В последовавших за этим разговором прениях из меня постарались выжать дополнительную информацию, но я заявил, что нет смысла сейчас рассказывать о чём-либо более подробно. Тут и Николай Иванович (полагаю, с целью отвлечь народ от довольно щекотливой темы) вспомнил, что мы с Машулей поём песни ещё и собственного сочинения, и попросил нас исполнить что-нибудь. В общем, концерт продолжился, и детские песенки в ход пошли, и юношеская любовная лирика. В результате встреча закончилась на мажорной ноте, все остались довольны проведённым временем. Мало того, договорились и на святочной неделе встретиться опять всей компанией.
А вечером вопросы о франко-прусской войне и моих аналитических прогнозах прозвучали вновь — и Ростовцев, и Вяземский решили вытрясти из меня все мои догадки и предположения о ближайших европейских событиях. Снова мы втроём, извинившись перед дамами, прошли в кабинет (по нынешним временам политика — дело не женское), и граф приступил к "допросу".
— Александр, мы знаем вас как здравомыслящего человека, который умеет работать и руками, и головой, поэтому склонны верить, что у вас есть причины на столь странные прогнозы международных отношений. Но всё же нам, как вашим партнёрам, хотелось бы понять, почему вы так в них уверены. Например, почему вы уверены в начале войны между Францией и Пруссией, да ещё и в этом году?
Ох, как мягко он стелет... пока. Но чую, скоро ребята вцепятся в меня мёртвой хваткой. Ну да ладно, запираться смысла нет, ответы уже заготовлены.
— Этому следует логика событий последних лет. С окончания австро-прусской войны, когда Пруссия силой оружия заставила Австрию признать своё господство в Германии, началось почти ничем не прикрытое соперничество между Францией и Пруссией за влияние на политику в Европе. Пруссия планомерно добивается главенствующей роли. Она твёрдо решила закончить объединение всех германских земель под своей властью, присоединив к Северогерманскому союзу ещё и южные немецкие земли. И лучше всего на данный момент этому поспособствовала бы их совместная война против такого противника, как Франция. Разумеется, война победоносная. В то же время в самой Франции назрел внутренний политический кризис, и разрешение его видится многим в нанесении решающего поражения Пруссии. Что, в свою очередь, исключит возможность объединения Германии и поможет сохранить влияние Франции в Европе, ну а заодно и погасит революционный настрой французского общества.
Поручик решил высказаться:
— Александр, я не сомневаюсь, что Наполеон III хочет преподать пруссакам урок, но война, наоборот, усилит брожения во французском обществе.
— Простите, Пётр Алексеевич, вынужден с вами не согласиться. Ничто так не объединяет общество, как война против давнего ненавистного внешнего противника.
Граф, выслушав меня, задумчиво кивнул, по-видимому соглашаясь, и Вяземский, увидев это, как-то сразу сник, а я продолжил:
— Кстати, в Пруссии меж тем также рассчитывают разбудить патриотизм общества за счёт ненависти к Франции. По всей Германии нынче зреет недовольство военными расходами. В Пруссии и связанных с ней федеральными узами государствах народ уже не так безропотно, как пять лет назад, воспринимает разорительные траты на вооружение.
Ростовцев и Вяземский мрачно переглянулись.
— Вывод: раз обе страны жаждут воевать, то война неминуема, и начавшийся год в этом плане критичен. Если французы с немцами не возьмутся за оружие сейчас, Пруссия ещё долго не завершит объединение Германии, а Наполеон III на волне очередной революции может и вовсе лишиться трона.
Граф подвёл итог:
— Хорошо, мы поняли ваши доводы. Они не бесспорны, но и не безосновательны. Только почему вы решили, что победит Пруссия?
— Тут много объективных и субъективных причин. Вам с каких начать?
— С объективных.
Ну, блин, разведка! Объективные причины ей подавай, а ведь субъективные порой намного важнее. Самое смешное, я за каких-то полчаса выложил воякам, по сути, всё то, что они мне сами рассказывали и объясняли на протяжении последних двух месяцев. Да, боевые качества французской армии не стоит недооценивать. Солдаты этой небольшой профессиональной армии с боями прошли Алжир, Крым, Италию и Мексику. Каждый нёс винтовку Шасспо, которая была дальнобойнее, скорострельнее и мощнее игольчатых ружей пруссаков. Но... за спиной у этих профессионалов остаётся лишь необученное ополчение, а значит, опоры никакой. Так современной войны, где на первое место встаёт массовость подготовленных солдат, уже не выиграть.
А у пруссаков мало того что армия в два раза больше, так ещё и комплектуется она на основе всеобщей воинской повинности (каждый призывник служит три года и потом ещё долго остаётся в запасе), то есть при необходимости пруссаки за счёт резервистов армию увеличат быстро. Кроме этого, не надо забывать, что их офицерский и унтер-офицерский состав готов к крупномасштабным боевым действиям лучше (у них за прошедшие семь лет парочка нехилых таких войнушек отгремела — с датчанами и австрийцами).
Далее, мобилизация у пруссаков займёт меньше времени: они уже два раза её спешно проводили и наверняка учли все выявленные недостатки. Французы же, наоборот, ко всем последним войнам собирались неспешно. У них даже в мирное время на железных дорогах царят беспорядок и путаница, а с началом войны, думаю, вообще хаос начнётся. У прусаков же на железных дорогах полный порядок, и, кстати, их дороги во время войны, скорее всего, просто перейдут под контроль военных. Получается, и транспортировка войск к границе у пруссаков пройдёт скорее.
Французское правительство уверено, что, получив военное преимущество в самом начале военной кампании, оно после первых же побед над Пруссией приобретет союзников в лице Австрии, а может быть, и Италии, но побед не предвидится. Немцы подготовятся раньше и, соответственно, раньше нападут. Они на первом этапе смогут устроить французам серьёзную трёпку, следовательно Франция останется без союзников. А вот у пруссаков с союзниками проблем не будет: им нужно лишь вынудить Францию первой объявить войну, и вся Германия в едином порыве присоединится к Пруссии.
М-да-а, хорошо предсказывать победы и поражения, когда заранее знаешь дальнейшую историю. Не знай я будущего, ещё неизвестно, как бы оценил возможности противников, а так только и остаётся подгонять добытую информацию под уже известный результат.
— А каковы субъективные причины войны и проигрыша Франции?
— Самая главная причина — это то, что и Англии, и России желательна эта война и необходим разгром Франции.
— Что?
— Почему?
И Ростовцев, и Вяземский воскликнули одновременно. Ха, весело за ними наблюдать! Прям не искушённые профессионалы разведки, а дети малые — все эмоции по лицам читаются.
— Всё очень просто. России нужна отмена постановлений парижского договора одна тысяча восемьсот пятьдесят шестого года об ограничении её державных прав на Чёрном море34. И поражение Франции этому способствовало бы необычайно. У Англии же в этой войне три задачи. Первая — подорвать могущество Франции на море. В данное время значительную конкуренцию английскому флоту составляет лишь флот французский. Военное поражение и выплата вследствие этого значительных денежных контрибуций низведут Францию на второстепенные роли, и она уже не сможет содержать столь же сильный флот, что и сейчас. Вторая задача Англии — вырастить нового соперника России. Да-да, я имею в виду объединённую Германию. А третья такая же, как и у нас: разрешить России иметь военный флот на Чёрном море.
— Ну-у, Александр, это уж совсем фантастическое предположение. Англия станет нам всячески препятствовать в этом вопросе. Нет, нет, нет! Чтоб она желала возрождения нашего черноморского флота? Да быть такого не может!
— Конечно, на словах Англия воспротивится любым нашим действиям. Но это на словах, а на деле она даст добро.
