— Так ты уже знаешь, что она заказала тебя Кривому?
— Нет, — на ее лице проступило удивление, которое мгновенно сменилось злобой. — Она мне сказала, что Кривой обещал ей много денег за шпиона, поэтому…. Ах ты, тварь! Чтоб тебе гореть в аду, дьявольское отродье! Если бы я знала об этом, то валяться ей с перерезанным горлом в сточной канаве!
— Хватит! — прикрикнул я на разошедшуюся хозяйку борделя.
— Это же надо, как этой сучке повезло! Если бы я знала… — она все еще не могла успокоиться. — Клод, я же ее на улице подобрала. Как сейчас помню, это был день святого Николая. Было очень холодно, промозглый ветер пронизывал насквозь, прямо через одежду добираясь до тела. Иду и вдруг слышу жалобный плач. Подошла, а она свернулась на холодной земле, как котенок и плачет. Десятки раз проходила мимо таких детей, а тут что-то дрогнуло во мне, подобрала и растила как свою дочь. И вот посмотри, чем эта подлая тварь отблагодарила меня за доброту.
— Значит, она в больнице, — подвел я итог ее рассказу. — Не боишься, что заявит на тебя властям?
— Не боюсь, — женщина невесело усмехнулась. — С ее стороны нет ни одного свидетеля, а мои девочки, подтвердят все, что мне нужно.
— Она свое получила. Будем считать, что я ее простил.
ГЛАВА 13
Выйдя, я почувствовал, как на меня тяжелым камнем навалилась усталость, до этого сдерживаемая адреналином, кипевшим в крови и чувством ответственности, требовавшим довести дело до конца. Раз все закончилось, мне теперь больше ничего не было надо, кроме мягкой кровати и крепкого сна.
Мое возвращение домой днем, настолько сильно удивило хозяйку, что, когда та пришла в себя, я уже прошел в свою комнату, где, закрывшись на ключ, лег спать. Проснулся в темноте, но стоило мне понять, что за окном стоит ночь, повернулся на другой бок и снова заснул, чтобы уже встать уже утром, под бой церковных колоколов. Комнату залил солнечный свет, а через открытое окно были слышны, уже ставшие привычными, многоголосые звуки проснувшегося города. Сладко потянувшись, я подумал, что жизнь здесь не так уж примитивна, как мне показалась сначала.
"Прямо приключения из исторического романа, — пришедшее мне в голову сравнение, заставило меня усмехнуться. — Вот уж никогда не думал, что когда-нибудь мне придется пережить подобное. Королевский шпион. Подумать только".
Мысли тут же привычно съехали на мою нынешнюю работу. Судя по собранной мною информации, а также по специфичности, полученных мною, заданий, все выглядело проще и одновременно сложнее той работы, которой мне приходилось заниматься в прошлой жизни. Если там передо мной ставили конкретные задания, то здесь средневековый шпион вместо добывания конкретных сведений, собирал данные о численности войск потенциального противника и его вооружения, о соотношении сил между придворными группировками, размерах государственной казны, сильных и слабых сторонах королей и императоров. Как я уже понял, разведчики средневековья должны были разбираться в дипломатии и военном деле, истории и географии, экономике и торговле, при этом быть хорошими актерами, чтобы выглядеть теми людьми, за которых себя выдавали. Вместе со всем этим они должны искать нужных людей — источники информации и одновременно плести интриги, чтобы уничтожить врагов короля, причем не стесняясь в средствах. Здесь все шло в ход — подметные письма и грязные слухи, яд и наемные убийцы, подкуп и предательство. При этом шпионов не мучили угрызения совести, потому что уже в эти времена возобладала идея еще не родившегося итальянского философа Никколо Макиавелли: не отклоняйся от добра, когда возможно, и становись на путь зла, когда это необходимо для блага государства. По его мнению, в государственных делах нельзя руководствоваться такими понятиями, как справедливость и несправедливость, гуманность и жестокость, слава и позор, а значит, для достижения цели все средства хороши.
Прокрутив все это у себя в голове, я вздохнул: — Тяжело придется, а с другой стороны, когда мне было легко? Вот только надо подучиться, да над психологией не мешало бы поработать. Пару специальностей бы освоить, а то ведь кроме палача, смогу изобразить лишь бродягу… да еще разбойника. Тут много ума не надо, но и важной информации не получишь. Для этого нужно поднимать планку на уровень дворянина, но для этого у меня нет ни родословной, ни соответствующих манер, ни умения сражаться на мечах. Интересно, а как выкручивался, в таких ситуациях, прежний Клод Ватель? Может на монаха поучиться, ведь латынь у меня временами проскакивает? Дьявол! срочно нужны учителя! Вот только что для меня лучше, не имею ни малейшего понятия, к тому же непонятно, какая ждет меня впереди работа? Хорошо, если в городе работать придется, а если прямо сейчас куда-то ехать надо? Посоветоваться бы! Только с кем? Палач и Жерар отпадают. Остается Анри. Только этот тип еще тот!".
Приведя себя в порядок, я вышел и поздоровался с мадам Бове, которая, судя по пустой корзинке, стоявшей на столе, собиралась на рынок.
— Сударь! Вы уже встали! А то я уже начала беспокоиться, не случилось ли чего с вами. Вы не заболели? У вас все хорошо?
— Спасибо, мадам Бове. У меня все хорошо, просто много дел.
Выйдя на улицу, с удовольствием вздохнул запах свежевыпеченного хлеба, поздоровался с пекарем и его учеником, после чего отправился по хорошо знакомому маршруту, в "Дубовый лист". Настроение было хорошее. Во-первых, выспался и отдохнул, а во-вторых, я уже прикинул, что если оружейник мне скинет двадцать процентов в цене, то я смогу себе позволить миланскую кольчугу, тем более что арбалет мне уже покупать не надо.
"Кстати, надо узнать цену на кольцо, которое мне "подарили" ювелиры. В конце концов, если я заберу треть суммы, что лежит у ювелиров, то вообще без проблем куплю себе железную одежку. С другой стороны, что я уперся именно в эту кольчугу? Есть же б/у. Почему их не взять? Треть цены от миланской. Или купить кирасу. Снял — надел. Черт, как трудно судить о вещах, при этом не зная, что для меня будет лучше. Нет, надо посоветоваться со знающим человеком".
На эту роль я определил хозяина постоялого двора, ведь кому, как не ему, бывшему наемнику, знать все о доспехах. Жерар встретил меня со своей традиционной зловещей ухмылкой. Другой бы человек посчитал, что тот вынашивает нехорошие планы в отношении него, но я видел, что тот искренне рад моему появлению.
— Вот теперь ты, Клод, на приличного человека похож. Тебе бы живот отрастить, да в глазах благодушия прибавить, можно и в лавку сажать, — пошутил он.
— Не дождешься. Что нового?
— Шотландцы тебя спрашивали.
— Что на завтрак?
— Тушеная зайчатина, жаркое из баранины в чесночном соусе, телячий паштет…
— Давай жаркое. Только чуть попозже. Сначала зайду к шотландцам.
Всю компанию я нашел в комнате, в которую сняли для раненого, где они, похоже, отмечали успешное окончание дела. Пришлось и мне с ними выпить, после чего я закрыл с ними договор, сказав, что остальные деньги они могут забрать у Жерара, которого прямо сейчас предупрежу. Им было очень интересно понять, что я за человек, но получив скользкие и уклончивые ответы, прекратили расспросы, что никак не сказалось на их радушии и доброжелательности.
— Ты действительно был подмастерьем палача? — спросил меня Алан.
— Это что-то меняет?
— Для нас — нет. Просто сначала ты мне не показался человеком, который умеет держать в руке меч.
Насколько я понял, это было образное выражение, означавшее похвалу человеку, в котором шотландец видел настоящего мужчину. Еще раз пожелав скорейшего выздоровления раненому, я спустился вниз и предупредил хозяина насчет расчета с наемниками, потом поинтересовался его мнением по поводу кольчуг.
— Миланская? Это еще смотреть надо. Наши оружейники, незнающему человеку, могут что угодно продать. Только я тебе так скажу, Клод, кольчуга, скрытая под одеждой, хороша для тайных дел, когда у твоего врага кинжал или нож, а для путешествий, про которые ты говоришь, она бесполезна. Она не защитит тебя ни от стрелы разбойника, ни от меча наемника. Лучше поинтересуйся у купцов, которые половину жизни проводят в дороге, носят ли они кольчугу, и они тебе скажут, что нет, а нанимают себе для охраны наемников. Так что, когда соберешься путешествовать, езжай лучше с купеческим обозом. Или найми себе телохранителей.
