— Куда несёшься? — ворчал я. — Карта-то у меня.
— Я когда злюсь, всегда быстро хожу!
— По-моему, Филеас, когда злится, бухает, или плачет под ковриком в ванной. Или плачет и бухает под ковриком…
— Он — да…
Мысленно я усмехнулся. С тян творились удивительные метаморфозы. И к чему они в итоге выведут — вопрос интереснейший.
Воздух в городе был свежий, дороги и тротуары — чистые. Буквально ни пылинки кругом. И народу не так чтоб очень много. Машин, кстати, тоже. В основном «троллейбусы», похожие на поезд, который нас привёз на вокзал. На некоторых улицах звучала музыка. Такая — релаксовая, ненапряжная, как в сортире какого-нибудь ресторана.
Встречные пешеходы улыбались. Мы явно выглядели неместными, однако никто нагло не пялился. Я почувствовал, что всё сильнее проникаюсь симпатией к этому миру. Отчасти, конечно, чувство было не такой уж бескорыстной симпатией. Я ощущал себя так, как, должно быть, ощущает маленький ребёнок, подкрадывающийся с чёрным несмывающимся маркером к безупречно белой стене. В какой-то момент даже испугался, не издаю ли на самом деле зловещего хихикания.
Так, спокойно, Костя! Возьми себя в руки.
Чтобы отвлечься, я нагнал тян и, сверившись с картой, подтолкнул к повороту.
— Интересно, а тут везде так люди живут? — спросил я. — Или есть какое-нибудь бедные районы?..
— Везде, — фыркнула тян.
— Так говоришь, будто уже тут была.
— А мне и быть не надо! Будто я не знаю, как всё устроено. Миры низших категорий обеспечивают энергией Высшие миры. Бедные районы — это Нимира, Костя! Твой мир — в том числе.
Я заикнулся было, чтоб сказать, что у нас есть, там, Москва, Венеция, Париж, Лондон, Нью-Йорк, ещё чего-то. Но потом ещё раз огляделся и проглотил оправдания. Сравнивать было бы попросту смешно. Чувствовалось, что здесь всё действительно устроено на совершенно другом уровне, всё иное.
— Слушай. А ты, если такая умная, объясни мне одну вещь…
Но спросить я не успел. Перед нами, тихо мигая проблесковым маячком, опустилась «летающая тарелка» с бело-синей спецраскраской.
Глава 43
Пришлось остановиться. Прилетели явно по нашу душу. Тян распушила хвост — никак не могла выйти из боевого режима.
Дверь в «тарелку» открылась — поднялась вверх. Внутри оказались двое копов в светло-голубой форме. Один остался за рулём, второй выбрался наружу, улыбаясь, как американец.
— Здравствуйте! — сказал он. — Прошу прощения, что беспокою. Хотел убедиться, что вы не заблудились.
Я опустил взгляд в карту. Там чётко был обозначен туристический маршрут.
— Нет, командир, — покачал я головой. — Гуляем, осматриваемся.
Интересно, до чего доковыряется? Если уж мы местную зверскую таможню прошли, значит, с документами всё нормально. Нарушать — ничего не нарушали. Но не просто же так этот сукин сын лыбится? Наверняка гадость какую-то замыслил.
В следующую минуту мне сделалось стыдно за своё Нимировское мышление.
— Просто вы так быстро шли, совсем не свойственно туристам. Мы и решили спросить, не можем ли чем-нибудь помочь.
— Мы ищем фонтан Памяти Трёх Борцов, — сказала тян.
— Много хорошего слышали, — поддакнул я. — И даже фотки видели.
— О, фонтан! — ещё шире улыбнулся «американец». — Одно из красивейших мест в городе. Давайте мы вас подвезём.
Я моргнул.
— Простите, что?
— Садитесь! — «Американец» дружелюбно махнул рукой. — Домчим за пару минут.
Переглянувшись, мы с тян забрались на заднее сиденье «летающей тарелки». От полицейских, сидящих спереди, нас ничто не отделяло — ни решётка, ни прозрачное бронестекло. Я даже потыкал пальцем в воздух — может, силовое поле какое-нибудь? Не-а, ничего.
Тарелка поднялась в воздух так легко, быстро и незаметно, что я вообще не почувствовал этого. Как будто окна были экранами, на которых показали ролик «удаляющаяся земля». Офигеть, у них стабилизаторы работают…
— А что, — спросил я, чуть наклонившись вперёд, — тут у вас полицейские всегда так запросто туристам помогают?
— Это ведь наша работа, — пожал плечами водитель. Улыбался он не так широко, но тоже выглядел добродушным.
— Простите? — вежливо переспросил я.
— Мы помогаем людям, — пояснил «американец». — Наша задача — процветающий город, в котором все счастливы.
— Ну, а… Окей, я понял. А как насчёт других занятий? Ну, там: «Эй, мордой в пол! Пушку брось! Брось пушку я сказал, стрелять буду! Так-так, девочки, чего это мы в таких коротких юбках на углу стоим? Предъявите документы! Андрюха, у нас труп, возможен криминал, по коням! Так, ребята, сегодня по плану надо тридцать штрафов за превышение скорости! Ой, смотрите, что это у них в багажнике? Трава какая-то, на зелёный чай похожа».
Оба полицейских, повернувшись, с удивлением посмотрели на меня. Помолчали. Я улыбался. Я тоже умею улыбаться, да-да, я цивилизованный, вы не смотрите, что у меня футболка с изображением двух космических террористов.
— Ну… всякое бывает, — сказал, наконец, «американец». — Бывает, что и на убийства ездим… Ганс, ты помнишь?
— Такое не забыть! — подхватил водитель. — Лет десять назад. Двое граждан поссорились, один другого толкнул, а тот оступился и головой о бордюр…
— Ох, не напоминай, — содрогнулся «американец». — Там крови было столько… Миллилитра четыре, не меньше.
— Чёрный день в истории города, — вздохнул Ганс.
Я промолчал. Как-то даже слов не было. Про кражи и наркоманов решил не спрашивать, чтобы совсем не расстраиваться.
— Ну, вот и площадь, — обрадованно сказал Ганс.
«Тарелка» пошла вниз всё так же плавно и легко. Голова не кружилась, тошнота не подкатывала. Тян тоже чувствовала себя нормально.
Приземлились на белоснежной площади перед огромным фонтаном. В скульптурной группе посреди него стояли трое мускулистых голых мужиков в героических позах. Впрочем, я не мог точно сказать, насколько они голые — ниже пояса их скрывали переплетающиеся подвижные струи воды, падающие на разные уровни многоярусного фонтана.
Дверь «тарелки» открылась, и до моих ушей донёсся шум воды. Негромкий, несмотря на масштабы фонтана. Я облегчённо выдохнул. До последнего как-то не верилось, что менты просто так возьмут и подбросят нас до площади. Думал, увезут в местный околоток и начнётся: «Что вы делали пятнадцатого марта две тысячи десятого в четырнадцать — ноль одну? Кто это может подтвердить?».
— Счастливой прогулки, — напутствовал «американец». — Если возникнут какие-то затруднения, воспользуйтесь справочным терминалом.
— Спасибо, мужики, — от души сказал я и выбрался из «тарелки» на площадь, вымощенную белым камнем. Галантно протянул руку тян, чтобы помочь выйти. Она как-то машинально приняла помощь. Боюсь, скоро там от Филеаса рожки да ножки останутся. Хотя, не то чтобы боюсь…
Дверь закрылась автоматически. «Тарелка» взмыла в небо. Мы проводили её взглядами. Потом огляделись по сторонам.
Площадь была круглой и огромной. Если б не отсутствие деревьев, её можно было бы назвать парком. Помимо фонтана тут были и лавочки, и всякие разные скульптуры, на которых, в отличие от Нимировских, в изобилии присутствовала обнажённая натура, то есть, голые и полуголые мужики и бабы. Дети бегали по белоснежному каменному лабиринту, играли в нечто вроде классиков, только с разметкой посложнее, прыгали на скакалках, катались на велосипедах. Один велосипедист — пацан лет двенадцати — пролетел мимо нас, и я обратил внимание, что цепь у велосипеда отсутствует. Задаваться вопросом, как именно осуществляется привод в этой загадочной конструкции, я не стал. Чутьё подсказало, что в родном автосервисе я такого не соберу, даже если очень захочется.
— Знаменито, — оценил я.
— Шик, — поддержала тян. — Мы вовремя?
Мы одновременно посмотрели на браслеты. Была половина двенадцатого.
— Рановато, — заметил я. — Может, перекусим? Там, вон, кафешка какая-то.
Я показывал в сторону, где, через дорогу от площади, и вправду стояло здание, казалось, целиком состоящее из стекла. Внутри виднелись столики, за которыми сидели люди. Не так уж много — ещё и полудня нет, как-никак. Хотя, фиг их знает, когда у них тут обеденный перерыв.
