Я предпочёл воздержаться от комментариев.
— Разве мало вокруг юных дев? — не унимался призрак, — Хоть бы та же Юлия Павловна! Не девушка, а пэрсик!
Енох аж причмокнул от удовольствия, что в исполнении черепа получилось, словно он изо всей дури клацнул челюстями. Выглядело это, скажу я вам, жутковато, но я уже привык к его выходкам.
— Да та же Лизонька! — не унимался скелетон.
Вот тут даже я не выдержал:
— Она же страшная!
— Ну и что, что страшная! — Еноха не так-то и легко было смутить, — можно же свет потушить, и она вполне даже ничего будет.
— А днём? — скептически хмыкнул я, — с закрытыми глазами ходить, да?
— Хм… днём, — задумался Енох и я торопливо, чтобы отвлечь его от нотаций, перевёл тему, — что с Филимоном Поликарповичем делать будем?
— А почему ты меня спрашиваешь? — возмутился Енох, — тебе меня одного мало, да?
— Конечно нет! — попытался я успокоить призрака, — тебя вполне достаточно. Но есть же моменты, которые тебе выполнять как бы и не по чину. Мелочь всякая. Вот он бы и пригодился. Да и у тебя поручения какие-то могут быть…
— Хм… — задумался Енох. — И то правда…
Видно, что мои слова ему сильно понравились. Идея заполучить себе призрака на побегушках явно польстила его чрезмерно раздутому честолюбию.
— Вообще, надо понять, можешь ли ты быть без этой чёртовой доски! — задумался я, — как было бы хорошо. Ты бы не был привязан.
— Да, это было бы замечательно, — вздохнул Енох, — но экспериментировать тебе с доской я не позволю. Вон с Филимоном Поликарповичем доэкспериментировались.
— То была досадная случайность, — вздохнул я, — по сути этим он спас мне жизнь. И я теперь просто обязан найти способ и вернуть его обратно. И я обязательно сделаю это.
— Думаю, ты прав и способ есть, — согласился Енох, — просто мы его не знаем.
— Может быть, отшельник хоть что-то подскажет? — продолжил рассуждать я.
— Это, если он тебя слушать захочет, — хмыкнул Енох, — отшельники — они жуть какие вредные! Помню был у нас один отшельник в Фивадской пустыне… давно ещё, где-то в 270-х годах… Так вот, характер он имел прегнуснейший. Как-то раз поехал я к нему совета спрашивать…
Увидев мой ошеломлённый взгляд, он осекся и фыркнул:
— Чего?
— Енох! Ты что, жил аж в 270-х годах?
— Ой, начинается! Не цепляйся к словам! Может, я приврать хочу, для красивости легенды! Все сказочники и великие литераторы любят приврать. Чем я хуже?
Угу, так я и поверил. Сказочник он, ага. Но промолчал, чтобы не злить Еноха. Ну ничего, придёт время, и эта тайна тоже станет моим достоянием. Я вон в прошлой жизни даже двоечника Филимонова из восьмого «Б» на раз колол, где он курит и остальное. А тут какой-то призрак из 270-го года!
— Тебе нужна тёплая одежда, — теперь уже Енох постарался быстренько перевести тему разговора, — в этом ты по соседней губернии ходить околеешь. Там, говорят, сплошные леса.
— Ты прав, но для этого нужны деньги, — кивнул я. — А денег сейчас нет. От слова совсем.
— А вот не надо было этой своей Изабелле манто покупать, был бы сейчас в новом тулупчике, — поддел меня Енох.
— Мне нужно было попасть к тому медиуму, — вздохнул я.
— И много от этого вышло пользы? — скептически покачал головой призрак.
— Ну кто ж знал, что она обычная фокусница и шарлатанка⁈
— Мало того, так ты теперь в это тайное общество вляпался! — недовольным тоном сказал Енох, — ох, чует моё сердце, вылезет тебе всё это ещё боком, Генка! Ой как вылезет!
— У тебя нет сердца, — съехидничал я.
— Зато мозги есть! — взвился Енох, — в отличие от некоторых! Ну ладно ещё ты к этой Изабелле бегаешь, тут не мозгами думаешь, а кое-чем другим! Но тайное общество тебе на что? Такие же шарлатаны! Ты же сам всё видел!
— У них есть связи, Енох, — объяснил свою позицию я, хотя сам понимал, что это не самое разумное решение, — а у меня ничего нету. Вот в ту же соседнюю губернию я попал только благодаря их протекции. И сейчас, благодаря им, учитель латыни приедет вот-вот.
— Итальяшка! — пренебрежительно фыркнул Енох, — гнилая нация.
— Ну разве можно так о людях говорить? Тем более о целом народе! — вздохнул я, — ты же его ещё не видел даже. Может. Это милейший человек окажется…
— Итальяшка? Милейший? — расхохотался Енох. — ой, не смеши меня!
Я не стал даже спорить. Бесполезно переубеждать Еноха, когда он вот так упёрся.
— Это тайное общество — это же секта! — продолжил бушевать Енох, — вляпаться туда легко, а вот выбраться — невозможно!
— Ничего, — беспечно махнул рукой я, — пока мне с ними по пути, так что побуду. А, когда надо будет уходить — тогда и думать начну.
— Тогда может уже быть поздно, — мрачно заметил Енох.
— Ты завтра придёшь? — спросила Изабелла, откинула одеяло и вытянулась, как кошка.
Я невольно залюбовался нею. Гибкая, стройная, красивая. И почему ей с замужеством так не везёт, не пойму?
— Не молчи, — капризно надула губки Изабелла и принялась расчёсывать волосы перед зеркалом.
— Генна-а-а, — протянула Изабелла, посмотрела на себя скептически в зеркало и чуть припудрила носик пуховкой, — расскажи-и, как прошел спиритический сеанс?
— Да ничего там особо интересного не было, — отмахнулся я, — ерунда обычная. Шарлатаны и аферисты. Вроде как в театре побывал, только скучно.
— А вот Авдотьина рассказывала, что там было нечто невероятное! — возбуждённо блестя глазами, рассказала Изабелла.
— Авдотьина? — спросил я, припоминая, что давно слышал эту фамилия и отчего-то она мне всё никак не дает покоя, — не видел я там никакую Авдотьину.
— Ну как же! — захлопала глазами Изабелла, — она же сидела рядом с тобой!
* * *
*Библия от Иакова, глава 1, стих 15
Глава 4
Я как раз сидел дома, во флигильке, пил ароматный свежесваренный кофий с кардамоном и чёрным перчиком и раздумывал, чем же сегодня заняться, как постучала Степановна и с крайне недовольным видом сунула записку.
— Ходют и ходют, — осуждающе проворчала она и ушла, шаркая ногами в допотопных штиблетах.
«Надо будет, может, ей шаль что ли какую подарить, или бусики, а то действительно, неудобно получается — она у меня нынче как прислуга», — подумал я, и развернул записку.
«Вам надлежит сегодня явиться по тому же адресу, в полдень». И всё, ни подписи, ничего больше.
Енох был прав, когда вчера прочитал мне целую возмущённую лекцию о вреде тайного общества. Они мне ещё ничего не предоставили, а уже задания дают. Но отказываться не приходится. Поэтому, вздохнув, я ровно в двенадцать ноль-ноль стоял у двери в квартиру номер тринадцать по улице Коммунаров.
Меня встретил Фаулер.
Немногословно поздоровавшись, заметил:
— Гостиница «Туркестан», второй этаж, боковой коридор, номер двести шестьдесят восемь. Товарищ Шершеневич Леонид Аркадьевич. Невысокий. Седой. На носу бородавка. Носит твидовый костюм синего цвета. Галстук с золотой булавкой в виде крокодила. Запомнили?
— Да, — кивнул я.
— Задание следующее — нужно осмотреть в его саквояж, — Фаулер внимательно посмотрел на меня, проверяя, проникся ли я.
Я проникся.
— Саквояж дорожный классический, чёрного цвета из натуральной кожи итальянского производства. Застёжка внахлёст. В саквояже Шершеневич хранит бумаги. Нужно найти квитанцию Государственного Хлопчатобумажного Треста «Пестроткань» номер сто тринадцать. Запомнили?
— Да, — снова кивнул я.
— На квитанции будет сумма прописью. — продолжил инструктаж Фаулер. — Вам необходимо посмотреть эту цифру, запомнить её и сообщить мне. Это понятно?
— Понятно, — сказал я.
— Очевидно излишне говорить, что никто вас видеть не должен, особенно Шершеневич.
— Понял, — сказал я.
— Срок — сегодня до вечера. Вечером Шершеневич выезжает в Кисловодск. Всё ясно?
Я кивнул.
