сквозь интервалы пехотных кареев, петербургская кавалерия была встречена батальонным огнем и отвернула. Конные полки переформировались и пошли во вторую атаку. На сей раз, были выдвинуты вперед «пулеметные» тачанки особого эскадрона, с легкостью опрокинувшие неприятельские каре. Врубившись в дивизию Криштофовича, они прошли ее насквозь, оставляя за собой трупы убитых солдат, и сходу обрушились на дивизию Набокова. На место убитых свежие шеренги заступали места, с яростью и ожесточением лезли умирать под стрекот пулеметов. Передовые эскадроны были вооружены многозарядными револьверами, а также снаряжёнными к ним барабанами. Под непрестанным ружейно-пулеметным огнем каре рассыпались, превращаясь в кровавые груды тел. В этой кровавой вакханалии погиб и Остен-Сакен.
Тут дрогнул и атакующий наши укрепления центр армии Остен-Сакена неожиданно для себя угодивший в кольцо окружения. А до этого целый час агонизирующий на Малицком поле, стремительно редеющий, лишенный всякой возможности укрыться от смертоносного огня.
Немногим раньше посыпался и стал бросать оружие правый, противостоящий генералу Полуектову фланг. Правда окружить там монархистов не получилось, но результат был зачетным – целых два корпуса, избиваемые с трех сторон – 2-й гренадерской, 2-й гвардейской дивизиями и рассыпанными в лесу 46-м «финским» егерским полком. Корпуса, под все тем же воздействием безнаказанно расстреливающей их артиллерии противника, обратились в охваченную паникой людскую массу, в толпу беглецов устремившихся на юг, к Волге.
Выходя из укреплений, северная пехота с криком «УРА!!!» бросалась на окруженные и контуженые войска монархистов. Неорганизованная масса полностью деморализованных пехотинцев была совершенно не способна к тому, чтобы дать отпор. Целые батальоны и полки бросали ружья, поднимали руки вверх, офицеры размахивали белыми платками в знак капитуляции.
Победа была полная! Лишь немногие разрозненные части Остен-Сакена непосредственно принимавшие участие в этом сражении сумели-таки вместе с 5-м корпусом эвакуироваться на правый берег Волги. Большая часть московской армии оказалась в плену, около тридцати тысяч полегли в этом кровопролитном бою. Наши потери убитыми и раненными, прямо скажем, в первую очередь благодаря техническому превосходству, были на порядок меньшими, нежели у противника. Надо признать, что московская армия совершила чудо с военной точки зрения, продержавшись так долго, несмотря на столь страшные потери.
Ударить по охранявшим плацдарм 5-му корпусу петербургская армия не сумела, вернее не смогла. Войска, истощённые и ослабленные тяжелейшим сражением, были смертельно вымотаны страшным, длящимся весь день сражением и последующей работе с десятками тысяч пленных. Все наличные резервы также были полностью задействованы в бою и истощены.
Лазаретные фуры и развернутые медицинские полевые лагеря были переполнены ранеными. Как это часто и бывает, не хватало ни врачей, ни лекарств, ни перевязочных средств.
Впоследствии, по общепринятому мнению историков, сражение под Тверью стало последним, в котором кавалерия применялась по правилам, установленным еще со времен наполеоновских войн. Кавалерия, ранее так часто дававшая решительный поворот в бою атаками своих подвижных масс, стремительно утрачивала свое прежнее значение, теперь успех дела во многом определялся плотностью поражающего огня. Отныне кавалерии отводилась охранительная роль при начале и в ходе боя и решительная - реализуемая в ходе преследования противника после его поражения и отступления.
Что касается интенсивности огня, то случившейся под Тверью бой был революционным. Впервые огонь вели не плотные построения солдат, а солдаты в разомкнутых строях. В дальнейшем, эти тенденции в русской армии не только закрепятся, но и еще и более разовьются.
ГЛАВА 4
Побудка на следующий день, 6 июля, случилась ранней. Прискакал офицер Генштаба и пригласил меня прибыть в Ставку, что сейчас, несмотря на шестой час утра уже бодрствовала, и ни где нибудь, а на берегу Волги, что выглядело несколько странным.
Прихватив с собой отделение службы безопасности, поскакали вслед за вестовым. На передовых позициях у набережной застал практически весь свой генералитет в полном составе отчего-то с любопытством пялящимся на противоположный берег.
- Господин временный правитель, Иван Михайлович, - первым ко мне обратился начальник Генштаба Волконский, - будьте добры, взгляните, - и передал мне подзорную трубу.
Правый, вражеский берег Твери мне в последнее время доводилось созерцать не раз. Навел трубу на город. В окуляре за сверкающим зеркалом воды, картина выглядела вполне привычной. Всходило солнце, утренний туман перемешивался с дымами от костров, правда улицы были запружены излишне возбужденными и хаотично передвигающимися имперскими солдатами.
- Иван Михайлович, посмотрите вон на ту крышу … - указывая перчаткой, посоветовал Фонвизин.
Выполнив просьбу генерала, я не сразу поверил собственным глазам. Сразу над несколькими городскими зданиями развевались белые флаги!!!
Вскоре все выяснилось.
Примерно через час с белым флагом к нам переправился парламентер в лице аж дивизионного генерала – Турчанинова Павла Петровича, сейчас представлявшего интересы 5-го корпуса, накануне пребывавшего в резерве и сумевшего вовремя ретироваться на правый берег. Командование этого корпуса, после долгой и бессонной ночи, приняло решение капитулировать. Рядовой состав всецело поддержал своих командиров.
Как оказалось, император со своими свитскими, вчера вечером, оставив остатки своей армии, в спешке прихватив с собой кое-какие верные трону кавалерийские части, ускакал в южном направлении, вероятно двинувшись на Москву. Но этот его демарш уже не имел никакого практического смысла, так как армии у гражданина Константина Павловича Романова теперь не было, по крайней мере, в России …
В этот же день кавалерия была направлена за Волгу на рекогносцировку. В присутствии высшего командования был отслужен благодарственный молебен, а затем совершено торжественное погребение убитых.
Вечером на военном совете кроме составления планов похода на Москву, офицеры и генералы по моему настоянию хотя бы в первом приближении попытались осмыслить уроки только что закончившегося сражения. Оно всем наглядно продемонстрировало, какую грозную силу представляет нарезное стрелковое оружие, и какое громадное преимущество оно дает обороняющейся стороне. Это сражение, образно говоря, добило последних приверженцев штыковых атак. Старая, проверенная еще в наполеоновских кампаниях тактика, казавшаяся им простой, логичной и понятной, с появлением нового оружия навсегда уходила в прошлое.
Ещё пару дней войска приходили в себя. В военные лагеря по обоим берегам Волги подвозились обозы с пропитанием и боеприпасами. Раненым оказывалась медицинская помощь. Фильтровались военнопленные – всех готовых послужить Новой России отделяли от непримиримых фанатиков-монархистов, которых только могила исправит.
Прямо кожей чувствовалось разлитое в воздухе всеобщее нетерпение. Никто не хотел задерживаться под Тверью хоть на один лишний день, тратя время на написание победных реляций
