когда дело касается тебя, всё заканчивается разрушениями и разными непредвиденными неприятностями.
— Уверена, Ульту было приятно!
— Ему–то да, а вот постояльцам и трактирщику…
— Не будем о них, давай о хорошем. Ульт становится настоящей боевой единицей!
— До боевой единицы ему еще прилично, — не согласился эльф. — Но потенциал есть.
— Ульт, продемонстрируешь нам свои новые умения? — попросила дракона я.
Дракон не спешил хвастаться новым навыком.
— Ну, давай, у тебя получится!
— Может, не будем пробовать прямо здесь? Все–таки вокруг деревья, они хорошо горят, — начал осторожничать темный.
— Да ладно тебе! Сам вон какую полосу в лесу пропахал! А Ультику, значит, нельзя?
— Та полоса может нас выдать, давай хотя бы здесь не будем оставлять лишних и ненужных следов, — попросил эльф. — Нам два дня до Авардона. Если взять хороший темп, попробуем преодолеть их без приключений.
— Думаешь, мы сможем прожить два дня без приключений? — засомневалась я. — У нас и дня без приключений не бывает, а тут целых два.
— Мы попробуем. И отдай мне ложку, если ты поела.
— Держи, — я протянула эльфу вожделенную деревянную утварь. — А деньги на всё это тоже твой брат выделил?
— Он выделял не на это, но да, деньги его. Я в рюкзак оставшуюся сумму положил, там еще прилично, тебе на первое время в столице хватит. Ты же не станешь от них отказываться? — темный, похоже, всерьез опасался, что именно так я и поступлю, показательно зашвырнув эльфийский монеты подальше в воду или траву.
— Что ты! — поспешила успокоить друга я. — Деньги — они как дети, никогда ни в чем не виноваты. К тому же их всегда можно отмыть.
— Их не надо мыть, они чистые, — не понял нашего выражения эльф.
Я только кивнула: не надо — так не надо.
Засиживаться мы не стали, решив максимально много пройти за сегодня. В крупные населенные пункты нам путь заказан, так что останавливаться будем в деревеньках — там меньше станут задавать вопросы, а уж от денег точно не откажутся.
Правда, решить оказалось проще, чем сделать: из–за разыгравшейся паранойи мы сворачивали с дороги в ближайшие заросли, стоило только кому–то показаться на горизонте. Подвоха мы ждали буквально со всех сторон. Доподлинно известно, что темные эльфы нас ищут, и теперь, после второго сокрушительного поражения, найти и обезвредить нас станет для них делом чести. Так что темных со счетов списывать пока рано.
Следующими претендентами на нас и нашу свободу выступал магический контроль, который вполне мог к этому времени чего–нибудь нарыть, найти и соотнести с нашими скромными персонами.
И третьими шли обычные стражи, жаждущие найти и покарать виновных в пожаре, ненароком устроенным нами при побеге от темных.
Данный перечень исчерпывающим я не считала. Враги не дремлют; мы можем о них пока не знать, но это совсем не значит, что они не знают о нас и не поджидают с мечами наголо за ближайшим поворотом.
Вот такая непростая жизнь у криминальных элементов, к коим мы смело можем отнести и себя. Когда всё закончится, буду вести исключительно тихую и законопослушную жизнь. Вернусь в свой мир, куплю домик в деревне, который, если верить рекламе, так хорошо иметь, хозяйство заведу, кур, козу или даже корову. После всех мытарств с драконом какой–то коровой меня не напугать. И пользы от нее всяко больше, а ест она кратно меньше…
К ночи мы наконец дошли до мелкого поселения, в которое не страшно было войти и постучаться в дома. В третьем доме нам не отказали в легком ужине и ночлеге. Правда, ночевать пришлось в сарае. Это, конечно, не отдельные комнаты с бадьей воды, но всяко лучше, чем под открытым небом. Лето близилось к исходу, ночи стали холоднее, а еще выпадали росы, так что проснуться можно как водой облитым. Да и спальник у нас теперь только один, и, при всей моей дружеской любви к Луаронасу, вдвоем мы в нем банально не поместимся.
Сено кололось, стоявший тут же неподалеку скот беспрестанно крутился и издавал блеяще–мычащие звуки, очень быстро стало душно — так что я не выдержала и вышла наружу. Спать, несмотря на трудный день и ранний подъем, не хотелось, пусть усталость засела тяжестью в ногах и в голове. Но что–то еще тянуло меня за грань реальности в страну сновидений, кто–то настойчиво звал и желал встречи. Это чужое желание убаюкивало, даря расслабление и, как зыбучие пески, погружая в сон, с которым я пока боролась.
Не знаю, что не нравилось мне больше: то, что существо, казавшееся безобидным и даже беспомощным, на проверку смогло выйти из своего искусственного мира и уничтожить неуничтожимый по меркам местных обитателей источник, или то, что теперь я чувствую его зов и влияние на меня из другого мира (измерения, реальности — не суть). Но это слишком напоминало поводок, на который меня посадили, чтобы в любой момент, по первому желанию, бесцеремонно потянуть. И мне не хотелось подчиняться.
Нет, вру. Мне хотелось его увидеть — просто увидеть моего прекрасного незнакомца, волшебного и удивительного. Но такого ли хорошего на самом деле? Наверное, нет — хотя бы потому, что прямо сейчас он стоял передо мной. Или я перед ним — в чистом поле, где были только мы вдвоем, а еще горячий ветер, пахнущий травами и солнцем. Я невольно вдохнула полной грудью удивительный аромат и поняла: я здесь не одна, со мной духи степей. Мои духи, духи свободы, непокорные и вольные.
— Ты изменилась.
Прекрасный незнакомец не спешил подходить. А я только сокрушалась, что в какой–то момент все–таки провалилась в сон, оказавшись теперь в руках того, кому доверяла с каждым днем всё меньше.
— Ты тоже.
Он и правда стал другим: это неуловимо проскальзывало в его облике, таком же прекрасном и одновременно опасном. От него веяло силой и пока что легкой безуминкой, едва различимой в блеске глаз, рассеянно смотрящих на меня.
— Ты видишь духов? — он оглянулся по сторонам, то ли показывая, что они вокруг нас, то ли и впрямь видя их воочию.
— Нет, но я их чувствую.
Я знала, что духи не дадут меня в обиду. Впрочем, я и сама никому не позволю себя обижать.
— Они повсюду, Гхыш. Это их мир, куда я вторгся непрошеным гостем, только выгнать меня бестелесные неспособны.
— Думаю, никто на тебя больше не повлияет.
Тот, кто стоял передо мной, с огромным трудом контролировал себя и магию, которая еще немного — и выплеснется через край. Свечение между его пальцами то почти затухало, то вновь разгоралось,
