Вера к Первомаю окончательно покинула Лесогорск. Когда зимой она вернулась в город, очень довольные инженеры-ракетостроители еще на аэродроме поспешили ее порадовать:
— Старуха, а мы победили это твое горячее топливо!
— И как?
— Славка тут подумал, что если температуру газа сильно понизить, причем не везде, а только в наружном слое, который касается поверхности металла… В общем, он в нижней части ракеты, как раз возле сопла, поверхность обмазал силиконовой резиной с разными присадками, а она в пламени просто испаряется, выделяя кучу относительно холодного газа и наружный слой пламени не нагревается выше тысячи ста примерно. А еще по внешней поверхности сопла мы пустили обычную воду, там всего-то литров шесть уходит за минуту — но дополнительное охлаждение получается очень заметным. И пока вся резина не выгорит, сопло выше тысячи и не нагревается! Сейчас мы все это пересчитываем для ракеты калибром четыреста пятьдесят…
— Отлично, успокоили. Значит так: по всем вопросам по топливу теперь к Ивану Малкову обращайтесь, а я, как понимаю, свою работу уже сделала, теперь дело только за вами. Самолет я вам свой не оставлю, но мне пообещали уже в феврале для вас новый построить, так что до Москвы в случае нужды добраться легко сможете. А я, пожалуй, займусь другими порохами…
— Надеюсь, ты не прям вот щяз в Москву улетишь? Лаврентий Павлович прислал задание на разработку трехдюймовых ракет для авиации, а какой в них порох использовать, мы без тебя не решим.
— Решите. Но и без меня решите, что перхлоратный для этого точно не годится.
— Это почему?
— А головой подумать? Самолеты-то у нас в основном из палок и тряпок делаются, их выхлоп перхлоратный просто сожжет нафиг. А раз самолеты у нас деревянные, то и порох для самолетных ракет нужно деревянный использовать.
— Ну и логика у тебя! Хотя да, логика… о том, что самолет сгореть может, мы просто не подумали… Но все равно: мы получили нужный результат в работе с твоим топливом, и без тебя это отмечать мы просто не имеем права! А в городе такой неплохой ресторан открылся, так что завтра в обед начинаем это дело отмечать! А весной… мы тут прикинуди, ракета на четыреста пятьдесят к испытаниям на полигоне будет готова где-то к началу лета. Ты приедешь хоть посмотреть что у тебя получится?
— У вас получится. Но — приеду, если других дел не навалят выше крыши.
— Старуха, хорош прибедняться! Мы придумали всего лишь обложку для твоего пороха, а автором любой книги считается тот, кто написал то, что внутри книги, а не кто обложку нарисовал. Так что получится именно у тебя…
— Ну да, ну да… С вами чтобы спорить, нужно сначала ведро гороха съесть. А что за ресторан? На неделю город покинула — и уже такие обновки…
— Это ты просто вообще ничего, кроме своего завода, не замечаешь. Парни с нового завода, они договорились с Малковым ресторан обустроить в левом крыле клуба. Там у одного жена Академию пищевой промышленности закончила по вопросам общепита… в общем, они уже полгода там все обустраивали, а на той неделе ресторан открыли уже. То есть… это все же очень хорошая столовая, но если заранее договориться, то можно и праздник там организовать, с выпивкой. Мы договорились, что сразу, как ты из Москвы вернешься…
— Ну да, мне же без выпивки никак… Ладно, отпраздновать такое точно необходимо, но если кто там переберет…
— Какая же ты зануда! На весь город хорошо если пяток ящиков вина наберется, а ты: кто-то переберет!
— Шампанское — оно сильно в голову ударяет.
— А где ты в Лесогорске шампанское-то увидела?
— Да тут, в самолете, я пару ящиков захватила. Думала, что когда ракета все же полетит… я просто не ожидала, что вы так быстро проблему решите — но раз решили, что бутылки эти я точно в загашник прятать не стану. Раз заслужили, то получите! Ладно, пойду пока домой, выспаться перед пьянкой… значит, завтра в обед?
На банкете Иван Малков поинтересовался у Веры:
— Говорят, что ты уезжать собралась… Новая работа?
— Старая. Саша Новосёлова снова в декрет собирается, она уже второй год по извлечению редких металлов всю работу только в уме ведет, а у нас авиация без спецсплавов не развивается. Лаврентий Павлович попросил пока этим вопросом заняться, а там, сам понимаешь, без производственной базы делать нечего. Так что поеду обратно на Лабораторный завод, а еще другой интересный проект нарисовался… Но ты-то уже специалист опытный, с ракетами и без моей помощи справишься.
— С порохами… с производством — справлюсь. Но вот придумать что-то новенькое…
— Вань, сейчас нам уже не надо что-то новенькое придумывать. То есть надо, но это не к спеху. А вот обеспечить армию патронами, снарядами — это очень важно, и ты именно здесь можешь страну всем нужным обеспечить.
— Ну уж всем… Армия у нас большая, наш завод ее всем нужным не прокормит.
— Но все же очень прилично подкормит. Берия подписал постановление — внутреннее, по НТК — о расширении нашего завода и по строительству еще одного такого же. Новый завод заработает года через два, а ты тогда станешь уже не директором Лесогорского, а начальником главка по производству взрывчатых веществ. Новый завод в Ачинске строить будут, тут недалеко. Относительно недалеко, так что если ты озаботишься постройкой там аэродрома…
В конце апреля Вера ненадолго переехала в новый город, выстроенный на юге Нижегородской области. И тихо порадовалась про себя по поводу того, что Лаврентий Павлович «учел ее замечания» относительно комфорта для его будущих жителей: для проектирования города он пригласил Ивана Жолтовского, причем никак не ограничивая полет фантазии прославленного архитектора — и результат впечатлял. Вера, осматривая новенький город, постоянно вспоминала слова «сталинский ампир» — хотя все же город был выстроен скорее в стиле неоклассицизма. Это внешне — а вот «по содержанию» он был, по мнению Веры, именно «городом светлого социалистического будущего». Просторные квартиры со всеми удобствами, удобные — и очень хорошо спланированные — улицы, которые были заполнены магазинами, небольшими кафе (с вывесками «Столовая №…»), библиотеками, детскими учреждениями. Большой даже не клуб, а что-то вроде того, что гораздо позднее называли (и совершенно обоснованно) «дворцами культуры». И — многокилометровый забор вокруг этого «филиала рая на земле».
Производственные здания из общего облика города тоже не выделялись, а несколько корпусов нового исследовательского института напоминали скорее дворцовый ансамбль, нежели скучное научное учреждение. Правда внутри…
— Честно говоря, я даже примерно не мог себе представить, что мне предлагают работать вообще в раю, — высказал Вере свои впечатления Валерий Григорьевич. — Когда вы говорили, что наш ленинградский институт покажется кабинетом физики в горном ауле, я и не предполагал, насколько вы точно описывали общую картину. А наличие собственного экспериментального завода, на котором можно любые приборы изготовить…
— Это просто потому, что вы раньше не сталкивались с предприятиями и институтами НТК. А теперь вы в систему НТК покали — и все, что от вас требуется, так это заниматься любимым делам… на благо страны заниматься. И первое, что я от вас жду — это постройка энергетического реактора.
— Вы говорили про определенные условия…
— Говорила, а сейчас… вы все подписки уже дали, разглашать новые знания точно не станете… Я все же не очень много знаю, так что вам придется и самому головой поработать, но чтобы голова ваша не работала впустую, прокручивая явно ложные гипотезы… Значит так. Двести тридцать пятый уран делится, с выделением энергии делится, когда в него попадает нейтрон медленный, тепловой — так его назовем. Проблема в том, что при делении этот гад выпускает нейтроны очень быстрые — которые прекрасно поглощаются двести тридцать восьмым ураном со всеми ранее перечисленными последствиями. То есть не то, чтобы совсем уж прекрасно… главное заключается в том, что для прохождения цепной реакции нейтроны нужно сильно замедлить.
