
— Да. Издание данного справочника…
— Да при чем тут издание?! — рявкнул царь. — Если его издавать, то надо много чего переделывать. Те же пушки все да мортиры с гаубицами переливать по-новому. Ядра переливать. Гранаты с бомбами. И так далее. Ты хоть понимаешь, какая это морока? А у нас война! Война! Понимаешь?
— И чем война мешает наведению порядка? — невозмутим выгнув брось, спросил Алексей.
— Ступай… — хмуро ответил отец.
Глава 7
1701 год, июнь, 18. Вена — Москва
— Наши союзники в северных Нидерландах разбиты, — мрачно произнес Карл, сын Леопольда Австрийского и претендент на корону Испании от Габсбургов.
— Это случайность, — отмахнулся Евгений Савойский, которого по такому делу выдернули из войск для участия в совете как лучше полководца Австрии. — Карл действовал поспешно и необдуманно. Вопреки здравому смыслу.
— Пусть так, но англичане и голландцы разбиты. Не давая им собраться с силами, шведы давят с востока, а с запада в северные Нидерланды вошли французы. — заметил эрцгерцог Иосиф.
— Вот! — воскликнул Карл — Они разгромлены!
— И мы остались один на один против Франции, Испании и Швеции…
— И турок, — дополнил отца Иосиф.
— А что, они уже перестали боятся русского десанта?
— Судя по всему Людовику не сильно и хочется скармливать северные Нидерланды Карлу, — усмехнулся эрцгерцог. — Русские пока заняты домашними делами. Султана же осаждают голландские, английские и, о чудо, французские послы. По всем правилам военной науки. Самым решительным образом ведя траншеи к его укреплениям. Говорят, он от них в гареме прячется.
— Мы можем ему только посочувствовать, — тяжело вздохнув, произнес Леопольд.
— Ему действительно стоит посочувствовать, — согласился Иосиф. — Удалившись в Эдирне он практически не занимается государственными делами. Что очень скоро должно поставить крест на его земном пути.
— Брат? — спросил Леопольд.
— Да. Его брат Ахмед, куда более деятельный и активный… скажем так — проводит слишком много времени в окружении янычар. И там настроения весьма занятные.
— Янычары опять воду мутят… — скривился Карл.
— Они считают, что поражение османского флота при Керчи и Азове всецело на руках Мустафы, который распустил моряков и не занимается делами. Да и утрату Азова с Керчью они туда же приписывают.
— Неужели они думают, что, сменив султана, они смогут разбить русских на море?
— Нет, отец. Флот строиться не быстро и дорого. Равно как и непросто найти подходящие экипажи. Нет. Янычары считают, что с русскими надо будет разбираться позже. Когда к тому будет подходящий момент. А сейчас замириться. И ударить по нам. Ведь почти все наши войска сейчас в Италии и на Рейне. Где скованны французскими армиями. Отличный способ попытаться вновь взять Вену. Мне не известно, ведают ли они уже о успехах этого шведа. Но если узнают, то, как мне кажется, только укрепятся в своих убеждениях. Ведь теперь французы навалятся на нас с новыми силами.
— В Венгрии неспокойно, — добавил к словам брата Карл. — Мне кажется эти Ракоци опять что-то затевают [53].
— Нам нужно как можно скорее выходить из этой войны, — произнес Иосиф. — Да, корона Испании нашему дому очень нужна. Но из-за этого проклятого шведа мы оказались в крайне незавидном положении. Хотя выглядело все неплохо… еще какие-то два месяца назад.
— Да, — меланхолично кивнул Леопольд. — Англичане с голландцами хотели перейти в наступление и разбить французов во Фландрии, а потом подходящих им на помощь шведов. По частям. Но французы благоразумно отступили, не ввязываясь в генеральное сражение. Шведы же… их было меньше, у них не было артиллерии, и они все же, атаковав с ходу, победили. Что это как не происки Лукавого?
— Зная о численности и составе шведских войск Джон Черчилль оставил часть своих сил в гарнизонах. Чтобы обезопасить свою армию. Опасаясь, что французы решатся ударить ему в спину. — произнес Евгений Савойский. — Это вполне разумный поступок. Французы ведь действительно попытались двинутся за ним, пока не уперлись в гарнизоны.
