Всё, что уже как мне казалось, было пройдено, пошло по второму кругу. Вновь моча, кал, кровь на сахар, соль и помидоры. Лабораторные анализы того и этого, и ладно хоть батька сумел отговорить не делать повторный анализ моих мозгов — ну нафиг надо, в самом деле?! Ну и различные виды шоковой терапии.
А еще родители, похоже, завязать решили со своими работами. Дежурят подле меня чуть ли не круглосуточно и почти посменно! Ведь мне строго настрого запретили ходить, и как-либо нагружать ногу под угрозой повторного пристегивания к койке и закатки в бетон! В гипс то есть. Так что я впечатлялся, пусть и когда никто не видит, все же пробую совершать тайные вылазки. Или когда думаю, что никто не видит — бабки...
А родителей, как следствие моей временной недееспособности, обязали меня катать на каталке чуть ли не по всему больничному комплексу! На каталке, что им никто не выдал, но батя в первый же день её где-то раздобыл. Не новую, к счастью, так что не купил — не успел бы он так быстро найти и привести! Но вполне рабочею — на мой век хватит.
Инвалидное кресло! Похоже, я всё же переиграл в свою игру раненой дитятки. И мне даже страшно думать, что об моих несчастных родителях думают на их работах. Какие кары им за прогулы-отгулы сулят-готовят, какие штрафы выписывают, и наказания назначают. Какие, санкции...
— Не думай! — высказался на сей счет папаня — Не детское это дело, думать о проблемах взрослых. Наслаждайся юностью, пока можешь — и с думой я тут же завязал.
Вернее — попытался, но все равно не смог. Привык я к ним, привязался. Избаловал меня этот мир! Избаловал. Заставил думать не о рационализме, а об не подозрительности. Заставил думать о других как о себе, а о себе как о других. Позволил почувствовать себя обычным, что навеяло дурные воспоминания.
Воспоминания моей самой первой из жизни! Когда я не был бессмертным и в помине. Зато был болезным мальчиком... мальчиком. Что умер, едва дожив до двадцати от заражения крови. Что имел на тот момент семью, жену, и пятилетнею дочь.
О звезды! Я до сих пор помню их лица! Сколько времени утекло?! Сколько миров я повидал... Сколько жизней на моих глазах родилось и оборвалось! А я их помню, как будто это было вчера. Заботу, любовь... каким же я был тогда дураком! ДА и сейчас дебил не лучше.
Тогда — умер как придурок на охоте. Хотел все сделать как лучше, добыть трофеев, и поесть семье, а в итоге... оставил их без кормильца, и средств к существованию. Я не питаю иллюзий, и прекрасно знаю чем кончают подобные неполные семьи в том моем исконном мире. Я видел это сам! Своими глазами. А потому знаю — смерть моих горячо любимых родных была долгой и мучительно, несравнимой с моей, от жалкого заражения крови.
Сейчас — потому что нахлебничаю. Потому что обманываю! Притворяюсь, играю, держу за место лица маску. Я прекрасно знаю, что чувствуют ко мне родители! Догадываюсь, что должен чувствовать в ответ нормальный ребенок. Но чувствую к ним лишь жалость, и чувство вины.
Я — подделка! Обманка, лож. Но с другой стороны — с таким как я, родителям на вряд ли придется переживать страшнейшею кару любящих отца и матери — похороны своего дитя. Я бессмертный!
— Эх...
Но вынужден отыгрывать роль простого ребенка.
— Развздыхалась тут! — донеслось от койки у окна, а затем от туда-же, и из-под одеяла, донеслось журчание — Позвала бы лучше медсестру! Коль сидишь, не знаешь чем заняться!
Я хорошо понимаю и мысли и чувства своих здешних родителей при взгляде на меня! Ведь сам когда-то подобное испытывал, но я должен отыгрывать свою роль. В этом мире достаточно тех, кто жаждет бессмертия или супер солдат, по крайней мере, если верить историческим записям.
И если я, вот просто встану и уйду... а ведь правда, что же тогда будет? Кино и фильмы, хроника-записи, документы-бумаги, россказни, законы и мнение людей, да даже страны меж собой! Различаются! Противоречат, и изменяются со временем. Даже в приделах одного мира и в рамках одного государства все не может быть хоть сколь-либо однозначно. И что будет здесь, конкретно здесь, и конкретно сейчас, если я...
— Пиииииииииииии...
— Аааа! Уберите это от меня! — завизжал я, с силой зажимая уши, и корча страшную гримасу, не зная, куда деется от бьющего прямо в мозг противного белого шума.
— Пииивипвипивииии...
— В первый раз вижу, чтоб на УЗИ так реагировали — проговорил на это молодой парнишка, владелиц «пищалкой на шнуровке» её выключая.
— Что это за адский механизм?! — выпучил я глаза, медленно убирая руки от своей головы, все еще не веря, что ужасный звук уже утих, продолжая по-прежнему слышать его отпечаток в своём сознании.
— Это УЗИ — похлопала глазами мать, глядя недоумевающе и почему-то не на меня, а на паренька.
— Дьявольская машина для пыток — прошептал я тихонько, шевеля извилинами, и памятью, в попытке вспомнить, что это такое, а паренёк на миг вновь включил аппарат.
Я вновь сморщился, зажимая уши, и он вновь непонимающе посмотрел на молотовидную штукенцию на проводе в своих руках.
Опять включил, направляя её себе прямо в лицо. Я завизжал, без малого заглушая писк прибора, и сорвался с кушетки, пущенной в небо птицей. Вспомнил, что мне как бы бегать нельзя, совершив уже целых три огромных прыжка, и растянулся по полу доской, взревев навзрыд и на всю округу.
Понял, что опять явно переигрываю, видя как мать, сама
