основной добычей во всей этой кутерьме был отец Родиона, который совершил нечто неправильное с точки зрения нашего комитета, занимающегося государственной безопасностью. Но взять его на этой неправильности по каким-то причинам не могли — то ли он хорошо скрывал свою деятельность, то ли что другое было. И тут сыночек этого папы подкинул чекистам подарок, позволив раскрутить товарища за вмешательство в следствие или за преступный сговор — этого я как раз и не понял, да особо и не вникал, больше озабоченный активностью Чикатилы. В любом случае, нужный человек оказался в цепких лапках гэбешников, ну а дальше они могли раскручивать и собственные дела, используя его попытку посадить меня в качестве своеобразного капкана.
— Это хорошо, что претензий нет, — кивнул «морж». — Вижу, ты ещё не занимался мопедом?
Он бросил взгляд в сторону останков «Верховины». Я тоже туда посмотрел.
— Да нет, осмотрел и даже завел, но ещё не разбирал, — я поблагодарил богов, что мог хоть в этом не врать, — Но всё и так понятно. Надо до магазина добраться, да на толкучке там потолкаться, сюда, кажется, вилки и колеса не только родные подходят, ещё и от «Риги» можно использовать. Но это надо покумекать.
— В любом деле главное — покумекать, — согласился «морж». Я вот что подумал… А с двигателями ихними ты как, знаком?
— Ну так, настраивать умею, — осторожно ответил я. — Но они тут не самые лучшие стоят, да ещё и сделаны обычно кое-как… у нас же ведь план по валу, а вал по плану, а что там с продукцией происходит, никого не волнует.
— Вот о том и речь, — отчего-то радостно согласился со мной Николай. — Но ведь настроить-то можно?
— Можно, конечно, если руки из нужного места растут и запчасти есть.
— Вот! — он наставительно поднял палец вверх, словно я изрек какую-то важную мудрость. — А у некоторых и руки не из нужного места, и за запчастями бегать некогда. Многие жаловались — и заплатить, мол, готовы, лишь бы кто избавил от забот. Ты как на это смотришь?
Я мысленно вздохнул.
На предложение дорогого «моржа» я смотрел очень плохо, особенно в мае 1984-го. Года через два, после прихода Горбачева и начала эры свободного накопления капитала, частные автосервисы открыть можно легко, но заработать на этом будет достаточно сложно, если не связываться с криминалом и прочими непростыми делами. Надо иметь завязки на заводах, иначе запчасти выйдут золотыми, нужно налаживать логистику, рекламу и прочее, о чем сейчас никто понятия не имеет, а главное — суметь найти рабочих, не слишком испорченных позднебрежневским социализмом с его призывом тащить с работы каждый гвоздь. В общем, мороки много, выхлопа мало, особенно с малой формой вроде мопедов или велосипедов. Гораздо выгоднее выгодней будет сдавать на Запад то, что находится на балансе НИИ, в котором работает Николай, и то, до чего этот институт способен дотянуться на просторах нашей необъятной родины, а в обратном направлении везти, например, компьютеры.
Сейчас же в уголовном кодексе имелась пара статей как раз на тот случай, если кто-то начнет избавлять других граждан от забот вне системы государственного ненавязчивого сервиса. Пока это будут разовые акции, а оплата будет производиться бутылками водки — власти посмотрят на это сквозь пальцы. А вот если начать брать за свой труд и свои знания деньги, можно налететь на довольно суровую по наказанию сто пятьдесят третью статью местного УК, которая и описывала последствия того, что позже станет основой новой экономики свободной России. Сейчас это называлось сложно — незаконная частнопредпринимательская деятельность и коммерческое посредничество, которое отличалось от банальной спекуляции, но наказывалось не менее строго.
— Посадят, — глухо сказал я. — Пять лет с конфискацией, если размер не слишком крупный. А если крупный, то десять.
— Так кто же узнает-то? Я только своих…
— Кому надо — узнают, — жестко ответил я. — Они всё знают, только до поры до времени не используют свои знания. А тут… идея-то хорошая, услуга востребованная, ещё и очереди стоять будут. Поэтому слух быстро дойдет, ну а там… Нет, я на такое не готов. Но я слышал, что через год-два статью за это того… уберут. Вот тогда ваша идея может и сработать. Ну а я в меру сил могу и помочь — да и с учебой тогда попроще будет.
— Эх… кто знает, что через два года будет-то? Ладно, я понял… что ж, пойду.
— Подождите, — окликнул я его, и он обернулся. — Скажите, а у вас нет контактов с вычислительным центром Академии наук? Они, кажется, какие-то геологические расчеты выполняют, может, и по вашей тематике работают?
— Академия наук? Кое-что мы с ними делали, да. А в чем дело?
— Там работает Алексей Пажитнов, он программист, хотел с ним связаться по его профилю…
— Пажитнов… — он задумал. — Нет, не слышал. Но я спрошу у своих, вдруг кто знает.
Я не знал, почему спросил Николая о создателе «Тетриса». Просто за последнюю пару недель я придумал столько способов разбогатеть, что мог обеспечить себя до конца жизни и внукам оставить — но ни один из этих способов пока не мог сработать на полную катушку. А если Горбачев куда-нибудь денется из этой версии истории, то все мои придумки обернутся грандиозным пшиком.
Я попрощался с Николаем и вернулся к снаряжению пистолета. Ещё мне надо было добыть немного магния и сделать хотя бы одну световуху, которые у меня неплохо получалось применять — в отличие от самопалов, из которых я последний раз стрелял лет сорок пять назад.
* * *
Когда я вернулся, Алла встречала меня в дверях, едва не подпрыгивая от нетерпения. Сначала я обрадовался, что она волновалась и переживала за меня, но с первых же её слов стало понятно, что дело не во мне и даже не в грозящей нам опасности, а во всё том же Димочке Врубеле, которого я временами тихо ненавидел. Впрочем, я был ему в какой-то мере благодарен за помощь с приятелями Боба — правда, с ними всё закончилось странно, но я надеялся, что больше они меня не побеспокоят как минимум до возвращения главного ревнивца из армии.
— Ал, какой концерт, ты помнишь, о чем вчера говорили?
Концерт был самый обычный — того самого «Браво», на который мы так неосмотрительно подписались во время обеда в «Лире». Сейшен назначили на сегодняшний вечер, в какой-то заднице мира — в Бескудниково, у Алтуфьевского шоссе, и я чуть ли не впервые в новой жизни столкнулся с тем, что не знаю дороги
