ногой дверь, отчего та с грохотом распахнулась. Сразу несколько человек обернулось на звук. Там были все — Акимов, Топтунов, Дятлов, Киршенбаум, Столярчук, Трегуб.
— В чем дело? — воскликнул Дятлов, покинув свое рабочее место. — Вы кто такие?
— Сохраняйте спокойствие, граждане! — решительно заявил Пономарев, затем вытащил свое удостоверение. — Мы представители комитета государственной безопасности СССР. Продолжайте работу, мы простые наблюдатели, ни в коем случае не станем вмешиваться в вашу работу!
— Что вам здесь нужно? — Дятлов продолжал смотреть на нас с явным подозрением и недовольством.
— Вы ведь готовитесь к проведению эксперимента по выбегу ротора турбины, так? — спросил Клык, вталкивая меня на БЩУ.
— Верно, все так, — удивленно произнес Акимов.
— Ну и как, все идет по плану? — снова спросил Клык.
— Разве может быть иначе? — вид у Дятлова был растерянным. Он не знал, как себя вести — никогда ранее подобного не происходило.
Виктор лишь кивнул, затем еще раз повторил:
— Ну, так и продолжайте!
Я с ужасом смотрел на часы. Час, пять минут второго. ЛАР уже был отключен, а присутствующие поднимали мощность отравленного реактора, извлекая из активной зоны стержни. Сейчас мощность колебалась в районе сто мегаватт, что, конечно же, не соответствовало программе. Ксенон серьезно отравил реактор, поэтому единственной возможностью, которая хоть как-то могла разогнать реактор — извлечение всех двухсот пяти стержней управления из двухсот одиннадцати имеющихся.
— Наблюдай, Алексей! Наблюдай! — издевательски шепнул мне на ухо Клык, упирая в спину ствол «Парабеллума». — Скоро все случится! Так вершится история!
Вот же сволочь, а?
Знает, что давит на мое больное место и намеренно провоцирует…
Краем глаза я заметил, что Пономарев остался у входной двери на щит управления, видимо контролируя вход и выход. Ну, ясно… Они будут держать меня здесь, пока не произойдет авария. Вот только оба наверняка не понимают, что если авария произойдет, они и сами нахватаются радиации. Быть может, лучевой болезни и не будет, но последствий все равно не избежать.
Сразу понял — то, чего они ожидают, не будет. Будет гораздо хуже, в десятки раз хуже. О том, что весь энергоблок взлетит на воздух, Клык не подозревал. Иначе, стал бы он рисковать своим здоровьем, таща меня непосредственно на место аварии?
Время шло, а ситуация у меня была безвыходная. Никто мне тут не поможет — сотрудники ночной смены, видя перед собой человека с кляпом во рту, конечно же не станут выяснить у фиктивных чекистов, что все это значит.
Пономарев — марионетка. Когда все закончится, его, скорее всего уберут, как лишнего свидетеля. Самое безобидное отравить, а если не париться, то, как вариант пустят пулю в башку. Интересно, ему уже заплатили?
Сам Клык действительно оказался мастером перевоплощений. Если бы я где увидел его без накладного грима и бороды, хрен бы опознал в нем старого знакомого Виктора. Да и не исключено, что видел. Скорее всего, потому Григорий его и не узнал, что тот предстал перед ним в другом амплуа, причем намеренно. Да и не убили его тоже намеренно… Клык на то и рассчитывал, чтобы Гриша выбрался и своими показаниями еще больше запутал дело. Черт возьми, как же хорошо, что я не познакомил его с Андреем…
Почему он так сильно зацепился за эту АЭС? Куратор погиб, связи в высшим руководством у Клыка больше не было, так чего же он не убрался подальше из Припяти? Да, нахождение «Дуги-1» в непосредственной близости очень многое объясняло, но сейчас, скорее всего, это было уже делом принципа. Мое появление на горизонте заставило Клыка импровизировать… Но от своих планов он не отступился!
Кое-как вытолкнув языком изо рта импровизированный кляп, я процедил:
— Зачем тебе это?
— А! Освободился? — он развернул меня к себе и посмотрел мне в глаза. — Не вздумай поднимать шум. Я просто перестреляю весь персонал, а реактор пойдет вразнос сам! Это ясно?
Я молча кивнул.
— Хорошо. Алексей, хочешь ты или нет, но тебе придется наблюдать за тем, что ты так сильно хотел предотвратить! — ствол пистолета уперся мне в бок.
Стойка у Клыка была странной — чувствовалась некая подготовка. Вот только эта схватка с патрульными — Клыка обезоружили молодые солдаты, отчего тот растянулся на полу. Что это, тоже симуляция?
Ну конечно. Он просто выиграл время для того, чтобы в игру вступил Пономарев.
— Ты смотри, Алексей! — снова прошептал Виктор, указывая на операторов. — Посмотри, они просто делают свою работу и не догадываются о том, к чему приведут результаты этого эксперимента!
Как раз в этот момент сотрудники ночной схемы поднимали мощность реактора. Даже отсюда, на индикаторе я видел, что сейчас она составляла порядка ста пятидесяти тепловых. Еще немного и выйдут на уровень в двести мегаватт. Тогда, уверенный в успехе Анатолий Дятлов даст команду отключить турбину и включить осциллограф. После этого теплоноситель перестанет прокачиваться через активную зону, а оставшийся резко испарится. Выгоревший ксенон перестанет поглощать нейтроны. Скакнет реактивность, усилится парообразование. Ничем не сдерживаемое деление ядер перестанет быть контролируемым, мирный атом выйдет из-под контроля. Перепугавшийся персонал выжмет «АЗ-5» и тогда все будет кончено…
Я взглянул на часы. Один час, одиннадцать минут ночи. У меня осталось всего двенадцать минут… Но что делать? Что предпринять?
Начал нервничать — держать себя под контролем в сложившейся ситуации просто нереально. Никакие психологи и эксперты по самоконтролю тут не помогут. Лишь я один понимал, что грядет.
Гриша мне ничем не поможет — он остался на крыше и само собой не знает о том, что в группе оказался крот. Причем, очень жирный крот. А Андрей… Да что Андрей? На него надеяться бесполезно — наверняка Петров что-то знает, но наш план по-прежнему ему неизвестен. Он даже не знает, где находится щит управления энергоблоком. Если он и смог добраться до ЧАЭС, наверняка потерялся в бесчисленных коридорах.
Виктор дал Пономареву какой-то знак. Тот кивнул и отошел от двери.
— Отойдем в коридор, нужно поговорить! — произнес он, рядом с моим ухом.
Я нехотя двинулся туда, по пути посмотрев на капитана. Тот выглядел самодовольным — считал, что все делает правильно. Хорошо же его обработали!
Оказавшись за дверью, Клык смерил меня насмешливым взглядом, отступил на шаг.
— Знаешь, я ведь давно за тобой наблюдаю, — спокойным голосом произнес диверсант. — Все началось еще тогда, с поезда. Это была чистая случайность, что мы оказались в одном купэ, но именно она положила начало нашей с тобой борьбе. Так сложилось, что я уже тогда знал о том, что этот
