— Приснится же такое, — пробурчал он себе под нос, вылезая из гамака, — нет уж, пора завязывать с поеданием этой птички. Какое—то мясо у нее уж очень стремное.
Он говорил эти слова, однако понимал, что врет сам себе. Не могло никакое мясо провоцировать подобные видения. Тем более — настолько одинаковые видения. Ведь парень был точно тем же, что и во вчерашнем сне, Тима был в этом уверен на сто процентов. А следовательно — не все так просто, как кажется на первый взгляд и мясо местного хищного попугая тут совершенно не причем.
Однако, он решил пока оставить решение данного вопроса и обдумать все позже, когда наконец—то спустится с обрыва и найдет какое—нибудь уютное и безопасное местечко.
Спуститься, кстати, удалось на удивление просто. Даже рюкзак не понадобилось снимать. Это в сумерках, найденная им тропка казалась очень крутой и опасной. Однако, при свете дня, все оказалось не так уж и страшно.
Поэтому, позавтракав остатками крикуньи, Тима неспешно собрался и уже минут через двадцать стоял внизу, задумчивая рассматривая, на первый взгляд, практически отвесную стену обрыва, по которой только что спустился.
Самое интересное заключалось в том, что если не знать, что тут есть путь наверх, то никогда не догадаешься что он тут есть. Впрочем, надолго Тима тут не задержался, ведь впереди его ждала неблизкая дорога.
Глава 3
Местность снизу значительно отличалась от того, что Тима видел наверху. Он никогда не был в джунглях, поэтому не мог точно сказать — они ли это, однако разнообразной растительности тут хватало. Хотя, пробиваться при помощи мачете, которого у него, к сожалению, не было, необходимость пока вроде бы отсутствовала.
Перво—наперво он решил двигаться к реке, дабы пополнить там запас воды и иметь в дальнейшем хоть какой—то неизменный ориентир в этом растительном царстве.
Сверху расстояние до реки казалось совсем крошечным. Но, в действительности, путь к ней оказался достаточно долгим. Никак не менее сорока минут он двигался на ее шум, продираясь сквозь кусты и обходя деревья. А когда, наконец, выбрался на ее берег, то был слегка разочарован. Он—то надеялся, что и вблизи речка будет такого—же невероятного бирюзового цвета. Однако вода в ней выглядела настолько обычной, хоть и невероятно прозрачной, что Тима даже слегка расстроился. Однако, приглядевшись так и эдак — все же заметил бирюзовый отлив в речном потоке. Видимо цвет воды зависел от того под каким углом на нее смотреть.
Берег, на котором Тима оказался, был пологим, поэтому, у попаданца не возникло никаких затруднений с тем, чтобы подойти к реке вплотную. Он снял рюкзак, положив его под ближайшее дерево, и, присев на корточки, зачерпнул полную пригоршню прозрачнейшей и очень холодной воды. Принюхался. Запах у воды был соответствующий — никакой. По хорошему, конечно, стоило провести все эти тесты на ядовитость, но спуск и утомительный поход сквозь заросли напрочь убил в попаданце всякую осторожность. Не воняет? Значит можно пить! Что Тима, с жадностью, и сделал.
И настолько вкусной показалась она ему, что Тима чуть не застонал от удовольствия. Он зачерпнул еще, а потом еще. И пил бы и дальше, если бы голос разума, внезапно очнувшегося, вовремя не остановил его, намекнув, что простуда сейчас — не то, что ему сейчас нужно.
Мысленно согласившись со своим внутренним голосом, Тима вылил остатки воды из фляги и наполнил ее заново. Затем, снял свои ужасные сандалии и усевшись на берегу, опустил натруженные ноги в прохладный речной поток. Ему было хорошо. Он на некоторое время даже отрешился от реальности, сосредоточившись на своих ощущениях. Однако, все тот—же внутренний голос, что зудел насчет простуды, не успокоился и в этот раз. Поэтому долго засиживаться Тима не стал, решив, что сейчас умоется и будет думать что делать дальше.
Солнце спряталось за облаками и вода приобрела серовато—стальной оттенок, превратившись в некое подобие зеркала. Однако, Тима не обратил на это внимания. Он уже склонился над речкой, планируя набрать пригоршню воды, как вдруг увидел в реке того самого парня, что преследовал его во сне. Парень, судя по вытаращенным глазам, был удивлен не меньше. Тима в испуге отпрянул от реки. Но страх не затмил его разум и попаданец понимал, что этому парню из сновидений неоткуда взяться в реке, а следовательно это просто наваждение, выверт сознание, глюки.
Решив проверить свои мысли, Тима снова вернулся к реке и всмотрелся в ее воды. Парень был на месте. Он точно так же напряженно всматривался прямо в глаза попаданца. И до того, наконец, дошло. Это было его собственное отражение.
— Этого не может быть! — ничего умнее этой заезженной фразы, Тима сейчас выдать был не в состоянии. Впрочем, ему можно было простить подобные банальности. Как ни крути, но не каждый день узнаешь, что носишь чужое лицо. И, если к факту своего попаданчества он уже притерпелся. То вот тот факт, что он оказался в другом теле — стал для него настоящим шоком.
Тима, конечно, видел что и руки у него выглядят немного по другому, да и не только руки, однако ему ни разу не пришла в голову мысль о том, что тело не его. Впрочем в этом было ничего удивительного, человеческое сознание и не такие фокусы выделывает.
И вот стоял он, теперь, и всматривался в свое новое лицо. И стоял бы, наверное, еще долго, если бы из созерцательного состояния его не вывела хрустнувшая неподалеку ветка.
Тима встрепенулся и огляделся по сторонам. Пытаясь понять кто—же именно сломал ветку и не представляет ли он какую—нибудь опасность для него. Однако, больше никаких подозрительных звуков он не услышал. Постояв еще некоторое время настороже, Тима, наконец решил, что тело телом, звуки звуками, но засиживаться на одном месте тоже не стоит. И засобирался в путь.
Идти решил по течению реки, руководствуясь элементарной логикой, что река обязательно куда—нибудь впадает. К тому же, в подобных местах очень любят селиться люди. Вряд—ли некто, перенесший сюда его сознание, еще и чье—то тело с земли прихватил. Да и шатер с мешочками — явно не местными кенгуру изготовлены. Так что план его был прост как табуретка и сейчас состоял всего из двух пунктов:
1. Выжить
2. Найти людей
Что он будет делать дальше и как поступит, попаданец пока не решил, оставив эту проблему на потом. Да и, если честно, слишком уж он был потрясен сложившимися обстоятельствами. Иногда, в нем даже проявлялась некоторая брезгливость от нахождения в чужом теле. Что—то сродни надеванию чужого нижнего белья, причем хорошо так поношенного и требующего тщательной стирки.
Тима как мог гнал от себя эти чувства, уговаривал, что ведет себя глупо и что вряд—ли сможет вернуть свое тело, да и вообще чушь все это. Но, человеческое сознание — коварная штука, и навязчивые мысли снова и снова лезли ему в голову.
Немного отвлечься попаданца заставила некая двусмысленность своего положения, которую он осознал только—что. Если у него нет тела, значит он умер, а если он умер, то ему вроде бы и волноваться ни о чем больше не нужно. Или все—таки нужно и поговорка про «две смерти» в данном случае не сработала? А еще его волновало что стало с его старым телом и не может ли все, сейчас с ним происходящее, быть простой галлюцинацией, вызванной агонией его умирающего мозга?
Дабы проверить это, Тима ущипнул себя за запястье. Боль была вроде бы самой настоящей. Следовательно — он жив. И тут назревает другой вопрос — куда, тогда, подевался прежний владелец доставшейся попаданцу тушки? Попал в старое Тимино тело? Тот почему—то в этом сомневался. Да и сны эти дурацкие. Ой не просто все было с ними, ой как не просто.
И не зря тот парень на Тиму так властно смотрел, пытаясь подчинить себе его волю. Да и травки эти, с мухоморами, доставшиеся попаданцу в наследство... От кого? Уж не от этого ли парнишки? Ведь больше ничьих следов он там не видел. Да и сумка была всего одна.
И тут у него будто щелкнуло в голове: травы, мухоморы, одинокий шатер. Если бы еще бубен где—нибудь рядом валялся, то Тима с уверенностью бы сказал, что все это толсто намекает на какое—нибудь шаманство.
