естественному ходу вещей станет наиболее разумным. В этом случае мальчишка умрёт. Во сне, даже без особой боли. А артефакт, к которому привязана Ирис, окажется разрушен. И тогда она станет свободна.
Вот только нужна ли Ирис эта свобода?
Свобода — это возможности и недостатки. Плен — это возможности и недостатки. И для Ирис единственным мерилом являлось: насколько больше информации она получит в первом и во втором случае?
Данных для анализа катастрофически не хватало. Но был один момент: то, что убивало парня сейчас, а именно переизбыток опыта — такая смерть для новичка в Последнем мире статистически близка к нулю.
Если такое событие с ним произошло в самом начале, то в дальнейшем вероятность чего-то невероятного крайне высока. И хотя это выглядело, как полный бред со стороны статистики и логики, но Ирис давно жила среди разумных рас, чтобы не всё мерить логикой.
Кроме того, Ирис волновала возможность обойти последний приказ Эдриана.
Приказ о передаче Ирис пареньку, со всеми правами и необходимостью подчинения, был прописан жёстко. Дедушка позаботился о внуке. Он знал о своеволии Ирис и установил много запретов. При этом поставил во главе угла приказ — сохранить жизнь наследнику.
Но именно эта строгость приказов и ограничения в данном случае могли убить юного Дэниеля, ведь тот хоть и дал доступ, но отнюдь не полный.
А значит, Ирис могла действовать лишь ограниченно.
— У тебя передо мной будет просто эпичный долг, мальчишка! — прошептал жучок, садясь на грудь парня, которая уже практически пылала. — Да и у твоего деда тоже!
Ирис достаточно давно в Последнем мире, чтобы знать некоторые лазейки в Системе. И если их использовать, быть может, попавшейся ей на сей раз мальчишка станет тем, ради чего когда-то Ирис и отправилась в своё бесконечное путешествие?
Парня ведь можно и подтолкнуть на путь статистически невероятного?
Пробуждение выдалось не из приятных, но факт самого пробуждения радовал. Ведь я сделал первый шаг на пути к тому, чтобы выжить в этом мире.
Думаю, так можно назвать то, что я способен дышать после того, как меня совсем недавно проглотила гигантская рептилия.
Подобные дурацкие мысли крутились в голове всё то время, что я пытался не вырубиться от ноющей слабости во всём теле и всё же привести себя в порядок. Для начала решил хотя бы постараться вернуть зрение.
Пока сдирал с лица кровавую корку, удивился тому, что боль не усилилась, ведь отчётливо помню, как весь искупался в едкой крови монстра. Такое очень сложно забыть. А значит, у меня сейчас всё тело должно представлять собой сплошную открытую рану.
Однако когда смог освободить глаза из плена засохшей крови и наконец-то себя осмотреть, то не обнаружил ничего из тех ужасов, какие уже успел себе напридумывать. Кожа оказалась цела, если не считать того, что я весь был в крови, и мне срочно требовалось помыться.
Следом я переключил внимание на то, что меня окружает. А когда осознал, что нахожусь в склизком нечто, состоящем из слюны и крови монстра, неожиданно ко мне вернулось обоняние.
Не могу передать, каких усилий мне стоило, но я смог сохранить содержимое желудка в целости. Ну, по крайней мере, ту часть, что, возможно, там ещё осталась. При этом я чуть ли не вприпрыжку покинул пасть твари, при каждом шаге проваливаясь по щиколотку в отвратительное месиво.
Мне даже удалось проскочить через её зубы, ничего себе не повредив. А зубы были, между прочим, чуть ли не в половину меня. По спине пробежало стадо мурашек от осознания, на сколь тонкой грани от смерти я находился.
Отойдя на несколько метров от, мягко говоря, неприятно пахнущей туши, я, облокотившись о колени, решил передохнуть. От небольшого забега меня хоть и не стало пронзать раскалёнными спицами, но тянуло, кажется, каждую мышцу.
— Как себя чувствуешь, герой?
Звук чужого голоса буквально оглушил. Помотав головой, я повернулся вправо, туда, где материализовалась Ирис. На этот раз она снова выглядела как милая, упитанная тушка с лапками. Но настроения рассматривать её, а тем более любоваться, не было.
— Не надо так кричать, я тебя прекрасно слышу.
Пока говорил, обнаружил другую странность: её я слышал, а вот себя — нет. Вспомнив о том, чем я совсем недавно планировал заняться в первую очередь, я продолжил очищать голову, сосредоточившись на ушах.
Ирис неожиданно не стала прерывать моё занятие комментариями, а культурно ждала, пока я закончу.
В процессе сдирания с себя слипшейся массы, состоящей в основном из крови, во всяком случае в это хотелось верить, я обнаружил полное отсутствие волос на теле. Похоже, воспоминания меня не обманывают, и кровь рептилии всё же разъедала меня.
Тогда куда делись ожоги?
Стоило лишь перевести взгляд на Ирис, как она заговорила, благо в этот раз её голос не казался мне громоподобным из-за того, что окружающие звуки вернулись.
— Чувствуешь ты себя неплохо. По крайне мере, прямо сейчас богам отдавать душу не собираешься. Может, всё же поблагодаришь?
Я никак не мог понять: издевается она или говорит серьёзно.
— Благодарить?
— Ну, если бы я не подсказала тебе предоставить мне доступ, благодаря чему я смогла распределить твои характеристики и опыт, то думаю, шансы на твоё пробуждение не просто стремились бы к нулю, а были бы отрицательными.
Судя по её мордочке, на этом она не собиралась останавливаться и планировала сказать мне что-то ещё, но я понял, что внимательно слушать сейчас кого-либо было выше моих сил.
— Так, стоп!
Ирис слегка наклонила голову набок, а в её взгляде так и сквозило то ли любопытство, то ли недоумение. Впрочем, в этот момент мне было неважно, что обо мне думает искин, ведь с каждой секундой я всё больше ощущал необходимость избавиться от налипшей на всём теле грязи.
Осмотревшись, я не обнаружил прямой опасности, но и искомого не нашёл.
Правда, не заметить то, что мир вокруг изменился, было невозможно, даже несмотря на все отвлекающие факторы. Сложно игнорировать деревья с алой листвой, да и грибы, которые тебе по пояс, тоже бросаются в глаза.
Чуть меньше душевного трепета вызывали заросли хвощей и папоротника, что плотным ковром укрывали землю почти до колена. А ещё дикая влажность, что особенно убивала: пот не мог просочиться сквозь кровавый кокон на коже и разъедал меня живьём.
Переведя взгляд на смотрящего теперь на меня с явным укором зверька, я спросил:
— Тут есть поблизости водоём?
— Такой, чтобы в нём обитали точно
