— Вы полагаете?
— Как атеист я не могу этого даже допускать. Однако мистические ответы напрашиваются сами собой. И я очень прошу вас помочь нам в этом разобраться. И главное — решить — что делать дальше. Ведь этих тварей кто-то создал…они же не самозародились в луже. Во всяком случае — это выглядит каким-то абсурдом. И мы с учеными пришли к выводу, что они — плод какого-то ритуала. Мутации или еще какой трансформации. Возможно здесь использовалась какая-то неизвестная нам технология… Даже не знаю. Мы сами в растерянности.
— Этого не стоит стыдиться. В такой ситуации любой бы был в растерянности. — очень серьезно произнес патриарх.
Поговорили немного.
Обсудили взаимодействие.
Решив собрать рабочую группу для расследования и изучения этого феномена. Под конец же Фрунзе коснулся одного очень сколького и неприятного момента.
— Вы ведь понимаете, что это все неспроста? И террор по отношению к священникам. И ограбления церквей. И появление этой нечисти.
— Антихрист?
— Вряд ли. Причем тут он? Я атеист, но я думал над этим вопросом, пытаясь поставить себя на место верующего. И вы знаете — мои выводы не утешительны.
— Совсем?
— Совсем. Дело в том, что церковь разлагается. Мужеложество. Симония. Стяжательство. И многое иное. Церковь к моменту революции находилась в тяжелейшем упадке. Как и в свое время в Византии. А перед этим — в Западной Римской Империи. Перед их крахом. И все это, — сделал он широкий жест рукой, — выглядит просто как наказание. И для священнослужителей, и для простых верующих.
Тишина.
— Напоминаю — я просто попытался поставить себя на место верующего. Так что я вас очень прошу, кроме помощи нам в расследовании, займитесь клиром. Я могу ошибаться. Как и любой другой человек. А если нет? И выводов не будет сделано? Что последует после этих упырей? Чернокнижники станут поднимать толпы гнилых вурдалаков или устроят страшный мор? Кстати, испанка. Был бы я верующий — очень бы задумался. Такие страшные моры просто так не приходят. Не так ли?
— Да, — медленно кивнул патриарх, — в ваших словах что-то есть.
— На этом, я полагаю, мы сегодня расстанемся. Почву для размышления я вам дал. Рядом с вами папка и ручка. Там подписка о неразглашении. Прочтите и подпишите. Ввод каждого посвященного в это дело через мое одобрение или Феликса Эдмундовича. И это — не пустая предосторожности. Не удивлюсь, если тот, кто их сотворил — среди нас. И никто не знает — сколько у него сюрпризов еще припасено. Да и всех этих уродцем мы вряд ли выловили. А просто так их пристрелить, как вы видите, будет непросто. Поэтому болтать лишний раз не стоит.
— Я понимаю, — медленно произнес патриарх, во взгляде которого что-то поменялось.
Он прочел подписку. Подписал. И вышел.
Фрунзе же выдохнул и выпил стакан воды, чтобы смочить пересохшее горло.
Врать было сложно. Тем более врать убедительно.
Петр Полянский был очень упертым человеком с удивительно твердой волей. Про веру Фрунзе сказать ничего не мог, так ее измерителя пока не придумали. Но то, что этот человек был в состоянии осознанно принять мученическую смерть или пытки — говорило о многом.
Беседа была настолько сложной психологически, что он взмок. Вон — на лбу пот выступил и френч на спине потемнел от него. Поверил Петр или нет — вопрос. Но он сделал все, чтобы его впечатлить. И, на первый взгляд, даже на его, искушенный, кино получилось славным.
В дело было вовлечено минимальное количество людей. Только лишь три сотрудника ОГПУ. Самых верных и циничных, каких только Дзержинский сумел найти. Они вели всю операцию от лаборатории, где изготовили требуемые вещества, до выдачи заключенным комплектов одежды. Все остальные работы выполняли осужденные на «высшую меру социальной защиты» в несколько этапов. С последующим расстрелом.
Остальные участники шоу использовались в темную.
У химиков же, что вещества синтезировали, изъяли их и всю документацию. После чего загрузили другой работой. Несколько странно. Но ради секретности подобный подход уже проворачивали и раньше пару раз. С другими веществами, совершенно иных свойств. Так что они даже обсуждать это между собой не стали. Тем более после весьма суровой подписки о неразглашении.
Прошедших же через этот «тест» и задымившихся задержанных расстреляли без лишнего промедления. Серебряными пулями. А потом сожгли и пепел развеяли. Причем сам расстрел проводили под камеру и тоже разыграли там редкостных цирк. Используя для первого залпа пустотелые фальшь-пули из томпака и ослабленный заряд. Из-за чего расстреливаемые получали попадания — что было прекрасно видно на кинопленке. Начинали истекать кровью. Но не умирали и умирать не собирались. Задорно матерясь. Хотя пули попадали им в грудную клетку или там еще куда. А вот после повторного залпа уже патронами с серебряными пулями — уверено «отбрасывали копыта».
Один раз случилась осечка. Но в целом — расстрел получился еще одним фееричным цирком. Причем расстреливали их как раз та самая троица, что и первую фазу организовывала. Отдача ведь у фальшь-патронов была совсем иной. Так что «в слепую» не получилось бы все это разыграть.
Почему расстреляли?
Так их изучать начнут.
А чего там изучать то? «Раб божий обшит кожей», как порой шутили бродяги, на вопрос кто они. Ни одна медицинская экспертиза не сможет в них ничего странного обнаружить. Более того, повторный эксперимент со святой водой не даст никакого результата и обнаружит подлог. А оно надо?
Вот.
Сжигали тела по той же причине.
Но ни у одного священнослужителя это не вызвало ни малейшего вопроса или возражение. Скорее, напротив. Потому что они потом еще и камеры, где содержали этих смертников, освящать приходили. От греха подальше. И настаивали на том, чтобы сжечь все личные вещи, принадлежавшие им. А лучше — всего, что они касались. Ибо страху эти два фильма нагнали чрезвычайного.
И не только в московских кулуарах нагнали.
Папа Римский, и аятолла Ирана также оказались полны впечатлений. И выразили свое желание оказывать всяческую поддержку в борьбе этими противоестественным, чудовищным явлением. Но это была уже совсем другая история, точнее следующая фаза операции «Авель», которую Фрунзе и Дзержинский задумали играть в долгую.
О том же, как «бомбануло» у Гинденбурга и пересказывать не стоит. Достаточно того факта, что он начал негласную операцию о методичной зачистке всего, что связано со всякого рода обществами Туле и прочей чертовщиной. Фактически в течение недели после предоставления ему материалов все руководство этих мистиков исчезло. Просто пропало без вести. А криминальная полиция Германия стала из кожи вон лезть, создавая видимость поисков. Да и от верхушки НСДАП до нового года не дожил никто, исключая части военных, загодя вышедших «по совету» из состава этой организации. Тех, кто туда был введен ранее от армии, для обеспечения связки и спайки.
К публичной же огласке такие материалы были пока не предназначены. Нарком отчетливо понимал, насколько чудовищными окажутся последствия от такого шоу. И в XXI веке далеко не все посчитали бы эти видео компьютерной графикой. Здесь же народ был доверчив. ОЧЕНЬ доверчив. И любое неосторожное использование таких вот материалов могло спровоцировать люто-бешенный беспредел на низовом уровне с массовой «охотой на упырей». Похлеще всякой «охоты на ведьм» средневекового толка. Поэтому он работал с этими остросюжетным киноматериалом, очень осторожно и исключительно кулуарно…
Строго говоря в этой всей затеи Михаил Васильевич вообще не трогал веру как таковую. Он просто использовал определенный культурный код для манипуляции по схеме:
— Видите? Все плохо. А знаете почему? Это потому что клир занимается черти чем. И сам не верит в Бога. Вот черти изо всех щелей и полезли. И то ли еще будет.
Так что эта разводка убивалась сразу двух зайцев. С одной стороны, она снимала массу вопросов между группой Фрунзе и церквями. Чтобы компенсировать ту кровь, что пролилась в годы Гражданской войны. С другой стороны, для формирования мощнейшего тренда на борьбу с оккультизмом, язычеством, сектантами и всякого рода пороками в магистральных религиях вроде симонии, стяжательства, гомосексуализма и прочих пакостей. Причем тренд не только внутри церквей, но и элитарных кругах.
