куда-нибудь ездить! Я когда одна, всё время боюсь, что у меня деньги сопрут. А Вовка вот не боится. Он по молодости лет и в охране успел поработать, и в отделе по малолетним преступникам, глаз на всякое нехорошее намётан. Да и попробуй у него чё вытащи — без пальцев останешься…
А кофту оставить было правильным решением. Жара спускалась на город, накрывая его, словно тепличный купол. Сколько же сейчас интересно? Не меньше двадцати пяти, однозначно. Нет, точно больше.
— Пошли, воды купим? — предложил Вова. Ну, невозможно же…
Мы зашли в гастроном, в котором было относительно прохладно, отстояли в липкой очереди, купили «Буратино» и обыкновенной «Иркутской» минералки. Дальше нужно было миновать улицу Урицкого, превратившуюся сейчас в сковородку — солнце поднялось высоко, практически не оставив на ней тени. Но хитрый Вовка повёл меня по параллельной улице Литвинова, вдоль которой росли огромные тополя — хоть немного да легче.
В «Тысяче мелочей», как всегда, толклась масса народу. Я прям почувствовала исходящий из магазина жар. Крыльцо кипело двумя нескончаемыми потоками — втекающим и вытекающим…
Кому, интересно, пришло в голову впихнуть под одну крышу совершенно невпихуемое? Или руководящим здесь товарищам слава Московских ГУМов-ЦУМов покоя не даёт? Длинный торговый зал был уставлен прилавками, разграниченными на множество отделов. Тут тебе и посуда, и лампы-светильники, и тёрки-жестянки, и какие-то электрические детали… Посередине оставался довольно широкий проход, но учитывая, что по обоим краям его бурлили то́лпы покупателей, двигаться побыстрее можно было только по самому центру, как по своеобразной стремнине. А ещё здесь было душно. В глазах у меня рябило от предметов и людей.
— О! Вова, смотри!!!
Я колом остановилась посреди магазина, немедленно получив толчок от тётки, которая, как и мы, тоже хотела побыстрее промчаться через «Тысячу мелочей» до нужного ей места. А тут — я. Я решила не создавать затора и решительно двинулась к прилавку.
— Платок хочешь? — не понял Вова.
Под стеклом витрины лежали сложенные квадратиками небольшие платочки и косынки. А вот внутри прилавка по трём огороженным сторонам висело сплошное павловопосадское роскошество — шерстяные платки в розах, постепенно увеличивающиеся в размерах, прямо как матрёшки.
— Я вот подумала, Вова.
— Представляю, как тебе тяжело!
— Эту фразу мы проигнорируем. Так вот. У нас есть две бабушки…
— У моей, по-моему, есть платок.
— У моей — тоже. Чёрный [61]. А тут, глянь, какая красота!
Платков было много, и продавщица вытаскивала из коробок и подкалывала булавкой к рогожке всё новые и новые. Повернулась в очередной раз и увидела нас:
— Вам чего, ребята?
— Мы хотим платки. Две штуки, — ответил Вова. — Вон те, большие сколько стоят?
— Тридцать один рубль, — сочувствующе сказала тётя.
— Выпишите два.
Кассы, как положено, находились отдельно от прилавков — две или три на весь магазин — и туда стояла отдельная очередь.
— Зачем это вообще так придумано? — бухтела я. — Касс, что ли, не могли побольше наставить?
Раздражала меня эта схема, честно скажем.
— Может, идея была пресечь спекулятивные схемы или банальное воровство? — предположил Вова.
— А что, продавец не может вступить в преступный сговор с кассиром? Или кассир тупо не может украсть?
Стоящая впереди нас тётка удивлённо оглянулась и смерила меня быстрым взглядом. Я отвернулась в сторону. Мужик у соседнего прилавка выбирал ванночки для проявки фотографий. А дальше…
— О! Часы!
— Точно, давай тебе купим, — согласился Вова. У него-то часы были, «Слава», специальные такие, в дизайне для школьников, с очень красивым переходом тона и корабликом на циферблате.
— Я вообще-то деду хотела предложить подарок купить.
— Да у него есть часы.
— А эти будут от тебя!
— Давай сперва с платками разберёмся.
— А чё там разбираться… Чёрные у бабушек есть, белый — сильно марко, красный — девчачий цвет.
— Остаётся синий и зелёный?
— Ну! Одной такой, другой такой. А то встретятся где-нибудь одинаковые, как народный хор.
Мы оплатили, получили платки и пошли в часовой отдел. Часы были разные, вплоть до напольных и с кукушкой (как люди договариваются с этой кукушкой, чтоб она ночью не орала — я ума не приложу…), детские, опять же — с какой-то лисичкой, я и не знала, что такие бывают.
— Мне, чур, просто женские, — попросила я.
— С колобком не хочешь?
— Чёт не прут меня сегодня колобки.
Это мы так любя друг друга иногда подкалываем, ага.
Мы прошлись вдоль витрины, и тут я увидела их. И только и смогла сказать:
— Ух, ты!
Это были командирские часы марки «Восток». А ещё они были в честь сорокалетия Победы — Вовкиному деду, прошедшему войну от западной границы до Сталинграда, а потом обратно — и до самого Берлина — самое то! И они были просто красивые, в бронзово-приглушённых тонах. С цифрой дня месяца, это отдельно считалось круто.
— Девушка, выпишите нам часы, — попросил Вова продавщицу.
— Какие? — она подошла к нашей части витрины.
— Вот, командирские.
— Сорок три рубля, — подняла брови девушка.
— Да. И вон те женские, «Луч», узенькие.
— За семнадцать?
— Да.
Девушка кивнула и вынула из шкафчика под прилавком коробочку:
— На подарок берёте?
— Нет, это мне, — подала голос я.
Она замерла, уставившись на мою руку:
— Как же ты носить их будешь?
— А что? — удивилась я.
— Так у них браслет смотри какой, — она достала из витрины образец и обвернула мою руку. На два раза хватило, фактически. — Может, тебе детские?
— Ой, нет! Не хочу мультики…
Девушка побежала взглядом по витрине:
— А возьми на ремешке? Модель чуть пошире, зато в коже можно дырочку просверлить по руке. И даже подешевле будет.
В итоге мы опять отстояли в кассу, купили часы командирские, часы женские на кожаном ремешочке
