от штабного лагеря хортов километров на тридцать. Трава постепенно уступает место деревьям, а очередная гряда холмов, что темнеет впереди, уже больше походит на горы.
Из полосы обычных маршрутов миграции хортов я выбрался точно. На приматов я уже не нарвусь, но здесь уже стоит бояться других местных хищников. Вокруг море звуков. Ночь поёт свою многоголосую песню. Тут, и треск насекомых, и писк грызунов, и трели неизвестных мне птиц, и похрапывание копытных вдали. Три минуты назад по долине, куда я спустился, прокатился даже хохочущий вой каких-то, то ли гиен, то ли шакалов.
Лучше мне поскорее пересечь низину и забраться повыше. Спать нельзя, но и двигаться ночь напролёт вовсе не обязательно, раз погони на хвосте нет. Если хорты отстали, или вовсе не смогли взять мой след, буду загодя впредь подыскивать по светлому какие-нибудь укрытия, где можно пережидать тёмное время суток.
Я, конечно, в состоянии отбиться почти от любого хищника, но лучше избежать столкновений с оными. Всё равно риск, плюс потеря времени и сил, плюс ненужное внимание, которое схватка со зверем способна привлечь. И ладно ещё хорты заметят. Не дай звёзды, тот маг сразу же не убрался туда, откуда явился, и продолжает вертеться поблизости. Вторая наша с ним встреча, наверняка, закончится плохо.
Да и есть ещё стаи. С большим количеством хищников я могу и не справиться. Те же снежные львы живут прайдами по десятку-другому взрослых особей и охотятся крупными группами.
Напророчил!
Большая серая тень вылетела из кустов метрах в двадцати от меня. Формы, размеры, грация… Определённо кто-то из семейства кошачьих. О, звёзды! Пусть это будет муфр! Они одиночки.
Дно вселенной!
Глава вторая — Хозяева травяного моря
Я пропал… Это хуже, чем смерть. Видеть, слышать, чувствовать — да, а вот сделать хоть что-то… Беса я призвать мог, а в обратку оно не работает. Ло, вон, китаркал, китаркал, и всё бесполезно. Что его воля меня не способна вернуть, что мои потуги ни к чему не приводят. Уж сколько я пытался… Целый день пыжусь, а толку никакого. Одна надежда на то, что это на время только. Может, завтра получится беса изгнать, может через неделю, а может…
Думать о том, что я навсегда останусь облаком мыслей, запертым в своём собственном теле на правах зрителя, страшно. Наблюдать за тем, как твою жизнь за тебя проживает бес… Нет уж, спасибо. Одно дело, следить за тем, как Ло помогает тебе там, где ты сам бы не справился, зная, что в любой миг можешь вернуться, и совершенно другое: смотреть за тем, как он пихает в рот целыми жменями скользкие от хортячей крови семена жизни, подгоняя мой отмер к нужным числам.
На Землю торопится, гад. Ему бы от хортов сначала удрать, да дикими землями до долины Оргаров добраться, а он уже в империи мыслями. Так-то у нас ещё и в Предземье дел много.
А путь назад в одиночку будет, ох каким непростым. Тут только на бобах. Без сна, как Айк в лабиринте. Тяжело бесу придётся без дара. Ло, конечно, силён, но с тем же матёрым соболем, упади тот ночью на голову, не уверен, что даже он справится. Не, в лес лучше не соваться. Небось, горами пойдёт. Не высокими, но, чтобы уже без деревьев на склонах. А из этих пологих волн травяного моря и тем более надо тикать побыстрее. Тут такие хищники водятся, что и хортов не сильно боятся.
Те же снежные львы, каких мы в Шипучке тогда с Броном били, из таких мест как раз. Про них в школе нам много рассказывали. По ночам на охоту выходят. И чего бес крадётся куда-то? Ясно же, что погони за нами нет. Затихарился бы лучше в каком-нибудь укромном местечке и до утра там сидел бы тихонечко.
Йок! Накаркал! Лев! Кажется…
Зверь ещё только летит к нам в прыжке, а бес уже успел сбросить рюкзак со спины вместе с колчаном и луком. Меч в ножнах, топорик на поясе, метательные ножи в петельных кармашках. Зато копьё крепко сжато в руках. Против крупного зверя только с этим оружием выходить.
Удар! Лев прошит насквозь. Наконечник вошёл в середину груди и вышел у позвоночника. Это не Ло так силён, это хищник тяжёл. Своим весом себя насадил на копьё, пятку которого бес под нужным углом упёр в землю.
Хрусть! Вот йок! Древко сломано. Ло хватает вынырнувший из спины мёртвого зверя наконечник и дёргает вверх. Тьфу, напасть! В черенке длины локоть всего. В одной руке беса топорик, в другой теперь этот огрызок копья.
От броска следующей львицы — а это, как и первая, безгривая самка — бес увернулся, резко сиганув в сторону. Но хищников здесь больше двух, и новая тень уже летит над высокой травой.
Обломок копья наконечником бьёт кошку в бок, а сам бес отскакивает, чтобы тут же уйти кувырком от четвёртого льва. Место в освободившейся руке мгновенно занимает нож. Топорик — эх, потяжелее бы чего сейчас — врезается в череп хищника и застревает в кости. Рывок — и оружие выдёргивает из мигом вспотевшей ладони. Или это кровь, а не пот?
Йок! Левое бедро вспыхивает болью. Когтистая лапа достала. Пусть еле-еле, но штанина и кожа под ней разорваны. Петля на запястье пытается вырвать из сустава предплечье. Бес перехватывает верёвку и дёргает сам. Топорик, который у меня давних пор привязан к верёвке, возвращается в руку. И вовремя.
Развернувшаяся львица бросается снова. Эта — единственная из четвёрки, ещё не получившая ран. В тот же миг, другой хищник с окровавленной мордой, которого бес рубанул топориком по башке, кидается на нас слева. Ло зажат в тиски.
Один шаг разгона — и бес в сумасшедшем прыжке взвивается в воздух. Когти зверя — не знаю какого из двух — задевают мою вторую, до этого бывшую целой, ногу. Зубы хищника клацают рядом с плечом. Кувырок через голову — и сжимающая нож рука всаживает его львице в загривок. Это — если и не смертельный удар, то упавший зверь точно вышел из боя. Скребёт лапами по земле и хрипит.
Скоротечная схватка тем не менее привела к появлению небольшого пятачка измятой травы. На одном его краю лежит дохлый лев, которого Ло убил первым. Правее извивается в предсмертном танце второй. Того, что в своём боку утащил огрызок копья, не видно не слышно. Последний, четвёртый, прижавшись к земле,
