мой сын будет цельной личностью.
— Госпожа еще чуть-чуть, — увещевала меня Шена, две лекарки замерли за ее спиной и смотрели во все глаза, но мне было плевать. В это мгновение на свет появляется мой ребенок, там не до кого нет дела. Через пару мгновение комнату огласил недовольный младенческий голос, который походил не на мяуканье котенка, а на рычание мелкого звереныша.
Я после тяжкого труда, а ребенка родить — это не грядку вскопать, в эйфории смотрела на белёный потолок нашей лечебницы, и глубоко дышала, чтобы унять бьющееся где-то в ушах сердце. Пару раз моргнула, чтобы понять, мне кажется, или вокруг меня золотистые блестки. Нет, не показалось, но блестки подождут, а мой ребенок нет.
— Дай мне его, приказала Шене после того, как вышел послед и лекарши споро обтерли меня и помогли переодеться. К тому времени Шена уже перевязала пуповину и обтерла малыша маслом, завернула в белые пелёнки. Я хочу первый раз встретится с сыном один на один. Аккуратно приняла тяжелый кряхтящий свёрток в руки и кивком отослала всех из комнаты. А потом я просто расслабилась и плакала. От счастья, от умиления, от всепроникающей любви, которая захватила меня в ту же секунду, как я посмотрела в личико своего сына. Крошечные ручки упорно прорывались на волю, а глаза на удивление яркие, синие, смотрели на меня пристально и внимательно.
— Ну здравствуй, Максимилиан Сахрами, вот мы и встретились.
От моего голоса на висках малыша проступили мелкие чешуйки и тут же пропали. Я осмотрела его ручки с тонкими уже сейчас острыми коготками, улыбнулась.
— Дракон, — поцеловала теплый лобик. Вдохнула запах, всхлипнула совсем расклеилась. Сердце переполняет нежность и воодушевление, словно не я почти сутки со схватками мучилась. Даже с первыми детьми я не чувствовала такого подъёма и желания горы свернуть. В груди больно от эмоций, что не желали успокаиваться. Не зря говорят, с возрастом. материнство воспринимаешь более тонко, совсем на другом уровне. Нужно взять себя в руки, нельзя показывать, как сильно я люблю его, даже кровникам.
Дракона нужно растить в строгости, так сказал дар, хищники воспитываются по-другому, потому что в детстве они уважают силу больше, чем чувства. Пригладила растрёпанные черные волосики, провела пальцем по черным бровкам, рассмеялась, когда ротик малыша открылся, и он стал искать грудь. И все это молча, сопя мелким носиком и активно шевеля конечностями.
Взять правильно грудь ему удалось с первого раза, прикрыл глаза, ухватился ручками, настоящий победитель. И так обидно, что он не похож на меня, вылитый Амарант, это видно уже даже сейчас. Мысли, естественно, перетекли на Волка, давно я не вспоминала о нём. Интересно, он думает обо мне, вспоминает? Знает ли, что у него будет ребенок?
Город постепенно наполнялся людьми, так что шпионов хватало, могли и доложить. Рамиро зачистил первый круг города как раз перед самыми заморозками, первые месяцы я ездила с ними, было любопытно, но потом скакать на Арде стало проблематично, так что я перебивалась лишь рассказами и любовалась тем, что находили в домах бывшей элиты этого мира.
Самые прекрасные находки были в защищенных стазисом домах. Там все сохранилось в первозданном виде. Мебелью из них обставили второй этаж там, где жили с семьями маги. На первом этаже разместились более простые кровники. Что поделать, нельзя сделать всех равными, эта утопия, которой тут было не место. Но люди все понимали, не роптали и не устраивали мне забастовки. Каждый знал свое место. Стряпухи на кухне, маги и воины на защите нашего спокойствия.
Алесандр засопел, насытившись, и я аккуратно забрала у него грудь, залюбовалась нежной смуглой кожей, аккуратным носиком, да, он похож на Амаранта, даже уши его, я вздохнула.
Потом заворчала на себя. Нечего о нем вспоминать, не стоит этот мужчина моих слёз и моего сына. Но как его теперь не вспоминать, если его маленькая копия лежит на моих руках.
Отношение к Волку у меня менялось время от времени, то я его жалела, так как Сайса все же выложила мне его историю, то тихо ненавидела, когда доходили новости, что у него творится в городе. После того как Ария стала калекой, он как одержимый искал для нее лекарства. Спускал казну города на разных шарлатанов, которые лишь забирали золото, но девчонку так и не вылечили. А ведь он мог просто прийти ко мне, и скорей всего, дар помог в лечении.
— Он не любит признавать своих ошибок Сахрами, — сказала мне Сайса, я решила выполнить обещание и послушать ее. В тот день всю ее группу я приняла в кровники, и она узнала, что я беременна от Волка, живот еще не был виден, а среди кровников нет тайн, иногда это даже раздражает.
— Ты думаешь, мне это интересно слушать? – Я попыталась игнорировать испытывающий взгляд девушки.
— Ты обещала меня выслушать, — сказала Сайса и, прикрыв дверь в комнату, в которой мы с ней находились одни, сложила руки на груди.
— Хорошо, у тебя час, — я поджала губы, обещания нужно выполнять.
Сайса расслабилась, уселась на лавку, положив на колени руки, потом все же уточнила:
— Ты не думай, у меня с Волком никаких любовных дел нет, но я ему жизнью обязана, как и многие, кто живут в его городе.
— Успокоила, — я фыркнула, но даже себе не призналась, что мне стало легче от ее признания, хотя какая мне разница, с кем у Амаранта были интрижки.
— Когда Тиборий приехал в пустошь, наш город был просто деревней, «Приграничная» так ее называли. Там властвовали бандитские шайки, грабили простых работяг, убивали, насиловали. Группы, которые ходили в зачистки, всегда недосчитывались людей, особенно если искатель был из новеньких. Так откупались от пустоши. Оставляли одного, чтобы другие могли сбежать.
Сейчас в пустоши настоящая тишина, а в те года было жутко. Я приехала сюда с братом, родители погибли в дороге от стаи гнумов. Брат был слабый маг, но я думала, сильный внутри… но он не выдержал нашей жизни, задолжал
