— Неспокойно вам? К сыну хотите?
— Если можно, — кивает нерешительно.
— Конечно, можно. Сейчас только договорюсь с Федором Витальевичем.
Мягко говоря, тренеру не приходится по душе моя просьба выдать транспорт до города.
— Вдвоем с Оксаной Тимуровной поедете, значит, — смотрит он на меня осуждающе. — А не охренел ли ты часом, парень?
Пипец. Ревнивец жёванный. Еще имел бы право мне гнать пургу. Мало того, что сам Оксане никто — не муж, не любовник, не близкий друг, — так еще и ничего не сделал для своей пассии, когда ей угрожала смерть. Валяться рядом перед когтями Гончей не в счет.
Я даже не буду оправдываться. Чужая тупость — не мои проблемы.
— Слушайте, тренер, — пытаюсь спокойно говорить. — Мы уезжаем вдвоем с Оксаной — это факт. Вопрос только на чём. Либо вы предоставите машину, либо я вызову в эту глухомань своего водителя. Всё, что вы можете, это задержать нас на три часа.
— Не только, — напрягает он мускулистую шею и многозначительно молчит, сжав кулак.
Пожимаю плечами. Догадайся еще руку поднять на своего ученика — мигом вылетишь из школы. Хотя он скорее всего просто запугивает своей массой.
— Вы, кажется, забыли, что я сделал с Гончей? — холодно спрашиваю.
Этого хватает с лихвой. Страх физической расправы лучше всего приводит в чувства таких ослов. Струхнув, тренер сразу идет на попятную.
— Будет тебе машина, Беркутов. А завтра побежишь тройной кросс вокруг школы, — заканчивает он зловеще.
— Благодарю, тренер, — разворачиваюсь и ухожу. Нашел чем пугать, молодому организму кардиотренировки только на пользу.
Через пять минут нам выделяют комфортабельный фургон до города. Провожать выстраивается вся ватага. Ученики, раскрыв рты, глазеют, как в фургон садится Оксана Тимуровна, как я закидываю свою сумку. Происходящее порядком выбило всех из колеи.
— Ладно, ребята, встретимся в школе, — обмениваюсь рукопожатиями с парнями и киваю барышням.
— Сеня, вы что, вдвоем с нашей учительницей поедете? — спрашивает Алеся, округлив глаза. — А куда?
— Ко мне домой, — говорю я, не подумав. Все тут же выпадают в аут.
— Челюсть подбери, — деликатная Агафья толкает локтем Богдана вбок. Атаман слушается.
— Домой…ну да, понятно, конечно, домой, куда еще… — кивает побледневшая Алеся. — Логично…ты ведь ее от Гончей спас, — голосок барышни дрожит.
Я вздыхаю. Всё время забываю, что больше не Префект. Это раньше я мог покровительствовать нуждающимся, ничего не объясняя, и мои легионеры были мне под стать — честные, искренние, бескорыстные. Здесь же любое мое действие в прежнем амплуа вызывает непонимание и, даже, грязные подозрения.
— Пожалуйста, Лесь, не оскорбляй меня даже в мыслях обвинениями в непорядочности, — прошу барышню и перевожу взгляд на остальных. — Оксане Тимуровне угрожает одна…серьезная неприятность, мой род вызвался ее уберечь от нее, только и всего. Грязных слухов я не потерплю.
Ученики тушуются, опускают виноватые взгляды. Зеленые глаза Алеси заблестели, слеза так и норовит выскользнуть на розовую от стыда щеку. Барышня смотрит в сторону, теребя подол футболки.
— Прости, Сеня. Я не хотела так неблаговидно думать о тебе, поэтому и спрашивала.
— И верно сделала, — улыбаюсь. — Впредь поступай всегда так. Сомневаешься — спрашивай. Ну, до скорого, ватага!
— Удачи, Сень! — тут же раздаются дружные пожелания команды.
Дорогой медитирую, иногда ощущая на себе волнующийся взгляд Оксаны. Беспокоится учительница, понятно. Не обращаю внимания. Мне надо урвать время собой заняться, иначе не смогу защитить ту же Оксану.
Через два часа фургон заезжает в ворота моей усадьбы. На крыльце встречает Дося в кокошнике с хлебом-солью на белоснежном рушнике. Из-под кокошника красиво падает коса с лентами на высокую грудь. Нарядная девица чудо как хороша.
— Оксана Тимуровна, будьте дорогой гостьей, — киваю учительнице на каравай. — Для вас испекли. Угоститесь.
Девушка удивленно смотрит на меня, затем отламывает от каравая кусок, макает в соль и кушает. Надеюсь, теперь она расслабится. Встречают как положено, со всеми формальностями, а не кивают на барскую постель, как какой-то матрухе.
— Барин, — ведя в дом, отчитывается Дося. — Мальчика встретили, покормили, сейчас в гостиной играет вашими солдатиками — достала их из чулана.
У меня в кармане зазвонил мобильник. Смотрю на дисплей. Лукерья. Быстро она.
— Дось, красавица моя, проводи Оксану Тимуровну к сыну, покажи ей всё, помоги обустроиться.
— Будет сделано, барин, — улыбается служанка на лестное обращение.
Девушки уходят, а я, завернув в ближайшую комнату, которой оказывается библиотека, принимаю вызов:
— Госпожа штабс-капитан, чем порадуете? — усаживаюсь в кресло и вытягиваю ноги. — Тайная канцелярия взялась за расследование травли Гончей?
— Взялась, Ваше Благородие, взялась, — совсем нерадостно сообщает военная. — Как обещала, я слежу за процессом. Доказательства найдены, обвинение уже сформировано. Подозревается дворянин Георгий Лобов, — ага, тесть отца Саши, как я и думал. — Только вот, публичный суд не планируется. Канцелярия пошла иным путем.
— Каким иным? — не понимаю. — Разве за союз с иномирянами не полагается смертная казнь?
— Так было раньше, — мнется Лукерья. — Недавно всё изменилось почему-то. Не знаю причин, но Канцелярия предложила Лобову сделку. — Твою мать! — Если Лобов будет работать на чиновников и научит их приручать Гончих, то обвинения снимут. Арсений, это секретная информация, так что никому. Умоляю! От этого зависит моя карьера! Сообщаю, только потому что жаль твою учительницу.
— Догадался, госпожа, спасибо за сведения. — Эх, затягивается проблема. — Как понимаю, Канцелярию не волнует жизнь простолюдинки?
— Сейчас другие приоритеты, — печальный вздох в трубку.
— Это какие же?
— Государственная безопасность. В Прикаспии обнаружены своры Гончих. С каждым днем в степях иномирян всё больше. Не на одну туркменскую деревню напали. Говорят, Бесоновы тоже двинулись в Туркменистан. А это плохой знак — значит, пограничные войска не справляются, — она резко замолкает, поняв, что слишком много выболтнула. — Но, опять же, никому ни слова об этом, Арсений. Чиновники затыкают журналистов, им запрещено публиковать об этом. Я это всё к тому, что Тайная канцелярия ищет эффективные способы уничтожать Гончих.
Очень интересно, но Отец-император с этими Гончими, пока.
— Пускай Лобов теперь работает на чинушей, он же не перестает являться вассалом Волконского?
— Нет. Но к чему ты это?
— Да так. Еще раз спасибо, госпожа Лукерья.
Попрощавшись с военной, сразу набираю Анфису:
— Привет, Сень!
— Привет, Фис. У меня большая просьба. Хочу встретиться с князем, но через секретариат, боюсь, долго будет идти заявка. Не поможешь? Вопрос срочный. Более того — от него зависит жизнь человека.
— Папы нет в городе… — задумывается Анфиса. — Сейчас пообщаюсь с бабушкой, может, она подскажет как быть. Я сама тебе перезвоню.
Княжна сбрасывает звонок. Что ж, подождем.
— Ваше Благородие, — в дверях появляется Оксана с темноволосым мальчиком лет восьми. — Вы не заняты?
— Минутка есть, Оксана Тимуровна, — с улыбкой качаю головой.
Оксана строго смотрит на сына.
— Саша, засвидетельствуй почтение перед Арсением Всеволодовичем.
Мальчик подходит ко мне с дрожью в кленках и неуверенно кланяется:
— Спасибо за гостеприимство, Ваше Благородие.
— Пожалуйста, Александр, — киваю. — Понравились оловянные солдатики? — он робко кивает, сглотнув ком в горле. — Можешь забрать их себе. Дарю.
Глаза мальчика загораются.
— Спасибо, Ваше Благородие! — повторно он кланяется вполне искренне. Оксана с умилением смотрит на нас. Образ улыбающейся, молодой и красивой мамы, в свою очередь, радует меня. А еще я чувствую злость на гребаного Лобова. Хорош дворянин. Сам уже дед, внучками обзавелся, но убить невинную девушку ему ничего не стоит. Да еще так извращенно — натравить бешеную тварь.
