лишь очертил круг интересов моей страны…
— Оу, конечно-конечно, — ладони, похожие на руки фарфорового пупса, вновь вспорхнули в воздухе. — Отсюда, из Санкт-Петербурга, все выглядит несколько иначе… чем, скажем, из придонских степей.
— Абсолютно с вами, сэр Август, согласен. Абсолютнейше! Иначе. Совсем, знаете ли, по другому, — хотелось засмеяться прямо в лицо этому заезжему словоблуду. А приходилось лишь светски улыбаться. Интересно, а неудачливостью можно заразиться? — А вот и мой дом. И дождь так кстати закончился. Идемте же пить чай, сэр Август. Идемте.
— Отличный чай, — соврал дипломат, совсем немного отпив из фарфоровой, китайской чашки. — Вам присылают его из Китая?
— Истинно так, — легко согласился я. Никакой здесь тайны не было. Русские купцы из поднебесной империи ежегодно вывозили сотни тонн сушеного чайного листа. И популярность напитка все еще продолжала расти. Вместе с ростом покупательской способности, конечно же.
— Ваша страна сумела завоевать в Китае вполне устойчивые позиции.
— Наши пушки лучше, — пожал я плечами, намекая на постоянно присутствующий, на северо-западе обширной страны, в Синдзяне, крупный воинский контингент российских войск. Так сказать, миротворческий. Ну и за одно, в качестве постоянной угрозы вторжением в раздираемую бунтами и восстаниями древнюю империю. Вторая крупная группировка императорской армии постепенно собиралась в окрестностях активно расстраивающегося Владивостока. Штыки и пушки, как оказалось, достаточно мощный аргумент в спорах о торговых преференциях для русских купцов. А толи еще будет, когда железная дорога дотянется хотя бы до Иркутска?! — А когда достроим железный путь до океана, их станет еще и больше. На много, на много больше, чем когда-либо было у Китая.
— Оу, несомненно, — отставил на блюдце чашку, из которой, кстати, так больше и не отпил, сэр Август. — Вашему положению можно только завидовать. Россия — единственная держава, обладающая одновременно и окном в Европу, и дверью в Восточные страны. Паровозное сообщение с различными частями вашей страны просто насущная необходимость.
— Как и каналы для Владычицы Морей, — отсалютовал я чаем.
— Вы, должно быть, имеете в виду строящийся канал в Египте? — невесть к чему решился уточнить лорд Лотфус. Можно подумать, где-то еще пытаются построить нечто подобное.
— Именно, сэр Август. Именно!
— Вы обладаете какими-то известиями, о которых — легко могу это допустить — еще не известно моему правительству, — констатировал, лишь на миг задумавшись, британец. — Не поделитесь?
— Охотно, — улыбнулся я. — Однако прежде хотел бы услышать: с какой целью вы, посланник Британии, искали со мной встречи? Ведь не случайно же Август Уильям Спенсер, лорд Лофтус в дождь, когда добрый хозяин собаку на улицу не выведет, проезжал набережной Фонтанки?!
— Хо-хо, — британец сделал вид, будто бы ему понравилась острота, которая ей совершенно не была. — Собаку — это удивительным образом, верно подмечено… Но вы, конечно же, правы, ваше высокопревосходительство. Конечно же, правы. Дело касается этой… неожиданной… Да, действительно, неожиданной войны.
Я пожал плечами. Если англы не понимали, что когда германец начинает заряжать ружье, значит, он собирается воевать, так это исключительно проблема англов. И не с лучшей стороны характеризует их хваленую разведку.
— И чего же с этой войной не так?
Риторический вопрос, ввергший, тем не менее, англосакса в некое подобие ступора на целую минуту. Я же внутренне наслаждался ситуацией. Это был мой ответ эзопову языку профессиональных дипломатов. Вот пусть теперь помучается, в попытке разглядеть смысл в последней моей фразе! В переводе на английский, это был просто какой-то странный набор слов.
— Что не так? — решился все-таки уточнить посол. — Что может быть не так с войной?
— Вот и я, сэр Август, удивляюсь.
— То есть вы, Герман Густавович, полагаете, что с этой неожиданной войной все так?
— Да нет, наверное, — снова нанес я коварный удар по мозгу иностранца.
— Оу, — обрадовался лорд Лофтус. — Это я уже слышал. Это ведь значит, что вы неуверенны? Верно?
— Что-то в этом роде, — огорчился я.
— Должно быть, вы тоже уже осведомлены, что существенный военный контингент Германия сосредоточила на границе с Бельгийским королевством? Разве это, как вы изволили выразиться: так? Мне представляется, что и вы, и ваше правительство, и его императорское высочество, регент Александр, и, несомненно, князь Бисмарк прекрасно понимают — едва немецкие войска перейдут границу Бельгии, как Великобритания вступит в войну!
— Полагаю, Бисмарк, генеральный штаб Германской Империи и кайзер прекрасно это осознают, — кивнул я.
— И что же? — настала очередь посла задавать риторические вопросы.
— Быть может, немцы просто не боятся?
— Что, простите? — не поверил своим ушам лорд.
— Вы уж меня простите великодушно, сэр Август, — я даже ладони прижал к груди, чтоб продемонстрировать всю глубину раскаяния. Но Господи! Как же приятно было говорить гадости посланнику сильнейшей в мире державы! — Однако же, мне доносили, что германский генеральный штаб не высокого мнения о силе вашей армии. Могу ошибаться, но князь Бисмарк выражался в некотором роде, что, дескать, если британские вооруженные силы высадятся на континенте, он, канцлер, прикажет полиции их арестовать.
— Глупая шутка, разнесенная по миру нашими недоброжелателями.
— Все возможно, мой друг. Все возможно. Быть может, армия Великобритании достаточно велика и прекрасно оснащена. Однако же! Не станете же вы спорить, что ваши полки ровным слоем размазаны по всему миру?! И собрать их в единую силу — довольно трудоемкий процесс.
— Наш флот способен решить эту задачу.
— Оу, — передразнил я растерянного моим напором англичанина. — Ваш флот силен! С этим не станет спорить никто. На море вам нет равных! Но, мой лорд! Ныне судьбы Европы решаются на полях сражений, а не в морских баталиях. У Германии совершенно нет нужды в поставках чего-либо через океаны. У Германии, знаете ли, совершеннейше нет колониальных владений, чтоб ей потребно было с ними как-то сноситься.
— Это совершенно неприемлемо! — пыхнул губами посол.
— Совершенно с вами согласен! Возмутительно! Но не переживайте. Немцы очень быстро разгромят Францию, и заберут, в качестве контрибуции, некоторые заморские владения.
— Вы полагаете?
— Полагаю, — охотно признал я.
— Вы думаете, вся эта новая германская военная компания нацелена на это?
— Но ведь это логично. Разве не так?
— Пожалуй. Пожалуй, что — так… Тем не менее, мы несколько отклонились от темы нашей беседы…
— Вот как? И о чем же мы уже битых полчаса тут с вами, сэр Август, разговариваем?
— Я имею в виду, ваше отношение к возможному вступлению Британии в войну…
— А причем тут мое отношение? — теперь уже совершенно искренне удивился я. — Мне, признаться, совершеннейше все равно, вступит Англия в войну, или еще подождет. Да и кому, вообще, интересно мое мнение?
— Барон Радовиц заручился вашей поддержкой, и дело, кое он полагал безнадежным, тут же сладилось.
— Случай, — пожал
