разрезать своим топором, так это травяной покров, когда топор падал.
Да и то случайно получилось.
С кинжалами тоже нужно учиться обращаться, мне Лаврик провела небольшой ликбез.
Получилось неплохо на мой взгляд.
Ну, по крайней мере хотя бы себя не проткнул нигде.
Но со словами моей «рабыни» вынужден согласиться – кинжал это крайнее средство в открытом бою.
Путешествие явно не будет коротким, а телепортироваться куда-то, где раньше не бывал, я не умею.
Кстати, это же обстоятельство подтверждало тот факт, что Геката раньше бывала в этом мире.
И даже – в Великом Лесу, так как портал она мне открыла именно туда.
Почему не в другую часть Аурхейма – не знаю.
Так что, подводя мои размышления, случись чего, вариантов у меня всего три.
Первый – размахивать ножами и надеяться, что у противника нет копья или меча.
Второй – взяться за эльфийский меч, который лежит рядом же с «Пожирателем».
Третий – сжать зубы по крепче и махать магоотсосом.
Конечно, при том условии, что других вариантов не будет.
Даром что ли, пока Слуга готовил ужин, Паладин показал мне несколько приемов владения мечом.
Ну, как приемы…
Поднимай выше, бей сильнее.
Не знаю, так ли на самом деле учат сражаться мечом, или нет, но у меня сложилось впечатление, что этот средневековый метросексуал надо мной прикалывается.
Или же демонстрирует нашим возможным наблюдателям то, что я в сражении совершенный неуч.
Тренировался я, естественно эльфийским оружием, потому как брать надолго в руки «Пожирателя» ради тренировки – значит гарантированно потерять тот запас магии, который у меня имеется.
Ее, к слову не густо, но на парочку простеньких заклинаний должно хватить, если приспичит.
Есть еще надежда на эльфийскую кольчугу, которую я на себя напялил с помощью лучницы, выпив вдобавок укрепляющее зелье.
Если предстоит сражаться, то я буду использовать все доступные мне ресурсы, начиная от снаряжения, в которое я едва втиснулся, и заканчивая магией, сцеженной перстнем.
Уж кое-что я все-таки помню из программы подготовки молодых надирателей ангельских задниц.
Конечно, это не тот приемчик, которым я покрошил эльфов в Великом лесу, много слабее, из числа выученных мной у Гекаты.
Адские колдунства из перстня призывать не хочется хотя бы по той причине, что для начала они берут магию из накоплений, а потом уже тянут из души своего носителя.
И это не есть хорошо.
Хотя бы по той причине, что это здорово укорачивает жизнь, что в мои планы не входит.
Гораздо хуже другое.
Если в перстне иссякнет вся магия, то «Пожиратель Душ» начнет уже жрать меня любимого.
Чтобы побороться с навалившейся дремотой, принялся разминать шею в надежде, что к голове прильет больше крови.
Ну, такое себе.
Снова поднялся, походил…
Как же хочется спать…
Да что ж такое-то?
Глаза начали закрываться сами собой…
Несмотря на то, что я стою вообще-то.
Сознание затуманивается…
Так хорошо, так приятно падать…
Спать…
Магия из кольца испарилась за считанные секунды.
И в сознание меня привела боль, с которой «Пожиратель Душ» принялся вытягивать из меня кусочки драгоценной сути.
Ощущение было сродни с тем, как если бы я снова отдирал примерзший язык от металлической качели в Новогоднюю ночь.
Чувствуя на лице, которым я упал на «Пожиратель Душ», холод загробного мира, я мгновенно вскочил на ноги.
Перстень Гекаты отозвался ледяной пустотой.
От проклятого меча исходили знакомые колебания голодающего бомжа, рассматривающего через стеклянную витрину ресторана лопающих омаров и стейки посетителей.
Озираясь по сторонам в поисках того, кто пытался меня усыпить, я понял, что вокруг нет ни одного звука.
Только три могучих богатырских храпа и сладкие причмокивания, которые издавала гарантированно уснувшая Лаврик.
Это я понял потому, что попытался ее растолкать, но девица в зеленых трико даже не отреагировала, продолжая храпеть.
На пинок по заднице Фратер продемонстрировал мне ту же реакцию, что и лучница.
Слугу даже будить не стану, только зря время потеряю.
Меня больше заинтересовал его арбалет, к которому я сделал один из пяти необходимых шагов, разделяющих спящих мужчин.
Сдавив до боли ножны «Пожирателя», я переставил ногу, чувствуя как снова наваливается усталость, но ледяная сталь клинка не давала мне свалиться с ног и отправиться в страну грез.
Еще шажочек.
Осталось всего два.
Давай, нога, ну что ты еле двигаешься…
Прямо передо мной в землю воткнулись сразу две стрелы, а из подлеска подал голос внезапно заскуливший пантеро-тигр.
И что-то мне подсказывает, что он явно сообщал о своем предсмертном состоянии.
Я готовился уже проигнорировать предупреждение, чтобы завладеть арбалетом, но в следующую секунду за спиной раздалось ржание лошадей, перерастающее в конвульсионное хрипение одной из них, сопровождаемое звуками ломающихся костей.
Повернув голову, увидел как огромная когтистая лапа ломает позвоночник второй лошади, а громадное чудовище отбрасывает ее в сторону, словно пушинку.
Трех или четырехметровая мохнатая клыкастая и когтистая срань, проревев на всю округу так, что ей позавидовал бы и пароход, бросилась на меня.
***
Адреналин вместе с болью нахлынул с головой, отгоняя сонливость.
Едва только пальцы коснулись неудобной рукояти «Пожирателя Душ», как дышать и действовать сразу стало легче.
Появилось ощущение сосредоточенности.
И желание убивать.
Я чувствовал что древнее оружие высасывает из меня магию, насилуя темную душонку с ощущениями, словно медсестра решила взять из вены кровушки при помощи здоровенного шприца.
Но мне было уже плевать.
Потому что здоровенная срань, убив двух лошадей, и оттолкнув от себя с легкостью оставшихся, оказалась в одном шаге от Лаврика.
Ублюдок занес над мирно спящей девушкой свою когтистую лапу, склонившись над ней и с шумом втянув воздух.
Его глаза смотрели прямо на меня.
Желтые, звериные, едва ли не светящиеся в ночи.
На его морде и туше плясали отблески костра.
И до меня, наконец-то, дошло.
- Это же ебанный медведь, - прошептал я.
Обычный, мать его, бурый медведь, весом с полтонны или около того, склонился над эльфийкой, капая слюной из пасти на лицо лучницы и в любой момент готовый одним ударом когтей располосовать ей лицо или горло.
В пляске бликов костра почудилось, что на его шее что-то блеснуло.
Приглядевшись, я понял, что не ошибся.
- Ты из какого цирка сбежал, косолапый? – спросил я, не отводя от него взгляд и не разжимая хватку на мече.
На этой дряни – ошейник.
Это не дикий зверь.
Морда медведя скривилась в презрительной гримасе, а из пасти послышалось недовольное рычание.
От которого бы даже мертвый проснулся.
Но не Лаврик.
И никто
