оказался длинный, пару раз я почти застрял, долго лежал отдышиваясь, чтоб потом двинуться вперёд на выдохе, а потом ещё тратить время на восстановление дыхания, но я двигался, двигался и двигался, поднимаясь всё выше. Я вам не индеец Джо, из Тома Сойера, я вам тут с голоду не сдохну. Вот выберусь...
Тем, что будет, когда выберусь, я себе голову не забивал. Есть насущная задача — решаем.
Наконец-то ход привёл меня в ещё один грот. И, аллилуйя! В довольно большом зале был разлит тусклый, еле-еле различимый свет.
Свет!!! Как же я обрадовался. Я всё-таки вижу! А то, понимаешь, лезут в голову всякие тупые мысли, сбивают с настроя боевого офицера...
Кстати, по стенке грота сочилась вода. Я подставил ладонь, подождал, пока наберется чуть-чуть, лизнул. Пресная! Наконец-то! Только сейчас понял, что очень хочу пить.
А когда наконец-то напился, почувствовал, что необходимо сделать привал. Ноги подрагивали, намекая, что вот-вот подломятся, отказавшись таскать мою тушку. Давал знать о себе и адреналиновый откат — меня начало подзнабливать и клонить в сон. Решив, что в этот раз можно и наплевать на лежание на камне, я нашёл участочек посуше, сунул под голову кулак и провалился.
Снилась какая-то ерунда. То злорадствовала, откуда-то взявшаяся Маринка, намекая, что всё это расплата за мои походы по шлюхам.
«Стоило тебя на чуть-чуть отпустить, и что? Сразу двоих себе нашёл, кобель проклятый! И ладно бы кого — малолеток! Не-е-ет, надо, ой надо сообщить о тебе в ментовку!».
Я пытался объяснить «благоверной», что обе, и Кири, и Руйха, по местным меркам фактически совершеннолетние, их ровесницы вон, уже рожают. И вообще, с Кири, это было «для дела», фактически — оперативные мероприятия, информационное прикрытие операции. Ну а Руйха... И вообще, ты у меня ТАМ женой была, а тут я холостой-неженатый, и, вообще, это тебе просто завидно, что бывший муж осел на тропическом острове с красавицами.
Потом откуда-то появился капитан первого ранга Гаврилов. Командир, в свойственной ему ироничной манере разобрал все ошибки, что я допустил, с момента моей сюда «заброски».
«Вы, товарищ капитан третьего ранга, умудрились обговнять почти всё, что только можно было, при оборудовании пункта временной дислокации. А теперь, не доведя до конца одно дело, собрались бросить боевую задачу и отбыть... Куда? Зачем? ... Не знаете? А я знаю. Туда, где вы облажаетесь ещё круче! Позор, капитан...»
Я вздохнул, мысленно посыпал голову пеплом — командир был прав всегда. «Виноват-исправлюсь».
Потом приснился Михалыч.
«Слушай, Костя, скинь координаты точки? Давненько я хорошего тунца не брал, а у тебя там та-акие ходят, загляденье. И кстати, тебе если жемчуг не нужен, может нам с пацанами подкинешь? Мы бы тут за твоё здоровье выпили, памятник тебе, опять же хороший поставить надо, знаешь сколько сейчас мрамор стоит?»
Эх, Михалыч, не трави душу! Чем я этих тунцов брать буду? Гарпуном? С берега, и чтоб прям на двадцать-тридцать метров в глубину, да?
И под самый конец в мой сон пожаловал шаман.
«Ответь мне дух, разве ты исполнил то, зачем был призван?»
Проснулся. Какая ерунда сниться, лёжа на камне! Размял затекшие конечности, помахал руками, поприседал, растянулся. Напился. Только о желудке не думать! А то, ща канючить начнёт, и изображать чёрную дыру. Надо выбираться.
Солнце, наконец, вынырнуло из океана, согревая лучами задубевшую мою тушку. Хоть тут и тропики, но как же холодно под землей! Я осмотрелся.
Ссадины, ссадины, синяки... Руки, ноги, локти, колени, бока. Это я ещё свою рожу не вижу, наверняка, тоже красавчик — сколько раз я влетал головой в кусты, пока убегал?
Что-то тянуло кожу по верху правой лопатки. Дотянулся. А-у! Пальцы нащупали засохшую корку. Это явно, когда с деревом встретился. И ещё что-то? Липкое... Смола? Отодрал, покатал в пальцах. Беловатый, липкий шарик. Ладно, в океане потом отмоюсь.
Вылез я где-то на южном склоне, метрах в пятистах над уровнем океана. Нехилый у меня спелео-забег получился. Интересно, сколько дней я там лазил? Два? Три? Если судить по сведённому желудку, так вообще, не меньше недели!
Солнышко!
— О! Пацан! И ты тут?
А куда я от тебя денусь?
— Откуда столько пессимизма в голосе? Бодрее, матрос Хеху! Смотри — солнце, океан. Мы с тобой живы.
Ты уверен? А может мы уже умерли и родились вновь?
— Опять ерунду несешь! Если бы ты родился заново, сейчас бы не на склоне стоял, здоровым лбом, а плакал бы и писался в руках у повитухи. Выше нос, боец!
Я... по правде говоря... думал, что уже умер и попал в ад
— Разве это ад? Смотри: небо, океан ... такой красивый. Где-то там в воде мидии сидят... ждут, когда их достанут и съедят. А ещё дальше красивые девчонки... Взбодрись! Жизнь продолжается.
Хеху не ответил, а я направился по склону в сторону, где раньше была моя «база». Да, считай, что мой «дом». А теперь?
Слушай... А... с кем ты там разговаривал?
— Когда? — почувствовал, как у меня сошлись брови, пока я, стараясь не поскользнуться, спускался наискосок к склону.
В самой первой пещере. Когда только очнулся.
— А-а-а... Это... — я вздохнул. — Капитан первого ранга Гаврилов, Василий Степанович, командир сорок второго морского разведывательного пункта спецназначения, что на острове Русский, в бухте «Холулай». Мой командир.
Это... какой-то их ваших демонов?
— Демонов? — я весело усмехнулся. — Это, брат, самый главный демон... В смысле, не среди вообще демонов, а среди... среди таких морских демонов, что обитают ... в бездне. Но, когда всплывают, всем о-очень жарко становится. Настолько жарко, что начинают звать маму, на всех языках мира...
Понятно. Главный морской демон из бездны.
— Ну... Да. Главный. Из бездны.
А ты? Ты какой был демон?
— Я? — переспросил. — Такой... простой боевой демон. Может быть, не самый плохой ... Обычный. Выслуживший своё, и отправленный на пенсию, в положенное по выслуге лет и заслугам тело. В тебя!
Наверно... ты был не очень хорошим демоном, раз тебя отправили в меня.
Шутник. Блин.
* * *
Засада на пляже всё-таки была. Или не засада, а просто караул. На всякий пожарный. Одинокий молодой воин с одним ухом на ожерелье.
Его я снял быстро и чисто. Не его вина, а того, кто оставил его в одиночестве. Двоих надо оставлять, они хотя бы не умрут тихо. Хоть один
