деле это важно. Вот позвонят с распоряжением от министра, а ты: — «А уже все выполнено!» Плюсик? Плюсик.
— Мне бы домой позвонить. Из приёмной можно? — вспоминаю я.
— Вера, — кричит Жердаков, опять нажав кнопку селектора.
Реактивная Вера так и похудеет скоро, а это нежелательно — бедра у неё аппетитные!
— Привет, сын! Да жулик один (отец всех преступников называет жуликами) залез в дом, но наш Снежок его словил на выходе грамотно. А тут и я пришёл, — смеётся батя.
— Ты отоварил его, наверное? — интересуюсь я.
— Да нельзя! Вера не разрешает! — пригорюнился на том конце провода батя.
— Какая вера? Ты в религию ударился? Покрестился, что ли? Ударят по правой щеке, подставь левую? — шучу я.
Батя смеется, шутка зашла.
— Но кусок уха я ему на память отрезал, ножичком, — признается отец. — Мне, кстати, Вера выпить даже вечером разрешила.
— Анекдот хошь? — спрашиваю я и продолжаю:
«Мужик женился и через год встречается с другом. Друг ему:
— Пойдем пивка выпьем?
— Нельзя, жена не разрешает.
— А давай в картишки поиграем?
— Нельзя, жена не разрешает.
— Закуривай, что ли, — ворчит друг.
— Нельзя, жена не разрешает!
— Ну, ты и женился! Жалеешь, наверное, теперь?
— Жалеть тоже нельзя!»
Ржут все, и два терпеливых типа в приёмной, и Вероника, и батя.
— Звучит как тост, — сквозь смех произносит отец.
— Какой? — интересуюсь я.
— Так выпьем же за то, чтобы жалеть было можно! — говорит отец, вызывая ещё больший смех в приёмной.
Поговорив с отцом, иду на выход.
— Анатолий, — догоняет меня Вероника.
— Ты извини, я сегодня сама не своя с утра, вот и накинулась на тебя.
В руках у неё шоколадка. Я что, малец какой? Хотя у меня Бейбут в команде есть.
— Проблемы? Помочь? — серьёзно спрашиваю я, ибо злиться на красивую и ласковую с тобой женщину, я не умею.
— Да так, женские дела, ничего серьёзного, — отмахивается та.
«ПМС, наверное, — решаю я в автобусе. — Трудно бабам живётся».
В гостинице натыкаюсь на злого Гришу, о чем-то разговаривающего с директоршей. Дальше они, не заметив меня, направляются в кабинет Марины Львовны.
— Дайте телефон, пожалуйста, — прошу я у тетки за стойкой.
После едва заметной заминки телефон мне дают.
Звоню в приемную:
— Вера, это Толя, скажи шефу, что Гуцаев сейчас в гостинице, если его ищут.
— Будет сделано! — рапортует та.
Через пару минут раздается звонок, и недоуменно смотрящая на меня тетка произносит, протягивая трубку:
— Это вас!
— Толя, подзадержи его, минут через пять приедут за ним, — слышу голос Жердакова.
Да не вопрос! Тут в гостиницу заходят остальные члены нашей делегации. В том числе и тренер.
— Зоя, Марина у себя? — спрашивает он у хмурой тётки.
— У себя, но не одна, подожди тут, — зловредно отвечает сотрудница гостиницы, как оказывается, Зоя.
— Парни, тормозните, нужны будете, — прошу я своих соседей.
Игорь Леонидович, помявшись, тоже ждет с нами на диване, достав коробку с тортом из сумки с амуницией.
«Кобель», — равнодушно отмечает подсознание.
Ждать пришлось недолго. Видим выходящего в фойе из кабинета директора Григория. Леонидыч смурнеет, понимая с кем была занята дама его сердца.
— Вот кого рад видеть, так это вас! Тебя, киргиз, особенно. Нескоро ты уедешь из Норильска — побои я снял, заявление написал. Жди сегодня гостей в форме!
Бейбут хмурится. Милиции он не боится, а вот то, что он опять киргиз, его очень злит, а ещё и бить нельзя, по крайней мере, в нашем с тренером присутствии.
А заява, думаю, — ерунда, она фиксирует только факт сопротивления хулигана «иным лицам». Тут ещё и Мария Львовна некстати вышла и слушает его монолог.
— Теперь с тобой, тренер, — поворачивается он к Игорю Леонидовичу.
Дальше сказать ничего не успевает — в гостиницу входят трое ППСников, морозных и могучих. Два сержанта и капитан. Капитан-то зачем?
— Молодцы, быстро приехали! Работайте, парни! — говорит довольный Гриша.
— Гражданин Гуцаев? Вы арестованы, вот постановление о вашем аресте, — изумляет Гришу (да и всех остальных, кроме меня) капитан.
— Не понял?! — растерянно сказал Гриша.
— Пакуйте его, — мотнул головой капитан своим подчинённым.
— Я же забрала заявление! Гриша, я забрала! — возбудилась Марина Львовна.
Но Гришу уже, наклоня гривастой башкой к полу, выводили на улицу в полусогнутом состоянии.
— Как это так? — не унималась директорша. — Когда его выпустят?
— Нескоро он выйдет, не переживайте, — хмыкнул я и собрался идти к себе в номер.
— Я сейчас его брату позвоню! — решительная директриса схватила телефон со стойки, а ведь могла это сделать и у себя в кабинете.
Бейбут и Саня поплелись наверх, а я остался послушать разговор, вернее, подслушать, меня на лестнице видно не было. Игорь Леонидович тоже остался внизу.
— Как! Кто? — почти кричала Марина в трубку. — Можно же позвонить кому-то. Не может быть! Из Москвы? Ох, да что твориЦА?
«Никто не поможет, дураков ссать против ветра нет», — довольно думал я.
— Толя, а что там за заявление? — спросил меня Бейбут, когда я зашел в нашу комнату. — Меня в каталажку посадят?
— Никто не посадит, сам министр МВД сказал, что ты молодец и правильно этому гаду врезал. Но старайся по лицу не бить другой раз, — успокоил я.
— И лучше тет-а-тет, чтобы вас не видел никто, — опытно добавил бывалый мент Саня.
Пока переодевался, в комнату зашел тренер. Одетый, значит, в номере не был, в руках у него торт — похоже, подношение Марина Львовна не приняла.
— Толя, ты что-то знаешь об этом аресте, или мне показалось? — спросил Игорь Леонидович.
— Знаю, хулиганку ему шьют и что-то ещё, — признаюсь я.
— А я молодец, зря вы меня тот раз ругали, — влез Бейбут. — Министр сказал!
— Так это ты устроил? Как? Отменить можешь? — задаёт вопросы тренер.
— Могу, но не буду, он на Бейбута заявление написал, и мне собрался вредить, да там еще, возможно, что-то за ним было, — отвечаю я. — А вам зачем за этого хама беспокоиться?
— Марина просила узнать, у неё муж погиб за речкой, одна дочку воспитывает, — признался тренер. — Трудно ей.
— Игорь Леонидович, а вот об этом я уже побеспокоился. Разговаривал и с ребятами вашими, афганцами, и с сотрудниками горкома ВЛКСМ, чтобы была оказана помощь семьям погибших. У нас в городе тоже хочу такую инициативу внедрить. Вы можете помочь, — говорю я.
— А вообще — да, — светлеет лицом тот.
Открывается дверь, и без стука входит директор гостиницы.
— Так! Кто из вас Штыба?! Зачем человеку жизнь портишь? — злая тетка оглядела нас гневным взглядом.
— Это что за наглость?! Без стука она врывается! А если я тут голый?! —
