скрывал пятно, но выбившаяся из-под ремня белая рубашка была окрашена в алый.
Он поднял на меня полные страха глаза.
- Ах да, где мои манеры? – Ухмыльнулся я, вскидывая катану, - и тебе привет, парень!
Сжавшись еще сильнее, коротышка с силой прыгнул. Пролетев с десяток метров, упал и кубарем покатился по земле.
- Мы еще не поговорили! – Взревел я и побежал в его сторону.
Он на корточках дополз до гроба и залез внутрь, запирая за собой крышку.
- Да ладно тебе, рана ж пустяковая! Сэм вмиг ее залечит. Тебе же еще жить и жить!
Заперся в гробе наглухо. Снаружи не было ни одной ручки, а щель между крышкой и основанием оказалась настолько маленькой, что в нее невозможно было просунуть лезвие кухонного ножа.
- По-хорошему выходи!
Он не отреагировал. А я предупреждал.
От злости ткнул концом катаны по крышке. Лезвие вошло в дерево, как в кусок масла.
- Это же невозможно! Оно держит снаряды! Оно… - Донесся плаксивый голос младшего Гоголева.
Договорить он не успел. Из гроба раздался душераздирающий крик, от которого у меня сперло дыхание и пошли мурашки по коже. Он становился все сильнее и сильнее.
Я попытался вытащить клинок, но не смог. Катана застряла намертво и не прогибалась ни на миллиметр в сторону, как бы не прикладывал усилия. Такая тонкая сталь не могла быть монолитной. Она раньше казалась мне иной.
Магическое зрение будто сломалось. Не выделяющий никакую энергию гроб стоял на белой земле. Из крышки торчала такая же белая катана, будто в ней никогда и не было магии.
Крик внезапно оборвался. По катане вверх поползла черная энергия, возвращая ей былой вид. Теперь она с легкостью поддалась. Без особого труда вытащил клинок.
На гладкой крышке гроба осталась тонкая щель, в которой торчало лезвие. Сглотнув тяжелую вязкую слюну, я наклонился в упор к ней и заглянул в нее.
***
Павел Александрович Шатый посмотрел на часы. В последнее время они немного барахлили. Еще и Николай куда-то исчез, так и не сдержав обещание посмотреть на неровно тикающий механизм.
- Пора, - сказал барон, открывая дверь кареты.
Щелкая тростью по брусчатке, по крыльцу, по гладко вымытому полу ателье «Мотылек» Шатый подошел к лестнице на второй этаж. Задумавшись, подошел к зелени в горшках.
- Зачем так заливать растения? – Покачал головой он.
Высказать недовольство по поводу недолжного обращения с подобиями цветов оказалось некому. На первом этаже было пусто. Неудивительно, слишком рано для рабочего дня. Тем страннее, что входная дверь оказалась открыта.
- Проходной двор – зашел и бери, что хочешь, - Проговорил Шатый и схватил пару сушек с тарелки у стойки.
Выбивая шаг, поднялся по лестнице. Остановился перед последними двумя ступенями, на которые едва попадал солнечный свет с улицы. Немного раздумав, поднялся наверх. Толкнув тростью дверь, посмотрел внутрь проема.
Из-за толстый штор из черной ткани комната была в полумраке. Камин давно остыл и даже маленького огонька не осталось на углях. Единственный свет попадал только со стороны, откуда Шатый пришел. Однако конструкция здания прямые солнечные лучи внутрь комнаты не запускала, ограничиваясь отражениями от ступеней лестницы и стен.
Хозяйка сидела на черном кожаном диване в платье, которое снять с вечера у Борисовых не успела. В руках она взбалтывала бокал с вином, пристально всматриваясь в красную жидкость, будто стараясь в этой темноте высмотреть хоть какие-то детали в нем.
Барон посмотрел на часы.
- Вы не против, госпожа Троекурова, если я подожду в дверях двадцать секунд? – Поинтересовался он.
- Невежливо заставлять даму ждать, - устало произнесла Лидия и зевнула.
- Я заметил, что вы меня ждали.
Создалось непродолжительное молчание. Гость смотрел на часы, а хозяйка лениво болтала вино в бокале.
Оконное стекло разбилось, а по шторе раскинулось пламя от зажигательной жидкости. В считанные мгновения огонь охватил половину ткани.
Лидия махнула рукой. Штора подлетела в воздух и разорвалась на мелкие лоскуты, которые испарились на лету от пламени.
- Зачем портить такую хорошую ткань? – Грустно произнесла женщина, морщась от заполонившего комнату солнечного света.
- Вот так мне ваше жилье нравится больше. Оно стало немного гостеприимнее.
Барон разместился напротив Лидии, положив трость себе на колени.
- Вы пришли обижать одинокую женщину, Павел Александрович?
- Знаете, госпожа Троекурова, я вообще-то джентльмен.
- Вы? И как это проявляется с вашей точки зрения?
- Джентльмен сперва узнает, заслужила ли женщина того, чтобы ее обидели. Давайте, госпожа Троекурова, выясним это. У меня есть к вам несколько вопросов…
Глава 20
Я отодвинулся подальше от щели в крышке гроба. Встряхнул голову от странного наваждения и сплюнул густую слюну. Не только у нас веселье в это утро.
Стоит помочь
