Ознакомительная версия.
В полдень следующего дня, через четыре часа хода, вышли на берег Анадыря.
– Привал! – скомандовал Ник, откровенно любуясь рекой.
Русло Анадыря в этом месте изгибалось по плавной дуге, ширина водного потока превышала двести метров, течение было достаточно медленное – километров восемь-десять в час.
– Эх, парочку плотов бы построить, – размечтался Банкин, который уже немного оклемался и передвигался по маршруту на своих двоих, правда, пока ещё без груза за спиной.
Да, плоты бы не помешали, скорость движения отряда была далека от оптимальной, уж очень много груза приходилось тащить с собой: палатки, спальные мешки, запасы продовольствия, по мелочам всякого разного набралось прилично.
Так и подмывало сбросить половину скарба в ближайший куруманник, чтобы шагалось веселее.
А вдруг, непогода? Вдруг, на неделю дожди зарядят, что тогда?
По пологим берегам Анадыря наблюдалось достаточно много плавняка, но абсолютно несерьёзного: тонкие ветки, короткие сучья, обломки старых досок и брёвен, принесённых рекой незнамо откуда.
– Товарищ командир! – обратился к Нику сержант Никоненко. – Можно попробовать одну нашу волжскую старинную хитрость, бурлацкую ещё. В старые времена, когда бурлаки вниз по течению Волги спускались за очередной баржой, они все свои тяжёлые вещи транспортировали на маленьких плотиках. По течению плыл небольшой плот с поклажей, к нему привязывали надёжную верёвку. Бурлак эту верёвку вокруг своего торса обматывал, узлом закреплял и шёл сзади. Если течение было быстрым, то плотик бурлака ещё и за собой тянул, помогая идти быстрее.
В порядке эксперимента из ненужных уже Гешкиных носилок и разных веток, найденных на берегу, смастерили один такой пробный плотик. Ник на него разместил свой вещмешок, закрепил тщательно, привязал к плоту верёвку. Отпустил плотик по течению, на другом конце верёвки сделал хитрую петлю, влез в неё плечами. Просто отлично получилось! Течение плотик за собой тащило, тот Ника за собой тянул. Легко шагалось, даже с удовольствием…
Дал Ник всеобщую команду: собирать по ходу движения все деревянные предметы, заслуживающие внимание на предмет плотостроительства.
Много полезного материала набралось.
Ник даже остановку на ночлег на два часа раньше, чем обычно, объявил, чтобы успеть наделать до темноты необходимое количество плавучих транспортных средств для перемещения груза.
Наутро скорость передвижения по маршруту резко возросла. Все члены отряда – кроме группы боевого охранения, передвигающейся вперёд налегке и с оружием на изготовку – семенили вдоль берега, влекомые вперёд силой течения, передаваемой их плечам через туго натянутые верёвки.
Ближе к вечеру, когда преодолели более сорока километров, течение реки замедлилось – здесь начинался спокойный и очень глубокий плёс.
Только Ник собрался отдать команду на остановку и расположение на очередной ночлег, как впереди его плота вспенился огромный бурун, хлипкое транспортное средство перевернулось, из воды на секунду показался гигантский рыбий хвост и плашмя опустился обратно, произведя звонкий хлопок, тут же разнесённый эхом по всей речной долине.
Ник потянул за верёвку и вытащил на разноцветную гальку пологой косы абсолютно пустой плотик – безо всяких следов пребывания на нём своего вещевого мешка.
– Мать твою! – искренне возмутился Ник, сразу вспомнив весь комплект утерянных навсегда полезных вещей: пять пачек «Беломорканала», вполне ещё острая опасная бритва, мохнатый помазок, две пары очень слабоношенных носков, байковые портянки, пакет с отборными морскими сухарями и, главное, несколько пухлых тетрадей, от корки до корки исписанных бисерным почерком Вырвиглаза.
Потеря палатки, спального мешка и десятка банок с говяжьей тушёнкой сильных эмоций не вызвала.
Подошедшая на его крик Айна выразилась куда определённее:
– Это была – Главная Рыба. Она больше горного барана. Больше двух горных баранов. Айне про неё отец-Афоня рассказывал. Кто Главную Рыбу поймает, у того много всего будет. Детей, песцовых шкурок, больших кастрюль. Тот всегда смелым и удачливым будет. Его сама Светлая Тень полюбит – как родного ребёнка…
Сержант Никоненко тут же оживился:
– Обязательно поймаем! Мы же – волжские, не такое ещё лавливали. Помню, маленький совсем был, а дед сома поймал: на трёх составленных друг за другом подводах везли, а хвост по земле волочился. И снасть у меня имеется, – достал из планшета здоровенный кованый крючок, совсем чуть-чуть покрытый ржавчиной. – Вот только на что ловить эту Главную Рыбу?
Здесь и вышла закавыка: ловить Рыбу было совершенно не на что, из пищевых продуктов в наличие была только пшеничная крупа, гречка да стеклянные банки с тушёнкой. У Айны ещё немного китового сала оставалось, да берегла она его пуще, чем зеницу ока, мол, лекарство от всех болезней.
– Да, не судьба! – Никоненко вздохнул и пошёл руководить процессом установки палаток.
Начинался дождик, и Ник приказал палатки на ночь установить, дабы никто не подхватил совершенно ненужной сейчас простуды.
– Надо Главную Рыбу поймать. Очень надо, – невозмутимо заявила Айна, перекинула через плечо ремешок винчестера и пошла в тундру, строго перпендикулярно к реке.
Минут через пятнадцать с той стороны прилетел звук выстрела, многократно усиленный местным эхом, а вскоре и сама Айна вернулась, неся за уши истошно повизгивающего зайца.
Заяц беспрестанно дёргался всем своим худеньким тельцем, бестолково сучил единственной задней лапой, стараясь оцарапать удерживающую его руку, и безостановочно молил о пощаде, всхлипывал, ругался, плакал…
Из уродливого обрубка, бывшего ещё недавно второй полноценной задней лапой, медленно стекала тонкая струйка тёмно-красной крови.
– Да пристрели ты этого зайца, в конце-то концов! – взвыл Лёха. – Не могу слышать, как он кричит!
– Главной Рыбе живой заяц нужен, – спокойно объяснила Айна. – Мимо мёртвого она проплывёт. Живого – съесть захочет.
Отобрала у опешившего Никоненко верёвочный жгут с привязанным на его конце кованым крючком, насадила на него зайца, совершенно не обращая внимания на его сумасшедшие вопли и одним ловким движением забросила приманку почти на середину реки.
Секунд тридцать заяц, истошно и непрерывно визжа, сплавлялся вниз по течению.
Неожиданный водоворот, возникший из ниоткуда, шлепок мощного рыбьего хвоста по воде, и вот уже Айна, не выпустившая жгута из рук, улетела в серые спокойные воды реки.
Сизый тут же прыгнул следом, успев уцепиться ладонью за лодыжку жены, за ним последовал Никоненко, ещё кто-то из бойцов бросился в воды Анадыря…
Только через полчаса, отплёвываясь и отчаянно матерясь, выволокли отчаянно сопротивляющуюся рыбину на берег.
Гигантский таймень высоко подпрыгивал на разноцветной прибрежной гальке, стараясь соскользнуть обратно в воду, и успокоился только после того, как Ник разрядил в его голову всю обойму браунинга.
– Хороший телок, килограмм сто двадцать будет, – заключил Сизый, пытаясь оторвать рыбину от земли.
Разожгли несколько костров, разместили в пламени все имеющиеся в наличии сосуды, наполненные водой, – уха обещала быть просто королевской.
Банкин взялся за потрошение тайменя и за нарезку его на порционные куски.
Через некоторое время попросил Ника подойти:
– Никитон, посмотри, что я в желудке у этого бродяги нашёл!
На Гешкиной ладони лежали весьма нехарактерные для содержания рыбьего желудка предметы: массивный тёмно-коричневый браслет и перстенёк – такого же цвета.
Ник забрал у Банкина странные находки и, вырвав из ближайшей кочки пук ягеля, отправился на берег Анадыря.
Сыпанул на мох крупнозернистого речного песка, тщательно отдраил неожиданные находки. Тёмный налёт слетел легко, а под ним золото заблестело. Вот как бы так оно! Повертел золотые украшения перед глазами, а на них и выгравированные надписи обнаружились. Непростые совсем надписи, значимые.
После сытного ужина, когда все бойцы, кроме тех, кто на постах дежурил, у костра расположились – обсудить события уходящего дня, Ник выступил с торжественной речью:
– Бойцы! Да сидите вы, олухи, сидите спокойно! Все знают, что в наших славных рядах есть парочка молодожёнов? Вот они, рядом с вами: сержант Алексей Сизых и его жена – Анна Афанасьевна, известная нам всем как Айна. От лица командования хочу вручить этим доблестным бойцам ценные подарки…. Этот мужской перстень я вручаю Алексею. На его внутренней стороне есть надпись: «Только – Анна». Похлопали, товарищи! А данный браслет, безусловно женский, я передаю в вечное владение уважаемой Анне Афанасьевне. На внутренней стороне этого браслета выгравировано: «Алексей – навсегда». Вот, такие у меня подарки…. Хлопаем товарищи, хлопаем, поздравляем молодых!
Молодые были нешуточно тронуты и смущены, синхронно краснели и внимательно разглядывали командирские презенты.
Ознакомительная версия.
