— ещё сложнее, всё-таки скоро пятьдесят пять Василию Васильевичу.
Но первый тур мы провели по-боевому. Выиграли свои партии. И Смыслов, и Петросян, и я. Выиграли — и пошли в мотель. Больше-то некуда. Идти недалеко, полмили. Этот Лоун Пайн больше всего похож на село, что тянется вдоль дороги. И тут дорога. Шоссе триста девяносто пять. Пошире, чем дорога от Черноземска до Сосновки, и покрытие получше, но по сторонам — деревня деревней.
По пути зашли поужинать в кафешку. Еда не хуже, чем в сельской столовой, но и не сказать, чтобы лучше. Не ресторан «Москва». Но с голоду не умрём, нет.
Номер совсем простенький. С застарелым запахом сигаретного дыма. С телевизором, черно-белым, со скверной картинкой.
По третьему разряду нас принимают. Капитализм!
Я достал из сумки книгу, купленную в аэропорту Фресно. Salem’s Lot, автор — некий Stephen E. King. На обложке — аннотация. Второй роман начинающего писателя. Ну, познакомимся, познакомимся…
Начал читать, но на пятой странице в дверь постучали. Пришлось встать и открыть — двери я запирал, это ж Америка.
На пороге стоял Смыслов.
— Проходите, Василий Васильевич. Что-то случилось?
— Нет… Просто чувствую я себя неважно. Не могли бы вы меня посмотреть?
— В каком смысле — посмотреть?
— Как врач.
Я усадил Смыслова на стул, сам сел на второй (поплоше, с хромой ножкой) и стал смотреть.
Минуту смотрю, другую, третью. Потом беру руку, считаю пульс.
— Что вас беспокоит, — наконец, спросил я.
— Голова побаливает. Как бы давление не подскочило.
— И очень может быть, — согласился я. — Даже удивительно было бы, если бы давление не подскочило. Стресс, знаете ли. Преодолели половину земного шара, громадная разница во времени, десинхроноз. И с корабля на бал, то есть за шахматную доску, как тут давлению не подскочить?
— А вы не померяете давление, не послушаете сердце?
— Нечем мне давление мерить, нечем сердце слушать. Глаза, руки и голова, вот и всё.
— Вы разве не взяли с собой трубочку, аппарат?
— С чего бы это, Василий Васильевич?
— Вы же врач…
— Василий Васильевич! Во-первых, я не врач, а во-вторых я же не врачевать… Постойте, вам сказали, что я еду сюда в качестве врача?
— Нет, но я думал…
— Ладно, не беда. Будет вам врач с трубочкой и с аппаратом, — я взял телефонный справочник. Тоненький, Лоун Пайн — город невеликий.
— Видите, жёлтые страницы. Сейчас мы найдем врача общей практики, позвоним, и, если он согласится нас принять, а он непременно согласится, вызовем такси и поедем к нему.
— Но ведь… Но ведь это…
— Ну да, это Америка. Но, думаю, в пятьдесят долларов вы уложитесь. У вас ведь есть пятьдесят долларов? Есть, я знаю, — и я потянулся к телефону.
— Нет, нет, не нужно. Мне уже лучше, — сказал Смыслов и, не прощаясь, вышел из номера.
Вот оно, могущество американской медицины: сама необходимость выложить пятьдесят долларов мобилизует защитные силы организма, и больной выздоравливает. А пятьдесят долларов по джинсовому курсу — пятьсот рублей минимум.
Америка!
За Смыслова я не беспокоился. Мне не нужна трубочка, чтобы распознать здоровье. Смыслов, конечно, не юноша, но оно, здоровье, у него отменное. До ста лет он, возможно, и не доживет, а до девяноста — непременно. Плюс-минус пара лет. Ну, а голова болит… Десинхроноз во всей красе. Пройдёт.
Я был готов к чему-то подобному. Чемпионам хотелось построить молодого выскочку. Чтобы тапочки подавал, чемоданы носил, а уж если медик, так выслушивал все жалобы, бегал за валериановыми каплями и дежурил ночами у постели.
Ан нет. Не вышло. Поди, ещё и жалобу накатает, на недостойное советского человека поведение. Но победителей не судят. А уж я-то постараюсь — победить.
Книгу читать расхотелось. Включил верный «Грюндиг», но прием плохой. С запада горы, с востока — прерии, до Союза далеко. На средних волнах поймал пару станций, но передавали пустячки. Рекламу и музыку трали-вали. На коротких — Китай, на удивление. На английском. Над Китаем прошел метеоритный дождь, найдены десятки метеоритов, самый большой — четыре тысячи фунтов.
Однако!
В Америке, в штате Кентукки, авария на шахте, десятки человек погребены в глубинах.
В Италии на горном курорте кабина канатной дороги рухнула с высоты вместе с пассажирами. Погибло более сорока человек.
В Америке, в штате Огайо, восемь школьников погибли во время прогулки вдоль дороги, когда в них врезался автомобиль. Число раненых уточняется.
В Советском Союзе упал и разбился самолет ИЛ-18, погибло более ста человек.
В Пекинском Зоопарке у бегемотихи Ми-Ми родился малыш
В общем, в Китае чудеса удивительные, а вокруг — одни катастрофы.
Что-то часто падают наши самолеты. К чему бы это?
Стемнело. Нужно бы погулять, но где? Бульваров в Лоун Пайне нет, дорожек от мотеля тоже нет, а идти по обочине после услышанного не хотелось.
Обошёл несколько раз мотель, на том и успокоился. Вернувшись, принял холодный душ. Для душа тёплого нужно скормить нагревателю пару долларов монетами и ждать, пока вода нагреется. А у меня только бумажные деньги, и ждать не хочется.
Ничего, холодная вода даже лучше. Закаляет и тело, и дух.
Потом дыхательные упражнения. Бой десинхронозу!
И через четверть часа я уснул безо всяких снадобий. Хотя в Сосновке, нашей, настоящей — девять утра.
Утром зашёл к Василию Васильевичу, справиться о здоровье. А он в шерстяном спортивном костюме на зарядку вышел, под небо. Ну, значит, пришёл в себя. Успокоился.
Да и не мог он не прийти в себя. Чемпионы — это народ стальной. Ледокол. Сосредоточены на себе. Считают себя особенными, считают, что все вокруг существуют лишь для них. Не моргнув глазом, сметут с пути любую помеху. Обычный человек купил автомобиль раньше особенного — и особенный откусывает ему руку. Обычный человек не встал при его появлении — и особенный откусывает ему ногу. Обычный человек опередил его в турнирной таблице — и особенный откусывает ему голову. Обычный человек абсолютно беззащитен перед особенным, потому что не знает и никогда не узнает законов его охоты и целей его существования.
Что-то подобное я читал. В рукописях, присланных в «Поиск». Но одно дело читать, другое — испытывать на себе.
Но я не вполне обычный человек. Я тоже особенный. Отчасти. И страшусь этого, и надеюсь на это. Такая вот диалектика.
После легкого завтрака мы собрались около автобуса. Мы — это две дюжины участников турнира, записавшихся на экскурсию. Экскурсия четырехчасовая, по окрестностям Лоун Пайна. Нужно же чем-то занять себя.
Ну, займу.
С нами отправился гид.
Места здесь и в самом деле воздушные. Я в меру фотографировал верным ФЭДом, слушал гида, кое-что запоминал. Наши чемпионы попробовали ещё раз оседлать меня, потребовав переводить. Я раз перевёл, два перевёл, а потом перестал. Сказал,
