Прежде чем встать и присоединиться к дамам, я тщательно просканировал собственное сознание. Похоже, что Мельна не обманула. Мой разум и вправду избавился от дополнительной личности. Признаков её присутствия, по крайней мере, не обнаруживалось. Даже в барьерном зрении. Оно, кстати, к моему удивлению, продолжало работать. Интересный эффект. Почти как в компьютере. Дистрибутивы пропали, но активация не слетела… Ну, ладно. Будем считать это своего рода премией за выполненное поручение пронаблюдать за самим собой…
— О! Ты уже всё, проснулся? — заметила, наконец, как я ворочаюсь, Ан.
— А мы тут плюшками балуемся, — радостно сообщила Пао.
— Мне хоть оставили?
— А как же! Целую гору!
Девчонки раздвинулись в стороны, и я плюхнулся аккурат между ними, на специально оставленный для меня стул. В то же мгновение передо мной появились чашка с чаем, сахарница и огромное блюдо с выпечкой, всякими там пирожками-ватрушками.
Не скажу, что был особенно голоден, но от угощения отказываться не стал.
— Ну, фто? По дуфам побефедовали? — спросил я секунд через тридцать, заморив первого червячка и основательно забив рот второму.
— Поговорили… Ага…
— И как? Ответы на всё уже получили? — сжевал я очередную булочку и запил её доброй порцией чая.
— Получили, но не на всё, — ответила Пао.
— Только на личное, — пояснила Анцилла и, предвосхищая новый вопрос, добавила. — Но тебе не расскажем. Это действительно личное. Ты не поймёшь.
Я хмыкнул, пожал плечами и вопросительно посмотрел на расположившуюся напротив Мельну.
— Хочешь узнать, для чего я вас сюда пригласила? — правильно истолковала она устремлённый на неё взгляд.
— Да. Хочу. Но сначала одно уточнение. Нас сюда пригласила Мела, а не её хозяйка.
Женщина усмехнулась.
— Формально ты прав. Но я для неё не хозяйка.
— А кто же?
— Я её целое, а она часть меня. И, кстати, почему ты назвал её Мелой?
— Не знаю. Просто мне так захотелось. А что?
— Да нет, ничего. Просто спросила.
Мельна слегка прищурилась, и я понял, что развивать эту тема она не хочет.
Не хочет, ну и не надо. В конце концов, её личные тайны меня не волнуют. Мне интересно другое.
— Так что там насчёт инструкций как управлять барьером? Половину пути, если я правильно понимаю, мы вроде преодолели. Что дальше?
Хозяйка лавки и мельницы отодвинула стоящую перед ней чашку и сложила по-ученически руки:
— Половину пути вы, пожалуй, и вправду преодолели. Но прежде чем мы перейдём… хм… к инструкциям, я бы хотела послушать, что ты теперь, после всего, что случилось, думаешь о барьере, что он собой представляет и что представляет собой наш мир, мир-без-времени?
Я мысленно усмехнулся. Нет, я отнюдь не считал, что собеседница пытается меня обмануть. Скорее, наоборот, сегодня она сама боялась оказаться обманутой. Обманутой тем, что в реальности мы окажемся не готовы закончить свой путь так, как требуется, как надо не только ей, но и нам. Разочаровывать мне её не хотелось. Сегодня мы были действительно в одной лодке и, мало того, гребли в одном направлении…
— Барьер… На той планете, где я родился, о нём ничего не знали. Вообще ничего. Но, вот ведь ирония, именно он, барьер, лучше любого оружия защищал нас от разных великих империй и всяких там галактических демократий. О том, что он существует и что его дико боятся более продвинутые, чем наша, цивилизации, я узнал, только когда сам очутился в одной из них. Но что он такое, тогда меня не интересовало. Он был где-то там, куда даже торговцы из Лиги старались не залетать, так зачем было о нём думать простому солдату? Всё изменилось, когда я попал на Флору. Там этот пресловутый барьер оказался мерилом всего — жизни, людей, отношений. Барьерные индексы, барьерная техника, барьерные батарейки. Барьер был внутри, барьер был снаружи, ценность любого человека определялась количеством той барьерной энергии, какую он мог удержать и использовать. Если в обычном космосе значение имело пространство — сколько у тебя есть планет, звёзд, контролируемых секторов, то на Флоре важен был не размер контролируемых территорий, а место, которое ты на них занимаешь, и те устройства, которыми ты владеешь. Кристаллы, амулеты, святилища, репликаторы — их было невозможно отнять, их можно было лишь уничтожить, часто вместе с владельцем. Но, уничтоженные, они не приносили никакой пользы. По факту, они словно бы забирали часть мира, в котором существовали. Они воровали у людей время, сокращали их жизнь, отнимали энергию, желание размножаться…
Сидящая слева от меня Пао негромко фыркнула. Я принял её мнение к сведению, но отвлекаться на комментирование не стал.
— Короче, как раз тогда у меня и появились догадки о том, что такое барьер, откуда он взялся и что разделяет. Изучение флорианской, а после имперской истории их лишь подтверждали. На моей родине, да и везде во Вселенной любую энергию рассматривали исключительно как свойство пространства. Типа, всякое сжатие, расширение, изменение геометрии, взаимодействие материальных объектов порождают энергетические выплески или, наоборот, поглощения. Фактор же времени учитывается как вспомогательный, только для описания мощности, насколько быстро используется энергия пространства. То есть, вода могла тысячи лет точить камень, а человек мог просто пальнуть в этот камень из бластера и получить тот же результат. Всё зависело только от величины применённой энергии, делённой на время воздействия. Барьер ломал эти представления напрочь. Человек, обладающий барьерным устройством, например, скрутобойкой, мог изменять пространство мгновенно, без всяких затрат привычной энергии. Скрутобойке было, в общем-то, наплевать, что попадает под выстрел — человек или камень, дерево или дом, тяжёлое или лёгкое, свободно стоящее или намертво закреплённое. Итог был, как правило, непредсказуем — объект перемещался на совершенно произвольное расстояние и в произвольной структуре, вне зависимости от собственной массы, не выделяя тепла и совершенно не взаимодействуя с внешней средой…
Я на миг замолчал, чтобы перевести дух, а Мельна, покачав головой, не преминула заметить:
— Долгое же у тебя предисловие.
— Какое есть, — пожал я плечами. — Но без него не могу. Без него мои выводы будут казаться фантастикой.
— И в чём же они?
— В том, что помимо энергии пространства существует энергия времени. Именно эта последняя, спрессованная в миллионы и миллиарды раз, составляет тот самый барьер, о котором мы говорим. В Великой Империи Бохав, в Федерации Ста Планет, в Союзе Свободных Окраин, Торговой Лиге, Содружестве Лану или Осционском квинтете любой звездолёт, чтобы попасть из одной точки Вселенной в другую, использует гиперпространство и тратит на него прорву традиционной энергии, а корабль, оборудованный основанной на энергии времени скрутобойкой, просто открывает портал и превращает расстояние из тысячи световых лет в доли секунды. С другой стороны, на Флоре, чтобы преодолеть границу из огненного тумана, обычному человеку нужно потратить миллионы лет жизни, которых у него нет, потому что эта граница состоит не из привычных тун, тян и тин, а из сжатых в миллиарды и триллионы раз секунд, минут и часов. Иначе говоря, в первом случае время разменивается на расстояние, а во втором — расстояние заменяется временем. И там, и там срабатывает энергия барьера, сиречь, энергия времени. Сам же барьер — это своего рода проекция объединённого энергетического поля четырёхмерного пространства на привычное нам трёхмерное. И, значит, задача «как управлять барьером» сводится к умению жить сразу в четырёх измерениях и передвигаться не только вперёд-назад, влево-вправо, вверх-вниз, но и в прошлое-будущее… Вот как-то так я это примерно и понимаю, — развёл я руками.
Мельна секунд, наверное, десять мерила меня пристальным взглядом, а затем нехотя согласилась:
— Да. В принципе, ты понял всё правильно. Единственное, что упустил — это необходимость фиксировать себя в каждой координате. Если, к примеру, брать за основу обычное трёхмерное пространство, то человек должен уметь держать равновесие и определять направление. А в четырёхмерном он должен ещё и уметь не проваливаться самопроизвольно в прошлое или будущее и точно знать, где его настоящее…
