времянку от рабочего — потому, наверное, и дозвонились. Уж больно многим этот номер теперь известен.
— Пётр Миронович, это профессор Аветисян Гурген Арташесович. Не забыли ещё? — с чего бы. Столько совместных планов напридумывали.
— Что-то случилось, Гурген Арташесович? Рад вас слышать.
— У меня всё в порядке. Работаю над осуществлением наших планов. Тут другое, — на том конце замялись.
— Я внимательно слушаю, — поторопил Пётр. Не хватало сейчас ещё и в молчанку играть.
— Пётр Миронович, вы вскользь упомянули, что со всей области, да даже и с соседней переманиваете к себе пчеловодов.
— Точно. Простым почкованием долго получится. Не доживу, — попытался шуткой подбодрить учёного.
— Ага, почкование… У меня знакомый есть. Как-то завязалась переписка, вживую не видел никогда. Он живёт в Курганской области, село Глубокое. Это недалеко от Шадринска. Зовут пчеловода Фёдор Тютин. Он инвалид войны, вместо левой ноги протез. Как с фронта вернулся в 44-м, так пчёлами и занимается. В этом же селе есть у него два друга, оба инвалиды войны. У одного руки нет, второй после контузии оглох, — опять пауза.
— Им нужно чем-то помочь? — блин, ну чего тянет? Холодно с босыми мокрыми ногами стоять в коридоре.
— Тут такое дело, Пётр Миронович. У них выбрали нового председателя. Чуть вперёд забежал. Все трое на пенсии по инвалидности и в колхозе не работают — живут на пенсию, да пчёлки ещё подкармливают. Так вот, новый председатель поставил им условие, чтоб они вместе со всеми ульями вступали в колхоз — а у инвалидов на троих почти триста семей пчёл. Как вам? Тютин и другие ветераны отказались — тогда этот председатель пригрозил, что не разрешит ставить ульи на колхозных землях, а в округе все земли — колхозные! Вот позвонил мне Фёдор и просит помочь. Вы ведь там недалеко. Может, уговорите, так сказать, «артель инвалидов» к вам перебраться? Или на председателя этого повлияете, — опять молчание, — Вот такая у меня необычная просьба в неурочное время. Дело в том, что если перевозить пчёл, то это надо делать прямо завтра. У них со дня на день очистительный облёт начнётся, пчёлкам кишечник нужно освободить. Как температура выше 15 градусов поднимется — поздно будет перевозить.
— Нда. Задачка! Триста ульев — это замечательно. Так ведь эти люди и у меня не захотят вступать в колхоз. Что же мне делать? — стал незаметно для себя вслух размышлять.
— А вы, Пётр Миронович, предложите им жить своей артелью, а мёд и другие продукты просто сдавать частично в колхоз. Они такое предложение сделали председателю, а тот упёрся. Как посетовал Тютин: «В герои на их горбу метит». Так поможете?
— Услышал я вас, Гурген Арташесович. Завтра с утра займусь. От такого подарка только дурак откажется. Спасибо, что позвонили!
— Фу, прямо гора с плеч. Верю, у вас всё получится. Да, Пётр Миронович! Я тут успел связаться с двумя народными целителями. Обещали выделить вам немного снадобья, полученного из личинок пчелиной огнёвки. Я им ваш телефон и адрес продиктовал, так что ждите звонков. Ну, не буду больше мешать. До свидания.
Гудки. Вот ведь энтузиасты! Взвалил чуть ли не среди ночи очень малоподъёмную гору проблем и откланялся. Триста ульев. Это в вагон-то влезет? Или до этого Шадринска гнать два вагона? А размешать людей где? Три дома срочно строить. Пётр набрал номер.
— Марк Янович! Завтра собирайтесь в Курганскую область. Нужно за пару дней перевезти сюда триста ульев и три семьи. Все инвалиды, ветераны войны. Подходите ко мне в кабинет к семи утра. Логистикой будем заниматься, — ну вот, даже полегчало. Пусть ночью не у него одного голова пухнет от неразрешимых задач.
Звонок застал Леонида Ильича тоже в ванной. Он почти не пил на устроенном областным руководством торжественном ужине. Зол был. На кого? Да поди разберись. На начальника цеха на Уралмаше? Не по чину. На директора завода? Опять нет. На себя! Выходит, что неправильно страной руководит. План превыше всего. А люди? Даже не на втором месте. Оборона, космос, соревнование с Америкой. Это важно. Люди лишь позволяют не проиграть в этой гонке. Не до них.
И открыл глаза опять этот поэт. На даче зашёл разговор о театре. Суть не запомнилась. Марис тогда сказал: «театр начинается с вешалки», а Пётр продолжил мысль: «а любое предприятие — с туалета». Посмеялись. И вот ведут их по одному из цехов завода. Все восторгаются. Громадина! И действительно — потрясает. И тут эта фраза всплывает.
— Проводите меня в цеховой туалет.
— Леонид Ильич, на втором этаже есть столовая с туалетом, пора ведь и отобедать, — Малофеев Павел Родионович, директор завода, и к тому же кандидат в члены ЦК КПСС, как-то в лице чуть переменился.
Брежнев заметил и повторил.
— Проводите меня в цеховой туалет.
Провели. Вонь! От хлорки глаза щиплет. Плитка на стенах и на полу частично отсутствует. И на полу в этих выбоинах жидкость подозрительного цвета. Всё ржавое, всё в похабных надписях. Бачки с использованными по непрямому назначению газетами переполнены. Эти обрывки и на полу валяются.
— Уборщица второй день болеет, — проблеял кто-то за спиной.
— Выздоровеет? — спросил, прикрыв дверь, но не обернувшись.
Молчат. Пыхтят.
— Павел Родионович, проследите, чтобы неделю в этом туалете наводил порядок лично начальник цеха. Проверю. А что сейчас — пойдём водку пить? Может лучше по нужникам в соседние цеха и участки прогуляться? Запишите. Выговор директору завода с занесением в личное дело. И проработайте вопрос на партийном собрании. У вас на заводе люди работают или свиньи?
Уехали на Уральский электромеханический завод, так и не пообедав. Это предприятие было другим — всё же база по выпуску аппаратуры для оснащения ядерных боеприпасов. А вот туалеты немногим лучше — разве что бумажки не валяются на полу.
— Пап! Алло! Ты меня слышишь? — надрывалась трубка в руке.
— Да, Галчонок, извини. Что-то случилось? — тряхнул головой, отгоняя неприятные воспоминания.
— Пап, тебе нужно обязательно приехать в Краснотурьинск.
— В чем дело? Вас плохо встретили?
— Да наоборот. Чересчур хорошо! Так не бывает. Тебе нужно обязательно увидеть квартиру Петра, — захлёбываясь от волнения, выпалила дочь.
— Не могу. Завтра в Нижний Тагил, а утром в Москву. День Победы на носу, нужно быть в Кремле. Делегации ведь со всего мира понаедут.
— Жаль. Это стоит увидеть. Словно в сказку попали.
— Галя, ты скажи ребятам из «девятки», пусть сфотографируют. С мамой всё в порядке, с мальчиками?
— Сфотографировать можно. Понять нельзя. Фантастика какая-то. Да, все здоровы. Ладно, до встречи. Целую.
Опять Пётр.
