Какое-то время я подозревал, что друзья Боба решили выяснить про меня всё, что можно узнать по самым разным каналам — раз уж этим не занимался Михаил Сергеевич, уважаемый. Потом я, конечно, поостыл, но всё равно хотел узнать, что происходило на самом деле. И мне было бы очень неприятно, если бы Вадик сумел увильнуть от ответа на мой простой вопрос.
— Не помню же, — он всё больше выходил из себя, но это выразилось лишь в том, что он начал юлить. — Наверное, один из знакомых упомянул — присмотрись к пареньку, то есть к тебе, мол, перспективный…
Я на секунду задумался — и осознал, что вариантов этих знакомых не так уж и много. А если учесть, что наш Саша до визита Вадика был не в курсе, кто я такой, то список подозреваемых вообще съеживался до пары-тройки фамилий.
— Это не Виталий, случаем? — как можно более равнодушным голосом спросил я.
Внутри же меня слегка потряхивало.
Вадик оторопело посмотрел на меня.
— Он… но я тебе ничего не говорил!
— Конечно, — улыбнулся я. — Я же сам это сказал. Извини, у меня образовались внезапные дела.
Я развернулся и отправился обратно в райком. На столе у вахтера я видел телефон, который, скорее всего, имел выход в город. Это была одна из вещей, почти бесследно исчезнувшая с развалом Советского Союза — уже в девяностые просто зайти в какое-нибудь учреждение и попросить позвонить было невозможно. Но пока что люди относились к затруднениям друг друга гораздо проще.
* * *
Я подпирал спиной забор у знакомой дачи в поселке художников и ждал. Михаил Сергеевич обнаружился на службе и с третьего звонка; кажется, к тому времени вахтер уже пожалел, что разрешил мне воспользоваться казенным аппаратом. Но вот старик моё внезапное явление воспринял как должное и предложил подождать его на Соколе — он уже заканчивал работу и собирался выезжать. Меня это целиком и полностью устраивало.
Наконец на улицу вырулила черная тридцать первая «Волга», которая вальяжно остановилась прямо передо мной. С водительского места выбрался относительно молодой паренек в матерчатой кепке; он внимательно осмотрел меня, но, видимо, счел безопасным. Обошел машину, открыл правую заднюю дверь и помог выбраться товарищу Смиртюкову.
— Спасибо, Семён, завтра, как обычно, — старик пожал своему водителю руку, тот ещё раз посмотрел на меня, но потом сел в «Волгу» и умчался. — Егор, здравствуй! Чем обязан?
Сейчас старик выглядел типичным бюрократом из комедий хрущевского времени — только что пиджак он носил не белый парусиновый, а обычный и чуть ли не индивидуального пошива. На голове у него была солидная шляпа с поникшими краями, а большой узел галстука был слегка ослаблен по случаю теплой погоды.
— Мне нужно вам кое-что сказать, — повторил я то, что говорил по телефону. — Могу здесь, можем во двор зайти… Как удобно…
Старик посмотрел по сторонам пустой улочки.
— Пойдем во двор, нечего глаза соседям мозолить, — решил он. — Сейчас…
Он отпер замок на калитке, пропустил меня и сам вошел внутрь. Я бросил взгляд на «Победу», которую уже считал своей — машинка стояла в том положении, в котором я припарковал её в субботу; никто на ней не ездил. Вот только номера были уже сняты.
— Говори, Егор.
В дом он меня звать не стал — но я особо и не напрашивался.
— Помните, я вам рассказывал, что про меня спрашивали в нашем институтском комитете комсомола? Некий инструктор райкома Вадим наводил справки…
— Да, помню, разумеется, — кивнул он. — Но мы тогда выяснили, что это не я его отправлял шпионить за тобой.
Старик улыбнулся.
— Конечно. Но я сегодня имел с ним разговор… он признался, что обратить на меня внимание ему посоветовал Виталий. Ваш внук. Подробностей я не стал выпытывать, но подозреваю, что это как-то связано с тем, что мы с вами стали часто встречаться.
Михаил Сергеевич внимательно, не перебивая, выслушал мои слова; лишь на упоминании имени Виталика он вскинул голову, чтобы посмотреть мне в глаза. Но я оставался бесстрастным. В принципе, сейчас я решал не свои, а его проблемы. Иметь дома человека, у которого есть глаза и уши и который умеет ими пользоваться — такое себе развлечение для чиновника его уровня. Особенно если этот человек — внук и почти наследник, который по определению не должен выносить лишнюю информацию за пределы семьи. Но, видимо, связь Виталика с Вадиком была более тесной, чем с дедом.
— Вот как… — старик посмотрел на траву у своих ног. — Виталий, значит… Интересно, зачем ему это понадобилось…
Я промолчал. Выдавать какие-то версии мне не хотелось — всё равно несчастного Виталика ждет неприятный разговор, а в способности Михаила Сергеевича добыть нужные сведения я не сомневался. Возможно, и я когда-нибудь узнаю правду, но, скорее всего, старик не будет выносить это дело на суд посторонних, к каковым я, безусловно, относился.
— Что ж… я понял, — с неожиданной твердостью в голосе сказал старик. — Это всё, Егор?
— Да.
— Тогда всего хорошего. Мне ещё предстоит немного поработать сегодня.
Тон старика не предполагал споров, но у меня всё ещё оставались темы, которые не давали мне спать нормально.
— Михаил Сергеевич, пара секунд… — умоляюще произнес я. — Мне нужно знать — знали ли вы, что Валентин подталкивал меня к убийству Горбачева?
* * *
Несколько секунд старик очень внимательно смотрел мне в глаза, а затем спокойно произнес:
— Да, знал.
— И одобряли это? — уточнил я.
— Нет, не одобрял, — он покачал головой. — Но я повидал в своей жизни слишком многое, чтобы спорить с Валей из-за таких пустяков.
— Пустяков? — удивился я. — Я был на волосок от того… я был почти готов поехать в ту деревню и сделать выстрел…
— Но ведь не поехал?
— Нет… но…
— Никаких «но». Не поехал — и точка.
— Валентин сказал, что это своего рода экзамен… — пробормотал я. — Но оценку не сказал.
— Иногда оценки — это совершенно излишняя сущность, — наставительно произнес Михаил Сергеевич. — И не стоит делать из них культ. Думаю, с тебя хватит тех оценок, которые ты получаешь на экзаменах в своем институте. Как, кстати, сессия?
— Три экзамена, все на «отлично», — отчитался я.
— Вот и хорошо… сегодня я обсудил с Дмитрием Федоровичем твой вопрос, он дал предварительное согласие. Так что можешь начинать узнавать о переводе, думаю, в документе решение будет зафиксировано в течение этой недели.
— Спасибо… — я не ожидал перехода к моей учебе и растерялся. — Я тогда пойду?
— Иди, конечно, — улыбнулся он. — А чтобы тебе было спокойнее… дача товарища Горбачева находится в
