видите, тут всё ясно. Следующий вопрос, пожалуйста?…»
Глава 2
Берлин.
5 апреля, 1940 года.
Гюнтер Хаусманн.
Голова раскалывалась так как будто в темя вставили огромный гвоздь и со всей силы били по нему молотком. Открыть глаза не получалось, что-то мешало этому. Всё тело словно прошло через мясорубку и никак не хотело собраться воедино. Смутно слышались какие-то звуки, несколько голосов и почему-то, запах бензина.
– Бедные молодые люди, такое несчастье… – женский голос, с состраданием.
– Да, вот уж не повезло парням… – а это уже мужчина.
– Может, они ещё живы? – голос молодой девушки. – Вдруг просто потеряли сознание?
– Вряд ли, фройляйн. Смотрите, они же все в крови… Не уверен, что они смогут выжить.
Наконец Гюнтер с трудом смог открыть глаза, слепленные какой-то красноватой плёнкой, и тут же хрипло закашлялся, от чего тело и голова снова оказалась схвачены очередным приступом боли.
Он лежал на спине, похоже, прямо на улице. Голова покоилась на чем-то мягком, но на чём именно, пока было не ясно. Рядом, обступив его, стояли несколько человек, одетых в какую-то странную, но смутно знакомую одежду и озабоченно переговариваясь, рассматривали его. Мужчины были одеты в длинные плащи и шляпы, женщины и девушки так же в плащи и лёгкие пальто с меховыми воротниками, кокетливыми шляпками. Совсем рядом стоял автомобиль, уткнувшийся в стену здания с дымящимся капотом и выбитым лобовым стеклом. Передние колёса до отказа вывернуты. Странно, машина была ему совершенно незнакома, но в то же время он знал как она называется и её появление на этой улице было совершенно естественным.
«Похоже, у меня сильное сотрясение мозга после этой чёртовой аварии… Стоп! Какой ещё, на хрен, аварии?? Я помню, что мы с Алексом ввязались в драку, чтобы спасти милую фрау и поставить на место смуглых подонков… А потом? Потом… Алекса застрелили… и, похоже, меня тоже… Тогда при чём тут авария? Не понимаю..» – Он попытался хотя бы сесть, но смог только дёрнуться.
– Лежите, не вставайте, герр унтерштурмфюрер! Вам нельзя шевелиться до приезда врачей! – тут же подскочила к нему обладательница молодого голоса. Довольно симпатичная девушка была одета в тёмно-синюю юбку до колен, короткую светло-коричневую куртку с какой-то нашивкой на левом рукаве, берет, наполовину закрывающий слегка красные ушки, и маленький галстук с заколкой. Ещё на левом лацкане куртки был маленький значок в виде… свастики??
«А эта девчонка смелая, открыто носить копию одежды Союза германских девушек [1]… Да ещё и значок. И ведь не боится полиции..» Вот только зачем все вокруг так вырядились? Достали раритетный автомобиль, разбили его… Зачем всё это?
«Проклятье, со мной же был Дитрих! Где он? Подожди, какой Дитрих?? Что вообще происходит в моей голове?» – несмотря на уговоры девушки, он повернул голову вправо и увидел лежащего рядом ещё одного человека. Его лицо было в крови, форма смята, окровавлена и кое-где порвана. Только он хотел спросить, что это за тип лежит рядом с ним как тут же вспомнил… Вспомнил, что за Дитрих, вспомнил как зовут его самого, кто они такие, куда и зачем шли и что с ними случилось… Осознание этого обрушилось на него как лавина, полностью затопляющая сознание, он впал в какой-то ступор, бессмысленно смотря на этого Дитриха, но не видя его..
Девушка озабоченно что-то говорила, протирая своим платочком его лицо, но он ничего не слышал, только чувствовал как волна воспоминаний, старых и новых врывается в сознание, вызывая нестерпимую боль. Наконец, мозг не выдержал этой пытки и просто отключился.
Берлин. Клиника Шарите.
6 апреля 1940 года.
Гюнтер Шольке.
Гюнтер проснулся на следующий день значительно посвежевшим и отдохнувшим. И очень голодным. После плотного завтрака он кое-как вернулся в свою палату и, не обращая внимания на своего соседа, погрузился в размышления.
Итак, он по-прежнему, Гюнтер Хаусманн, житель Берлина, двадцать пять лет, не женат. И в то же время он – Гюнтер Шольке, двадцать четыре года, тоже берлинец, только из Панкова. Истинный ариец, унтерштурмфюрер СС, служит в особой части «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Это величайшая честь для любого немца. Почти каждый день видеть самого фюрера, его приближённых, о которых все остальные знают лишь из газет и радио. Награждён «Железным Крестом 2 класса» за бои в Польше.
Не женат, постоянной девушки нет. Есть родители и младший брат Вальтер, сейчас состоит в пимпфах [2]. Зато есть лучший друг Дитрих Краузе. Он на год старше Гюнтера. Вчера он с другом гулял по улице в свободное от службы время, и они внезапно оказались сбиты потерявшим управление водителем «Опель-капитан». Сам водитель от столкновения вылетел из кабины через лобовое стекло и сломал шею, не пережив аварию. Сейчас Дитрих лежит в соседней палате, по-прежнему не приходя в сознание.
Гюнтер потянулся и посмотрел в небольшое зеркало, лежащее на тумбочке у кровати, которое, по его просьбе принесла медсестра. На него в упор уставилось лицо с решительным взглядом голубых глаз. Картину портила лишь повязка на голове, закрывшая лоб. Рост высокий, пожалуй, не меньше чем его настоящий. Телосложение сильное, жилистое, мускулистое. Неудивительно, физическая подготовка у них тяжелее, чем в Вермахте и инструкторы выжимают из них всё что можно и даже нельзя. Ведь они элита Рейха, на них все равняются, а потому, как бы не было трудно, он должен выдерживать всё.
Получается, там он умер и перенёсся сюда, на 79 лет назад, в тело лейтенанта СС. Даже имя совпало. И рост. Как и почему это произошло? Он не знал. Да, иногда у него проскальзывало желание оказаться в 30-х годах прошлого, точнее, уже нынешнего века и попытаться изменить судьбу своей страны, но… Это же было просто абстрактным желанием и всё! Кто умудрился с ним такое проделать? Бог? Или дьявол? Или это вообще было случайностью? Гюнтер не знал. С вопросом «Зачем?» у него было вполне логичное предположение… Видимо, кто-то узнал его мысли и желания и осуществил их. Значит, этот незнакомец или незнакомцы хотят чтобы он спас Германию от поражения? Что ж, это
