И, естественно, этими самыми горами, что выходили как раз к искомому мысу. Собственно, и здесь, и дальше за проливом была единая горная система, разрезанная водой в достаточно низком месте. Материки любят это дело: то сходятся, то расходятся. Сейчас они, скорей всего, пребывали в стадии затянувшегося расставания. В связи с этим Дона весьма беспокоил вопрос целостности тоннеля. Он читал, будто материки каждый год проползают один-два сантиметра. Если и так, то самим материкам на это плевать – они ж не на привязи. А вот тоннель как раз привязан к обоим. Выходит, за полтысячи лет он мог растянуться или ужаться на целую сотню метров.
Если это и бред дилетанта, то довольно пугающий. А вдруг он лопнул, раз эта одна сплошная труба? Делиться сомнениями с объектами системы не стал – боялся в одиночестве. И, кажется, неосознанно начинал молиться. Даже миграция грагов не утешала: кто его знает, как эти черти сюда притащились? А вдруг, это пробная диверсия северян? Психов-то везде хватает.
Поразительно, но паранойя здорово помогала преодолевать хлопотное бегство через горы: отвлекала внимание от реальных тягот пути. Тягот нормального человека на лошади, которую натурально трясёт от грагов. Точней, нормального гада, способного залезть в воспалённые моги и успокоить бедное животное.
Армы, под которыми местные обычные убористые степняки гнули спины, предпочитали более устойчивых бронированных квакающих скакунов. Они и дома-то катались на першеронах – лишь иногда снисходили к особо крупным степным экземплярам. А тут и вовсе без вариантов. Отсюда их повышенная проходимость. Граги превосходные альпинисты, а лошадок приходилось перетаскивать черед некоторые участки чуть ли не на себе. Правда, кормить их было немного проще. Зато самих не превратить в корм значительно трудней.
Промаялись с этой биологической несовместимостью – грагов с конями, а коней с горами – три дня. В конце концов, армы поставили вопрос ребром: они, мол, и на своих двоих хороши, а лошади хреновы на всех четырёх. Нет, в качестве несунов поклажи граги перед ними полные обалдуи и неряхи. На них барахло нужно не привязывать, а приколачивать, чтоб не растрясли. Но, барахла у них немного, а нервов и того меньше.
Короче, за следующие три дня скормили бедолаг копытных ненасытным бронированным утробам. Взамен получили ещё одно подтверждение межвидовой теории: граги заточены на то, чтобы иметь кормильцев. И защитников, как бы нелепо это не звучало. Ведь при всей своей чудовищности, они довольно пугливы. А напугавшись, совершенно перестают шевелить мозгами, эксплуатируя лишь два сценария: свалить, или навалиться на врага без раздумий.
Погоня шла по пятам – а куда ж от неё деваться? Любил ли шехай своего отпрыска, или относился к нему утилитарно – имея десяток таких же – обид он прощать не привык. Три неполных десятка загубленных воинов для него так себе – щелчок по носу. А вот покушение на своё кровное – это дело принципа. Так что в первый раз разбирались с погоней уже к концу четвёртого дня.
Первым её заметил Джугу – Лэйра упорно именовала его Джучи, намекая на Чингисхановский апломб парня. «Железные» категорически пренебрегали заметанием следов. Дон с Вугом их категорически поддерживали. Чтоб замести следы грагов, требовалась целая команда метельщиков. Джугу волновался и постоянно пасся в арьергарде их арьергарда. Подолгу сидел в засаде, а после догонял работодателей по тем самым следам. Хотя, уже не работодателей – объектов его системы. А что поделать? Пришлось, чтоб на парня не облизывались. Пока что граги научились не быть людоедами лишь при наличии альтернативной пищи. Без неё наука мигом выветривалась из-под лобовых таранов.
Место битвы с передовым отрядом сына произвела на Шехая Агрема неизгладимое впечатление. Иначе он не послал бы на борьбу с обидчиками аж пять сотен. С этим не повезло: они у шехая оказались под рукой. Как раз недавно племена собрались вместе на какое-то мероприятие – было кого послать в погоню. Очень надеялись на то, что в горах такое количество лошадей не прокормить. Значит, долго вся эта богадельня не продлится. И тут неудача: джигиты шехая начали преследование не с места расправы над шехаёнышем. Они зашли откуда-то сбоку прямо из степи по цепочке ущелий, сэкономив себе пару дней пути.
Собственно, за это время преступники и шпионы как раз поравнялись со стойбищем, что лежало по другую сторону узкого, но непролазного горного хребта. А катет – изрекла на это Лэйра – всегда гораздо короче гипотенузы. И в этот раз он достался врагу. Так что вражеские кони ещё не успели оголодать на скудных горных харчах. А вот свои уже: одной травою сыт не будешь.
К вечеру четвёртого дня армы специально устроили свинячью кормёжку грагов. Те не столько порвали, сколько растоптали двух жеребцов и размазали их по дну ущелья. Девчонок отправили вперёд, а вот Дону посчастливилось присутствовать на дикой вечеринке. Гнер с Фуфом не стали стреножить бедный обед и милосердно вскрывать ему горло. Не позволили и Дону безболезненно выключить ему мозги. Они спустили грагов на коней. Естественно, кони метались, естественно граги их настигали и валяли по земле. Жрали практически живьём. Слава стабилизатору, Дон лишён ночных кошмаров – его сны под неусыпным контролем системы внутренней безопасности.
Джугу оказался умней стабилизатора. Примчался из засады, доложил, что враг уже на подходе и смылся обратно в засаду. Обед в зоопарке он пропустил. Но и «крошки», оставшиеся на столе, чуть не довели парня до обморока. А вид Троцкого с костью в зубах чуть не заставил передумать насчёт выбора компании. Но он не соблазнился предложением уйти в тыл. То ли отвага такая безумная, то ли просто дурак. Решил полюбоваться, как три арма да три чудища разметают толпы врагов.
Вот Дон вполне бы обошёлся, но мозгоуправец ребятам нужен. Не столько для мозголомной практики, сколько ради управления в бою грагами. Совместных сражений они ещё не давали. А печальный опыт с Гортензией показал: глаз да глаз за паразитами! Дед остался присматривать за щупами и заходом врага в тыл, а Дон отправился на передовую. Его засунули повыше на склон, в неприметную щель и велели не высовываться. Армы пропали с глаз. А граги просто прилегли среди камней – их шкура идеально сливалась с этой частью горного пейзажа.
И всё-таки первым в бой вступил он. Не потому, что самый умный, а потому, что самый невоеннообязанный. Десяток разведчиков, что шли впереди войска степняков, моментально углядели его на склоне. Не так уж высоко он и сидел: метров десять от подножья этой части склона. Наверно, невоеннообязанность прописана у него на физиономии – иначе, как объяснить, что разведка не стала таиться от такого горного барана.
Беспрестанно зыркая по сторонам – и даже принюхиваясь – двое самых инициативных решили взять языка. Спешились и полезли в горку. Остальные встали под ней так, чтобы коням было, где быстро развернуться и удрать. Четверо насторожили луки. Остальные вскинули арбалеты – и это странно. Гнер говорил, что степняки ими не пользуются. Что взводить их в седле невозможно. Но Дон тут же сообразил: это не против людей, это против чудовищ. То, что Гортензия тут не одна, наверняка, вычислили по следам.
Убрать альпинистов можно было в один присест. Но у Дона вдруг включилась военная смекалка – откуда и взялась? Он дал им время насладиться восхождением – даже руки демонстративно уложил на камень: безоружен и глуп. Убивать сразу не стал – просто помог оскользнуться и съехать назад. Потом ещё раз, когда до него оставалось не более метра. Операция по взятию языка затягивалась. Снизу на безруких недотёп грозно шипели.
Вот странно: эти степняки не были привычными Дону узкоглазыми коренастыми крепышами. Они ничем не отличались от прочего населения южного континента – явно прибежали сюда спасаться от войны. Но айтан Джугу был скроен совсем на иной фасон: как раз больше похож на землян-степняков. Отчасти. Размышляя о межнациональных различиях, Дон скользнул взглядом по всадникам и заметил Гоба. Тот на секунду вынырнул из густого кустарника за их спинами. Чуть ли не у самых конских хвостов. Арм чиркнул себя пальцем по горлу и пропал.
