Просто парень подошёл к колу, а я спокойно хлопнул в ладоши лапами. Ну а то что голова этого придурка оказалась между ними — препятствием не стало. И в момент, когда обезглавленное тело стало заваливаться, исходя в мой адрес янтарно-голубоватым вперемешку туманом, девица издала этот полный горя визг. Но мне до её горестей и радостей было как-то пофиг. Так что превратив часть себя в туман, я рванул к ней — и прибил. Без сопротивления, более того, я даже не был уверен, что она не умерла раньше, чем лапы разорвали её. От горя и стремления последовать за своим хрен знает кем, но скажем — партнёром.
— Ну, там и оказалась, — заключил я, смотря как такая же разноцветно-туманная энергия впитывается в меня. — Интересно, меня этим душеедством в какую-нибудь пакость не расколбасит? — вдруг обеспокоился я.
«Нет, ты — и так пакость», — любезно сообщил мне товарищ мохнатая задница. — «Толку тебе от „душ“ — никакого. Как и мне. Ты вообще странный, но хорошо что подошёл», — эмоционировал Потап, имея в виду «подошёл для вселения в тело». — «И я — спать».
— Добрых снов, — решил я побыть вежливым Потапычем.
«Угум. Хр-р-р-р» — остался собой мохнатая задница.
Ну и хорошо: от бонуса в виде скромного всемогущества я, конечно, не отказался бы. Но мой «служебный контингент», навки, судя по описаниям — безумные и злобные твари. Иронично, что я с ними ещё и не сталкивался толком, только с навами и процепсами. Но источники информации разные, вряд ли врут, ну и согласно ним выходит, что душу человека в мире мёртвых корёжит до совершенно непотребного состояния, не в смысле «внешности», которая тут условность, а именно разума и целеполагания.
Хотя не удивлюсь, если отдельные типы широкой душевности живут не первую жизнь. Вряд ли владеющие, хотя тут хрен знает. Умер, по-быстрому захватил тело — и живёт себе спокойно.
«Я таких не встречал» — любезно сообщил «спящий» топтыгин. — «Но даже если есть — никому не мешают, и хрен с ними».
Ну, положим, владельцу захваченного тела такие гипотетические агасферы немножко мешают, правда, недолго. Но именно глобально, ни людям как популяции, ни зверодухам, ни, похоже, богам — не вредят и не интересны. Если вообще такие хитрожопые существуют.
Рассуждал я об этом в мире мёртвых не из лени: просто ждал, когда потоки энергии в меня всосутся. Толку нет — совершенно не значит, что нужно оставлять честно затрофеенное всяким посторонним! Но, наконец, энергия впиталась, и я стал приходить в себя, в самом прямом смысле слова.
Очнулся — и чуть не выматерился. Была вполне оправданная надежда на то, что после смерти процепсов заварушка сойдёт на нет. А вот хрен мне! Я валялся в окружении ертаула, народ пригнулся, стрелял, магичил и вообще участвовал в полноценных боевых действиях. И пули свистели над головой, и не только пули.
— И какого хрена тут творится? — тяжело заворочался я, немножко расстраиваясь от обстановке.
— Хролцы напали, Михайло, — не оборачиваясь, сообщил Карий. — Как ты с колдуном из нави справился — навалились, часть дружины выбили. Но не справляются, а владеющие нам на подмогу идут. И сам Корифей!
— А он вечером не сва… направился во дворец?
— Нет.
Придурок венценосный, про себя охарактеризовал я венценосного придурка. Даю его венец на отсечение: текущая заварушка, смерти дружинников и Благого — следствие этой «ночёвки». Хролцы — один из сильнейших родов в Золотом, вроде как «лояльные» но вроде как. При том, что эти рыси участвует в заварушке на Острове, они как бы «пул корифея», а что на деле — понятно. И что процепсов протащили они — тоже прозрачно. Но рвутся — именно рассчитывая его корифейскую персону прибить.
Впрочем, оглядевшись, я понял, что со стороны Хролцев это было «жестом отчаяния». Очевидно, они рассчитывали, что дружину значительно прорядят процепсы, после чего их родовой кулак ударит по неготовому лагерю. Но, как понятно, обломались. Да, полсотни рыл владеющих, да, у нас потерь десяток, но позиция стабилизировалась, несмотря на совершенно бешеную перестрелку пулями и магией.
В общее веселья я слегка добавил своею толику, в виде пуль, духов и огня, но тут подвалили владеющие из лагеря. Не все, но и тех, что есть, хватило: Капросы, Кукува, Рейнар (к моему некоторому удивлению, рассеянному Зорга — Хролцы оказались кровниками рыжих). При этом, Лидари в подмоге не наблюдалось, кроме самого корифея. Видимо, его боевой гарем «контролировал ситуацию» в лагере.
И Хролцев просто вкатали в подлесок. Сшибли магией, а потом Рейнары, в виде хищных теней лисолюдов и Кукува, азартно ухающие в небе, направились отлавливать недобитков.
— Дрррружина. Хорррошо, — прорычал корифей, тоже пульнувший пару раз какими-то духами со светом. — Жаль, — отметил он стаскиваемые в одно место трупы. — Вы соверрршили больше, чем от вас ожидали. Но вррремя доррого! Нужно соверрршить больше! — прорычал он. — Пррредатели в Золотом! — пояснил он, как для недоумков.
И так понятно, что в Золотой надо срочно: крайне маловероятно, что такое нападение-бунт происходило только в месте где его лапоухое корифейство изволило подставлять нас. В Золотом тоже какая-то шебуршня, а скорее всего, силы бунтовщиков (только ли Хролцев или ещё кого) ждут известия о смерти корифея, чтобы действовать. И их надо, действительно надо — не поспоришь, захватить или перебить, как можно скорее.
В общем, меньше, чем через десяток минут, корифейский гарем, сам венценосный, ну и дружина гнали в Золотой. Ворота открылись какой-то магией со световыми эффектами — очевидно, в Золотом масса «закладок» работающих с магией Лидари. И — опоздали. Поместье Хролцев пусто, даже слуг нет. Привратная стража южных ворот Золотого вырезана к чертям, ворота настежь. Я уже было опасался, что корифей опять блеснёт интеллектом, направив нас в ночную погоню, но настолько идиотом он не был. Рыкнул злобно, но взял себя в руки. Посулил нам «достойную нагррраду», да и поскакал с прайдом в свой палисадник. А народ с какого-то хрена стал пыриться на меня.
— Ну я-то откуда знаю? — ответил я на взгляды. — Давайте к Серпенту, что ли, направимся.
Ну и гудя и переговариваясь, выдвинулись к палисаднику. На входе было не три, а десятка дружинников, которым пришлось доказывать, что мы не бараны. Впрочем — справились, подъехали к воеводству. И тут оказалось, что его змейство изволило самолично направиться в погоню за врагами корифея, во главе дружины и каких-то там сил. То есть нас фактически оставили без вертикали командования… Ну и сами себе злобные дураки.
— Соратники, предлагаю — по домам. Торчать тут толку немного, а мы все подустали.
— И помянуть надо бы! — раздались крики, от чего я внутренне поморщился, но кивнул.
— Только учтите — может, с утра в бой, — отметил я уже по пути, подельникам и не только. — И лично я — немного, а потом спать.
А они пусть сами решают, в общем-то. Завалились в какой-то кабак, тяпнул там пару стопок водки, да и потопал домой. Зорга, Карий, Квадрасек — со мной, так что распрощались уже на улице. А народ гудел, кто-то даже девок пробовал на ощупь… Ну, я им не только не лекарь, но даже не адвокат, мысленно махнул я рукой.
Завалился в дом, сообщил разбуженному Младу, чтоб подготовил-почистил всю снарягу, да и сам был готов — бунт в Золотом, вроде подавленный, но хрен знает, как обернётся. Дворецкий кивнул, занялся делами, а я завалился спать.
На следующий день, с утреца, потопал в корифейский палисадник. Понятно, что вроде как «ждать надо», но форс-мажор. И главное: Серпенту, если морда змейская на месте, надо доложиться.
