тронулась и толстое звукоизолирующее стекло отделило пассажирский салон от водителя и офицера охраны.
— Не волнуйся, Рикке! — успокоил ее Бармин. — Как видишь, я жив, и по мнению врачей, в ближайшее время не умру, если не убьют конечно.
— Я же тебя спросила о другом!
— Чувству себя, как вполне здоровый человек. Правда, сплю пока несколько больше, чем обычно, но зато аппетит вернулся к своему исходному состоянию. Так что волноваться не о чем. Лучше расскажи, что происходит у вас. Слухи, знаешь ли, и до нас доходят.
— У нас… — задумалась кронпринцесса. — У нас все, как и у вас. Одна попытка покушения за другой, и все, в основном, против меня. На Карла Августа тоже наскакивают, но на меня чаще.
— Вывод напрашивается, — кивнул Ингвар, — не правда ли?
— Наша разведка утверждает, что кроме обычных врагов династии, против нас действуют также лютеране, поскольку язычники сейчас оказались в стране в численном меньшинстве, но по-прежнему обладают всей полнотой власти. Нашу династию церковь практически открыто сравнивает с римским поганством, угнетавшим и истреблявшим первых христиан. Есть основания полагать, что недавно они каким-то образом узнали об Источнике, и боятся теперь нашего усиления, если я выйду за тебя замуж и рожу от тебя наследника престола. К сожалению, это не все. Есть кто-то еще, и боюсь, что это кто-то из тех, на ком лежит благословение богов. Сейчас таких семей в Европе осталось всего одиннадцать, но они все несут благословение именно богов, а не богинь. И, возможно, для них это что-то значит. Знают ли они обо мне и о тебе, это открытый вопрос. Но, если знают, и все обстоит именно так, как я думаю, это может объяснить часть покушений, как на меня, так и на тебя.
— Воевать со всем миром — занятие не для слабонервных. — Как ни странно, Бармин не испугался. Ему надоело бояться, но, с другой стороны, у него не было ни одной конструктивной идеи, как переломить негативную тенденцию. Главное, от такой охоты даже на краю земли не спрячешься. Все равно найдут. Тут уж лучше принимать бой на хорошо оборудованных позициях. В собственном замке, окруженным преданными людьми. И более того, в свете последних событий, Ингвар начинал думать, что брак с Рикке — не такая уж плохая идея. Вместе они сила, и при том немалая сила.
— К сожалению, нас не спрашивают, хотим мы воевать или нет, — чуть пожала плечами кронпринцесса.
— Тогда вопрос, — кивнул Бармин, соглашаясь с позицией свой будущей невесты. — Вернее, группа взаимосвязанных вопросов. Первое. Когда объявим о помолвке? Второе, когда свадьба? Спрашиваю тебя, поскольку готов согласиться с твоим видением ситуации. Но, по мне, так чем быстрее, тем лучше. Но это тебе решать. Однако место проведения свадебных ритуалов не обсуждается. Я муж, значит, у меня в замке. И наконец, четвертый вопрос: ты согласишься хотя бы какое-то время после свадьбы пожить со мной в Усть-Угле?
— О помолвке, если нет возражений, можно объявить послезавтра на коронационном балу. Свадьба… Самое раннее, если не нарушать приличий, через три месяца. Свадьбу придется играть в два этапа. Король Швеции не может приехать к тебе в замок. Без обид, но он мой старший родственник…
«Да, — согласился мысленно Бармин. — Тут я погорячился. Не учел с кем вздумал брачеваться».
— Хорошо, — сказал вслух. — Довод разумный, принимаю.
— Тогда, если хочешь, тайный брак, без публичного объявления, у тебя в Усть-Угле, а через неделю уже гласно у нас в Гетеборге или Стокгольме.
Что ж, женщина явно старалась сглаживать углы. Понимала, что отношения только-только начали налаживаться. И это она еще не знает, что он хочет представить ее своему Источнику.
— Согласен.
— После свадьбы, сразу уедем к тебе, — продолжила между тем кронпринцесса. — Мне надо будет вернуться домой только за месяц перед родами, и… Как ты смотришь, если Сиф тоже переедет к тебе?
Сиф баронесса фон Фризендорф — шестнадцатилетняя внебрачная дочь кронпринцессы. Признанный бастард она получила от отца Ульрики баронский титул и, насколько было известно Ингвару, постоянно жила с матерью в Стокгольме, где у герцогини Сконе было собственное ателье от-кутюр. Бармин с этой девочкой знаком пока не был, но принимал ее в расчет, как часть брачной сделки.
— Я не против, — ответил он на вопрос. — Она захочет?
— Думаю, у тебя ей будет интереснее, чем в четырех стенах в Стокгольме.
— Стокгольм — большой европейский город…
— В котором ее никуда не выпускают без бонны и телохранителей…
— Значит, решено. А ты, как думаешь? — обернулся Бармин к Марии.
— Ну, я ненамного ее старше, — пожала та плечами. — Дарена, вообще, считай, ровесница. Скучно ей у нас точно не будет.
— Спасибо! — Поблагодарил Бармин. — Ты добрая, Миа! Приезжайте вместе… — посмотрел он на Ульрику. — Дом у нас большой и удобный. Народу в нем живет много. Можно сказать, небольшой двор образовался. Родственники, кланники, воспитанники. Есть кинозал с круглосуточным обслуживанием. Библиотека, коллекции живописи, оружия и охотничьих трофеев. Бассейн, спортзал, теннисный корт… Охота вместе с барсами, конные прогулки и купание нагишом в озере после русской бани прилагаются. Велкомен [125]!
— У тебя ужасное произношение! — рассмеялась Ульрика Катерина.
— Но с твоей стороны это очень мило! — добавила через мгновение, возможно, испугавшись, что он обидится…
Но Бармин и сам знал, что его шведский оставляет желать лучшего. Другое дело, что ему понравилось откровенное желание сестры будущего короля Швеции развивать отношения. Не сориться по пустякам, не конфликтовать, не задевать его гордость, как мужчины, супруга и господина…
* * *
Разместили их в королевском дворце, в удобных или, лучше сказать, комфортабельных и великолепно декорированных покоях: гостиная в лучших традициях XVIII века, но с большим цветным телевизором, стереофонической радиолой и столь же роскошная спальня с огромной кроватью и примыкающими к покою гардеробной, комнатой для служанки и ванной комнатой. Ванная, следует заметить, по своему дизайну резко контрастировала с обстановкой других помещений. Пожалуй, и в XXI веке Бармин видел такое техногенное совершенство только в люксе одного пятизвездочного отеля в маленьком, — всего, кажется, пять миллионов жителей, — и вполне провинциальном китайском Нанкине. Ах, да еще в Сеуле. Про Корею-то он зря забыл. Там, вообще, все — буквально все, — было в
