старшего сына, негодяй! Маркглейство перейдёт к следующему сыну!
– Этому, что ли? – вступил в разговор спутник глея Гоша и швырнул на постель развязанный мешок. Из него пахнуло гнилой кровью и другими ароматами разложения. – Посмотри и попрощайся. Там и третий.
Пересиливая гнев и отвращение, Айюрр раскрыл мешок. От горделивой позы, в которой он бросил врагам «никогда», не осталось и следа. Теперь это был просто трясущийся от горя и страха старик.
– Подписывай. Твой брент Туррус, давший пять человек Саюру для похода на Кирах, благоразумно подписал. И жив-здоров, скитается где-то. Брент Куррбух не согласился. Его брентство отошло мне как трофей, и ни один королевский чиновник не оспорит – я вправе требовать возмещения убытков.
– Так просто я Номинорр не отдам! – прошипел Айюрр. – Это вам не захудалое брентство. Король меня ненавидит. Но он не захочет обрушения устоев!
– Короля я поставлю перед фактом. И так, у тебя есть шестнадцатилетний внук. Единственный продолжатель фамилии мужского рода. Единственный живой из твоих потомков, доросший до права носить оружие. Я сейчас подниму его, суну в руки меч и скажу – защищайся! Лучший мечник королевства, встав передо мной в стойку, прожил не более пятнадцати ударов сердца.
– Ты победил его за счёт колдовства!
– Называй как хочешь. И, возможно, ты знаешь – у адептов Веруна есть способность стирать память. Тебе и твоей супруге я её сотру до месячного возраста. Будешь вопить как младенец и гадить в штаны. Она – тоже. И твои взрослые дочери. Угадай, кого король назначит в опекуны Номинорра, если все взрослые обитатели сошли с ума? – заметив, что Айюрр по-прежнему медлит, Гош приказал спутнику: – Притащи последнего.
Тот повиновался. Через минуту притянул волоком извивающееся тело.
Начальник стражи, массивный мужик с седой бородой и короткими клычками полукровки, бессмысленно месил ногами, лежа на полу. На губах вздулись пузыри слюны. Сорокалетний мужчина гулькал как младенец. На бриджах в районе промежности растеклось тёмное пятно.
– Нравится? Одно утешение: когда будешь ходить под себя на пару с супругой, будешь полностью счастлив и не поймёшь, что же с тобою случилось.
– Не-е-ет…
– Тогда иду будить твоего внука. А ты пообщайся со своей охраной. Вроде этого героя.
– Стой… Подпишу.
Айюрр решился, только когда Гош уже выходил из его спальни.
На сборы новый хозяин выделил менее часа, забрав ключ от семейного сундука с серебром. Когда едва одетые члены семьи тащились к дворцовым воротам, Гош уже выстроил остатки стражи внутри дворика и объявлял им, кто теперь здесь главный. То есть защитник и владетель. Предложил поступить к нему на службу или немедленно выметаться.
Перейдя через опущенный крепостной мост, бывший маркглей, а теперь безземельный и беститульный ант без гроша за душой, попросил своих задержаться. Он надеялся, что кто-то из челяди последует за ним. Ещё вчера хрымы кланялись, всячески демонстрировали преданность. И вот…
Никто не вышел.
Первой проявила рассудительность его жена. Заплаканная, но голос твёрд.
– Айюрр! Здесь всё потеряно. Зато я вынесла под подолом драгоценности, что ты мне дарил. Их много. Купим брентство где-то на севере. Там жизнь суровая. Но дёшево.
– А сейчас куда идти? Гош, это исчадие ада, убийца наших сыновей, не позволил взять даже кхаров!
– Значит, идём пешком, – заключила дородная мадам, фигурой и статью меньше всего приспособленная для длинных пеших прогулок. – Пусть медленно. До замка моего кузена – одиннадцать мер. Нельзя сдаваться! Ну, не будь тряпкой. Все – за мной.
Девять силуэтов нырнули в темноту и словно растворились в ней. Последним топал бывший глей. Он остановился, кинул долгий взгляд на Номинорр. Замок, а потом и настоящий дворец его рода. Потерянный из-за неуёмных амбиций… и кровожадной сволочи Гоша! Чтоб он сгорел!
Айюрр скорым шагом двинулся нагонять остатки семьи.
* * *
Отжав Номинорр, устроенный прямо-таки с сибаритским комфортом, я перевёз туда семью. Он напоминал скорее роскошное обиталище какого-нибудь Людовика XV, не помню точно, кто у них кто у этих французов, чем средневековый дворец-крепость. Мини-Версаль, как на виденных мной картинках, окружённый высокой стеной с башенками. Клаю выделил сразу два брентства вместо Фирраха, который тоже остался за ним, как и титул глея. Тесть стоически перенёс второй переезд за короткое время.
Номинорр фактически представлял собой центр города средней руки. Таким вырос бы Кирах, если бы ушлёпки Аюрра не пришли туда в компании степняков и не спалили всё к чертям собачьим. Ничего. Москва тоже выгорала, но отстраивалась.
Скорость и нахрапистость, с которой я действовал, напугала до икоты местного судью. Он напоминал монаха-инквизитора. Вздрогнул всем телом, увидев меня на пороге своего дома. Чёрная мантия висела на нём словно застиранная тряпка. Не удивлюсь, если в ней спит. А запах немытого тела – убойный! Такие готовы пойти на крест и на костёр ради идеалов, измождённые, с горящим праведным взглядом…
Этот прошёл в соседнюю комнату и вернулся оттуда с Камнем Правды и с печатью – заверить сделку.
– Положи руку на камень. Учитывая все… странные обстоятельства, говори правду: по-справедливости ли ты получил дарственную от маркглея Айюрра? Законно ли твоё приобретение?
– Абсолютно по-справедливости. А законность сделки ты сейчас удостоверишь.
Он вздохнул и трижды хлопнул печатью по сургучу: для меня, для своего архива, для короля. Затем вышел на балкон и прокричал, что Номинорр и маркглейство отныне принадлежат благородному господину Гошу… Едва было не добавил «купленные за честное серебро», но смолчал.
Если судья Мюррей взялся вводить меня в глейство собственноручно, этот даже не сопротивлялся, что я сам отвезу экземпляр в столицу. Многое изменилось. Теперь я сам кого хочешь введу. Или выведу нахрен.
От бочонка с ниром судейский не отказался, «заплатив» один медяк. Теперь, даже положив руку на тот же камень, не скажет, что взял взятку. Купил, а вы что подумали?
Потом за пару дуков застеклю его кабинет.
Но для этого надо перенести останки стеклозаводика в окрестности Номинорра. Наконец, дать возможность папе организовать флоатинг, чтобы окна «от Гоши» знал здесь весь белый свет. Само собой – мастерские, перегонный заводик. Лесопилку, и не одну. Обязательно – типографию! Последнее, что сделал Пахол под руководством Мюи – вырезал из меди формы для отливки литер. Эти формы выдержали пожар. Печатный пресс сделаем. Возможно, придётся наладить своё производство бумаги.
Пахол был уникум. Я решил объявить поиск мастеров по всему королевству. На любых разумных условиях! Хотя второго Пахола не найду. Хороший был парень. Этого за деньги не купишь.
Мама, помню, прижала к груди мясорубку, придя на кухню в Кирахе после той страшной ночи. Не
