со штанами и уже напяливая китель. - Задавайте свои вопросы: они мне одеваться не мешают.
- Для начала хочу услышать вашу версию событий.
Так и не закончив одеваться, уселся на стул и взял небольшую паузу, чтобы собраться с мыслями. Шуточки закончились. Теперь начинается серьёзный разговор, от которого зависит не только моя судьба, но и всего шестого отделения.
- Илья Сергеевич, - интересуюсь у следователя. - Вы записывать показания будете?
- Естественно, - удивился он такому вопросу.
- Я не про бумагу. Рекомендую включить диктофон. Рассказ будет длинным. Придётся заходить издалека.
Как только звукозаписывающее устройство демонстративно было выложено Комовым из кармана на стол, я стал вещать. Рассказ начал с плена штрафников и опытов, которыми над ними проводили харки. Потом начал говорить полуправду, стараясь не упоминать Чаха. Версия давно заготовлена на подобный случай.
Мол, так вот и так! Как только смог ментально соединиться с Дикими, то почувствовал, насколько с ними всё плохо. Минус Дар помог. С его же помощью, сам до конца не понимая как, нащупал непонятную субстанцию, способную в некотором роде излечить моих подчинённых. Получилось, но с привязкой к жизни друг к другу у всех бойцов. Дальше схематично объяснил, как они работают в Круге, утаив лишь возможность воздействовать на разум. Решил, что такая “заначка” может парням пригодиться, если всё пойдёт по худшему варианту. Мы с ними уже обсуждали эту тему, так что рот на замке держать будут.
Ну а дальше и врать не пришлось. Теперь все наши подвиги обрели своё объяснение. С каждым моим словом присутствовавшие всё больше охреневали. Ну, за исключением тех, кто знал часть истории. На бедного Старшего следователя Комова совсем смотреть больно.
- Выйдите все, кроме Горюнова, - приказал он в какой-то момент.
Выгнал даже адъютанта, оставшись со мной один на один. Чувствую, сейчас пойдут уточняющие и очень неприятные вопросы. Так и оказалось.
- Горюнов… Отныне считайте себя не сержантом, а подследственным. Сокрытие такой информации можно смело приравнять к государственной измене. Минимум, что вам светит - это каторга. Но я не исключаю и эшафот.
- Да ладно, Илья Сергеевич, - беспечно отмахнулся я. - Не переигрывайте. Такие вещи говорят, нацепив наручники и держа под прицелом. А у меня даже табельное оружие не отобрали. Тем более вы знаете про мой серп. Только дурак останется с таким “преступником” тет-а-тет.
Из чего делаем выводы: либо вы не хотите меня арестовывать, либо хотите, но по каким-то причинам не можете. Почему-то мне кажется, что вторая версия более жизнеспособна. Если это так, то сразу же возникают другие выводы. Вам их озвучить или прекратим устраивать цирк?
- Это не цирк, - нахмурился следак. - Дело реально серьёзное.
- Но полномочий вести его в одиночку у вас нет?
- Не буду спорить, хотя по своему ведомству и обязан допросить со всем пристрастием.
- Из-за сержанта Палкиной? - кинул я затравочку. - Она кто? Судя по её странным способностям, склоняюсь, что дочь императора. Отсюда и код “три нуля”.
- Ни разу не дочь и никогда ею не была. А странные способности? Как вы уже успели вычислить, минус Дар у Палкиной есть. Неслабый… Впрочем, как и у вас. Но ставить на одну доску себя и императора не стоит. Вошь дракону неровня.
То, как он расслабился после моей гипотезы, показало, что следователь говорит искренне. Жаль… Такая красивая теория пропала. Но вот сравнение обидное.
- Илья Сергеевич, - не удержался я от порыва влепить Комову ответочку. - Приятно, что считаете меня драконом. А вот оскорбление самого императора вас не только не красит, но и является государственным преступлением. Решили со мной на каторге чалиться? Типа, вдвоём не скучно?
- Данила, ты дурак? - отбросив вежливость, проговорил он.
- Нет. Но запись ведётся. Началась она ещё при свидетелях, так что стереть не получится. И на допросе “там”, - показал я пальцем вверх, демонстративно склонившись над диктофоном, - буду придерживаться правдивой версии, что с вошью вы сравнили именно императора. Что возмущает меня до глубины всей верноподданнической души. Стыдно, господин Комов!
Неожиданно следователь рассмеялся. Потом, успокоившись, отпил из стоящего на столе стакана воды и продолжил вполне добродушно.
- Я понял вас, Данила Юрьевич. Извините за некоторую грубость. Но сложность вашего положения от этого не уменьшилась. И меня терзает один вопрос… Ладно, шестое отделение со своим удивительным Кругом. Как вы сами смогли перемещаться на большие расстояния, если не входите в него?
- Элементарно. Я не вхожу в Круг, но когда рядом с ним, то могу пользоваться его услугами. Не забывайте, что я лечил своих бойцов, поэтому полностью связь с ними не потерял. Но если мы далеко друг от друга, то такие перемещения для меня становятся невозможны. К сожалению… - соврал я.
- Допустим. Можете идти.
- Совсем? - удивился я такой доброте несказанной.
- Нет, конечно. Отдельное помещение с замком и хорошей охраной поможет вам отдохнуть от трудов ратных. Может, в спокойной обстановке ещё чего-нибудь интересного вспомните.
- Слава богу! А то я уже испугался, что вы заболели наивностью. Подписать бумаги о неразглашении нужно?
- Зачем? Что с ними, что без них за лишние слова вам одинаково быстро укоротят язык на целую голову. Не будем разводить лишнюю бюрократию, а то мне и так много писанины предстоит. Отдыхайте, Горюнов, отдыхайте… Ну, а мы пока с вашими подчинёнными побеседуем. Занимательные, оказывается, ребята!
Соврал Комов. Никакой комнаты мне не выделили. Был некультурно заперт в бетонном подвале с массивной железной дверью. Даже топчана нет, не то что каких-либо других удобств. И покормить забыли…
