Ознакомительная версия.
Так и шагали по городку: девушки впереди, налегке, оживлённо болтая друг с другом, мужчины чуть поотстав, согнувшись под тяжестью рюкзаков, потом обливаясь.
Всё как и полагается.
Городок – это сильно сказано. Так, несколько улиц, заполненных неказистыми серыми строениям, запахом моря и стаями вездесущих чаек над головой.
Барак, где квартировал Курчавый, своим фасадом выходил на морской порт.
Несколько промысловых шхун сиротливо жались к причалу, на рейде густо дымил большой пароход, совершая непонятные манёвры: то ли заходил в гавань для краткосрочного отдыха, то ли, наоборот, намеревался выйти на безбрежные морские просторы.
Скучающий у дверей часовой, узрев на груди подошедших военных заветные значки, моментально вытянулся в струнку и отдал честь.
– Идите докладывайте, кабинет Петра Петровича налево, в самом конце коридора, – объяснила Зина, обнимая Айну за плечи. – А мы с Аннушкой вас в общежитии нашем подождём. Видите, коричневая крыша торчит из-за высокого забора? Это оно и есть, общежитие. Вы же, наверное, надолго задержитесь? Сперва доклад, потом в баню пойдёте. Тогда – до вечера! Я буду тебя ждать, Никит! Только вот, – неожиданно засмущалась и покраснела, – я не одна в комнате живу, с соседками.
– Ничего, я что-нибудь придумаю, – не очень уверенно пообещал Ник, нажимая бронзовую дверную ручку.
Увидев, кто вошёл в его кабинет, капитан Курчавый на целую минуту потерял дар речи. Вскочил из-за стола и застыл соляным столбом, выкатив глаза, только седые усы, видимо от страшного удивления, заметно подрагивали.
– Вы? Откуда? Не может быть! Живы! – выдохнул наконец, отбросил ногой стул в сторону и бросился навстречу – тряс всем руки, обнимал за плечи, заглядывал в глаза и, широко улыбаясь, всё повторял, как заевшая пластинка:
– Вы? Откуда? Не может быть! Живы! Вы? Откуда? Не может быть! Живы!
Только минут через десять все расселись вокруг письменного стола, и Ник рассказал Курчавому всё, что за это время произошло с обеими группами.
По мере рассказа улыбка медленно сползла с лица капитана, взгляд стал хмурым и колючим.
Дождавшись, когда Ник закончит своё повествование, Курчавый подытожил:
– Что мы имеем? Буровой станок – дорогой, английский, купленный за валюту, полностью уничтожен. Буровые коронки, оснащённые натуральными алмазами, утеряны безвозвратно. Погибло больше двадцати бойцов. Покончил жизнь самоубийством, подорвавшись на собственной гранате, руководитель геологической части поискового проекта. Его заместитель сломал позвоночник и находится где-то в чукотском стойбище, у чёрта на куличиках. Никаких следов жильного золота не найдено. Пока всё верно излагаю? Ничего не путаю? Как прикажете обо всём этом в Москву докладывать? Понимаете, что это полный провал? Понимаете, что это трибунал и безусловный расстрел?
– Пётр Петрович, да не горячись ты так. Знаю я, где это золото спрятано. Есть, что в Москву докладывать, – заверил Курчавого Ник.
И рассказал всё о мотодельтапланах, шаманском кладбище и прочих фактах и байках, свидетельствующих о наличии богатого золоторудного месторождения вблизи мыса Наварин.
На Курчавого это произвело впечатление, глаза взволнованно заблестели, он забегал по кабинету, негромко бормоча себе под нос:
– Это меняет дело. В корне меняет. Придётся теперь напрягать извилины мозга. Ох, чувствую, придётся! Не было печали…
Лёха с Гешкой, тоже первый раз услышавшие об истинном расположении золотой жилы, отреагировали более бурно, а именно, набросились на Ника с объятиями. Если бы потолок в кабинете был повыше, то и качать принялись бы.
– Никитон, ты гений, Архимед настоящий, Аристотель! – громко орал Банкин.
– Молоток натуральный, патентованный! – вторил ему Сизый.
Только об одном не упомянул Ник, вернее, самого главного не рассказал: о том, что точное место знает, где золото находится. Ручей Жаркий, километра три-четыре вверх по течению от устья.
Почему не сказал? Да так, решил козырного туза в рукаве попридержать, времена больно уж непростые на дворе стояли, да и предатель имеется в наличии. Не обязательно, что и здесь, может, в Москве расположился, в мягком начальственном кресле, что дела совсем не меняло. Вот, когда прогоним с ручья коварных американцев, золото окончательно «застолбим», тогда и сообщим о победе, громко, уже ничего не опасаясь.
Когда схлынул всеобщий ажиотаж, Курчавый снова забрал нить разговора в свои руки:
– Даю вводную. Надо срочно вас на Холодный ручей перебрасывать, там сейчас у нас бригада взрывников работает, шесть человек, плюс бригадир и повар. От Холодного до мыса Наварин меньше ста километров будет. Походите по округе, изучите обстановку, может, удастся летуна с золотом сбить. Это был бы оптимальный вариант, вещественные доказательства, так сказать, которые и в Москву отправить не стыдно. Если получится чего путного, то и про трибунал можно будет забыть, помечтать об орденах и новых званиях. В Москву сегодня же доложу о новых перспективных направлениях поиска…. Только, вот, как вас туда, к Холодному ручью доставить? Колонну автомобилей формировать – долго и хлопотно. Все грузовые автомобили здесь наперечёт, с боем их придётся отбирать, со скандалами. Склоки начнутся, возмущённые звонки в Москву, столько грязи на голову выльют, что и до пенсии не отмыться. Думаю, что морем проще будет. Попробую оперативно, за сутки-другие, найти подходящее судёнышко. Вы пока отдохните, отмойтесь – банный день сегодня, сейчас я записку коменданту общежития напишу, он вам чистую одежду выдаст, в баню отведёт. Если что, можете и за девицами приударить, тут имеются в наличии несколько достойных экземпляров. А то, наверное, совсем одичали в своей тундре?
– Ловим вас на слове, Пётр Петрович, – тут же оживился Сизый. – Относительно женского пола. Я же не один приехал, с женой. Анной Афанасьевной кличут, по-чукотски – Айна. По всем местным законом сочетались, уважаемый шаман благословлял, часа четыре песни громко пел, Злые Тени отгонял. Нам бы комнатёнку отдельную, чтобы не мешал никто из любопытствующих. Да и у Никиты Андреевича здесь зазноба имеется, Зинаида Ивановна, радистка. Вы же её знаете. И им отдельное гнёздышко не помешало бы. А, Пётр Петрович? Вы же всё можете, помогите!
Нахмурился Курчавый:
– Чукотские жёны, невесты-радистки, несерьёзно это всё. Ну, ладно бы, о законных жёнах речь шла, это дело святое. А так – разврат какой-то получается. Впрочем, ладно, уговорили, – махнул рукой. – Пойду вам навстречу, заслужили! Вот, забирайте эти два ключа. Там за общежитием, возле забора, стоит маленький домик. Это такие апартаменты для приезжего высокого начальства, которое раз в два года изволит посещать наши края. Заселяйтесь, живите, жизнью наслаждайтесь, я коменданту об этом тоже напишу. Только, ради всего святого, не выпейте там всё спиртное, да и кроватей ломать не надо, удаль молодецкую демонстрируя…
Комендант, упитанный мужчина средних лет, по глазам видно – страшный склочник и зануда, записку Курчавого прочёл внимательно, забурчал недовольно:
– И баню для них освободи, и бельё чистое выдай, и в помещение отдельное вместе с гладкими кралями посели, совсем уж совесть всякую потеряли, разбаловались. Надо в Магадан сигнал послать, компетентным товарищам. Обязательно пошлю, пусть разберутся…
Ник, только на одно мгновение опередив Лёху, толстяка пальцами за кадык взял, прижал к стене, дождался, пока комендант начнёт уже по-настоящему задыхаться и хрипеть, попросил ласково:
– Не надо больше мою невесту кралей называть, будь так ласков. А то ведь и умереть безвременно можно, хорони потом тебя, трать народные деньги. В обычный гроб ты, поросёнок жирный, не поместишься, придётся на заказ изготовлять. А это расходы, опять же. Ну, не будешь больше? Ещё головой помотай, помотай, чтобы я тебе до конца поверил…. Ну, молодца! Как думаешь, друг мой Сизый, поверить ему? Ладно, поверим на первый раз.
Лёха с удивлением и сожалением посмотрел на Ника, скорчил нейтральную рожу – явно роль крутого боевика на себя примерял, а тут опередил его командир, не дал проявить себя во всей красе.
Через пять минут комендант в себя пришёл, выдал чистое бельё, новую форму, три веника, подобострастно кланяясь, объяснил, как до бани дойти.
– Вы, уважаемый, вот что зарубите у себя на носу, – голосом Сталина посоветовал коменданту Банкин, ногтем указательного пальца постукивая по своему значку с профилем Вождя. – На нас в Магадан жаловаться бесполезно. И в Свердловск бессмысленно, в Ленинград – также. Вы, уважаемый, если надумаете, сразу в Москву пишите, Самому. Понятно, дорогой товарищ? Ещё вот – озаботьтесь пару лодок под моторами вверх по Анадырю выслать, на встречу отряда сержанта Никоненко. Действуйте, дорогой товарищ, действуйте…
Вручили девчонкам ключи от начальственных апартаментов, денег из остатков «полковой казны» выделили – для организации праздничных столов – да и отправились в баню, зажав под мышками выданные завхозом веники.
Ознакомительная версия.
