тестю, поцеловал ручку тёще, дал небольшие подарки детям. Выяснил, что старший брат Кончиты, Луис, остался "на хозяйстве" в крепости Сан-Франциско. Он теперь комендант, а тесть ушел на покой.
Затем, взяв под локоток оробевшего Прокопа, Подвел к разрумянившейся Анхелике с родителями. Которые приехали как бы встречать сына Фернандо. Тот с молодой женой Акулиной и приемной дочкой Наташей оказался тут как тут, и принялся выручать своего друга, будущего родственника Прокопа, расписывая, какие тот совершал подвиги и что за это получил, да что сам Император России Александр I ему руку пожал, и что он теперь дворянин. Напряжённое лицо отца семейства Лопес после таких новостей разгладилось.
Резанов подходил то к одной группе людей, то к другой, везде перекидывался словцом. А я в это время напряженно соображал: где и как мне ввернуть свои хотелки и как вклиниться, чтобы поскорее отправиться в Верховье, поселение, Где растёт дуб-портал.
В досаде вспомнилась известная песенка моего времени, Аллы Пугачёвой кажется: "Всё могут короли, но что, ни говори, жениться по любви не может, ни один король". Сокесарем быть, конечно, хорошо. В некоторых случаях. Власти у сокесаря прорва. Но без согласования с окружением шагу не ступить... Хорошенькое дело! Надо пошустрее делать отсюда ноги домой! Однако одно я в праве сделать, невзирая на брюзжание совладельца тела - переодеться в удобное для застолья!
По пути к навесам со столами напрягал насупленный Кусков : - Иван Александрович, чего такой смурной? Ай, не рад приезду сокесаря? - попытался я шуткой растормошить его.
- Ты что! - замахал тот руками, - Твой приезд мне гора с плеч. А невесел оттого, что замолчала наша одиночка за хребтом, на Миссури.
Я быстренько покопошился в нашей с Резановым общей памяти, вспомнил, что это крещёный в православие индеец-чинук, но озвучивать не стал, чтобы замять тему. А зря, имело смысл порасспросить, чтобы разузнать подробности.
Вместо того лихорадочно соображал, как позарез мне нужно отыскать или на худой конец придумать правдоподобный повод метнуться в Верховье к дубу-порталу.
Эх, кабы заранее знать...
Глава 2: Бумага раздора
в которой Резанов хочет наказать обидчиков наследника, а Савелий перенаправляет энергию сорванцов
Народу собралось уйма. Вместе с нами, прибывшими, тысяч пять. Поэтому застолье благоразумно раскинулось на главной площади, плавно переходящей в раздольный луг, пока невеликого, но бурно растущего Галичья.
Скрепя сердце соглашаюсь хотя бы первый час провести в сокесарском облачении. Поскольку для меня со свитой водрузили помост, дабы подданные лицезрели так сказать. Решаюсь, раз уж всё-одно терпеть, то хотя бы выциганить из ситуации побольше.
Пока разливают местное вино и привезенные нами благородные крепкие водку с коньяком, делаю знак, и в руку вкладывают рулон шёлка, наподобие обойного моих времен. Взгляды собравшихся выжидательно обращены на меня.
Встаю, поднимаю рюмку с шустовским коньяком:
- Друзья, подданные Российской Империи и гости, наш Всемилостивейший царь-батюшка передал в дар новой русской земле свой портрет с собственноручной подписью! - поднял повыше рулон, показывая всем и жестом фокусника позволяя развернуться под собственной тяжестью. И пока народ, дружно вскочив с мест, с восхищением разглядывал цветной светоснимок Александра I в полный рост в царском облачении, в образовавшейся тишине продолжил: - Сей портрет наказываю держать в главном присутствии на видном месте, дабы посетители с первого шага знали, что находятся под благосклонным покровительством Державы Российской! Поднимем наши первые сосуды за здравие Государя Императора и его августейшего семейства!
Восторженное "Уррраааа!" поддержало первый тост.
Дождавшись, когда люди как следует закусят, я поднял рюмку за колонистов и, переводя речь в нужное русло, рассказал, что портрет изготовил Прокоп, простой крестьянский сын, которому наш народный Император самолично жал руку и Всемилостивейше пожаловал дворянский чин и орден, а такой портрет благодаря ему доступен всякому, даже здесь, в Русской Америке.
Зардевшийся от удовольствия Прокоп поднялся. А сидевший рядом с ним сеньор Лопес, строгий, худой, чем-то напоминающий Донкихота отец Анхелики, горделиво выпятил грудь. Теперь свадьба молодых Прокопа и Анхелики обеспечена. А благодаря моей рекламе и приличные заработки нашей совместной компании светописи, деньги ещё никому не помешали!
