виски.
— Вы называете меня шутом? Или считаете, что я смешон? С чего вы решили, что я шучу? Посудите сами, как это выглядит со стороны. Кто-то ограбил мою скромную лабораторию, полностью содержащуюся на мои средства. Следовательно, что бы не производила, или исследовала эта лаборатория, является моей собственностью. Мало того, что меня ограбили, так еще и подожгли само здание в попытке замести следы. В результате пожара все закупленное мной производственное и исследовательское оборудование пришло в негодность. Экспериментальные образцы украдены, носители информации украдены, оборудование — уничтожено. У меня ничего не осталось, кроме долгов по аренде и зарплате сотрудникам. И вдруг появляется следователь имперской службы безопасности с заявлением, дескать я владею какой-то уникальной, стратегической технологией. Из чего я делаю вывод, что вы каким-то образом причастны к этому делу. Или к тому таинственному грабителю. Вы его нашли, вытрясли из него все что он украл, и теперь пытаетесь понять, что именно попало вам в руки, потому что понять, что было украдено, и как это работает ни вы, ни тот, кто украл, не можете.
— Вы тоже знаете кто совершил это дерзкое ограбление! — заявил следователь, явно намекая что ему все известно.
— С чего вы это взяли? Будь я в курсе кто это сделал, я бы уже давно подал иск в суд и предоставил бы доказательства. Но следствие не смогло найти злоумышленников по свежим следам. Дело стоит, прогресса нет. Денег чтобы восстановить исследования в лаборатории, закупить новое оборудование тоже нет. А брать кредит, или в долг, я не намерен. Все, конец истории.
— У нас есть свидетельские показания того как вы лично вернули все украденное оборудование.
— Очень интересно. И кто, позвольте спросить, дал такие свидетельские показания, и сможет ли он повторить их в суде?
— Вы хотите довести дело до суда? Ваша светлость, — чуть ухмыльнулся Марш.
— Чтобы дело дошло до суда, его надо закрыть, а у вас ничего нет кроме странных свидетельских показаний. Так что ни о каком суде и речи быть не может.
— И вы не боитесь, что могут возникнуть трудности, быть может даже не у вас, а у вашей семьи, например. Злоумышленники могут отомстить вашим близким.
— Подобное преступление будет полностью на вашей совести. В отношении злоумышленников заведено официальное уголовное дело. Исполнитель этого злодеяния до сих пор не найден. А если и найден, то мне об этом ничего не известно. Или закрывайте дело, или продолжайте искать. Все что я знал относительно этого инцидента я уже рассказал полицейскому следователю предоставив имеющиеся видеоматериалы.
Агенты безопасности ушли от меня в очень мрачном настроении. Сотрудничать с ними я не собирался. И даже знал, чем за это заплачу. Скорее всего они попытаются разрушить мой бизнес в других местах. Что ж, пусть попробуют.
И действительно, уже на следующий день мне позвонил управляющий с крошечной фабрики где разливали родниковую воду с докладом о том, что на производство заявилась государственная комиссия, с внеплановой проверкой. Лицензия по родниковой воде отозвана. Та же участь ждала и парфюмерную фабрику. Амали позвонила ближе к вечеру, но я успокоил родственницу сказав, чтобы она не обращала внимание на такие мелочи и делала все в рамках закона. Для отзыва лицензии нужны веские основания, а их нет. И сомнительное и безосновательное решение прокурора может иметь законную силу только до окончания проверки. Не обойдется без волокиты, но я готов это терпеть. Нацелившись на мои доходы, спецслужбы развязали мне руки и дали моральное право компенсировать все утраченное.
За домом графини Канарен был установлен тотальный контроль. Были попытки внести в дом шпионские жучки под самыми благовидными предлогами. Я этому не препятствовал, пусть делают что хотят. Они же не знают, что даже не выходя из дома я способен действовать без всяких ограничений. Вот я и действовал. Свои требования я давно озвучил, и баронесса о них знала, но решила сыграть по-своему. Дело ее, но теперь сумма компенсации начнет расти и чем больше она будет сопротивляться, тем больше останется должна. Предполагая, что на меня действительно попытаются воздействовать через семью, я посетил родные места по средствам астрала и навесил на маму и сестренку маячки, а дом снабдил сигнализацией. Если попытаются воздействовать на отца и брата, это мне пойдет только на пользу. Уж слишком они зазнались. Если их дела пойдут плохо, рано или поздно обратятся ко мне, за помощью, а маму и сестренку я смогу защитить. Но корпорация на подобное не решится, сами же раскрылись перед спецслужбами. Да и сама спецслужба на такое не пойдет, даже с целью спровоцировать меня на применение технологии. Очень высок риск ничего не добиться и серьезно себя скомпрометировать.
Но целью имперской спецслужбы стали мои аспиранты и работники ограбленной лаборатории. Почти всех их вызвали на допрос в рамках расследования ограбления и пожога, и под это пытались выяснить подробности и технические особенности оборудования, которое эти ребята разрабатывали. Ничего путного по этому поводу молодые ученые рассказать не могли. Все схемы предоставлял им я. Их задача была только разработать устройство генерирующее определенный спектр волн. Причем таких волновых излучателей было несколько десятков, а вот программное обеспечение для всего комплекса оборудования я делал сам то и дело консультируясь с родной сестренкой Мирой. Все тупик. Выдавить больше информации особистам было неоткуда. Осталось давить на меня.
Через неделю после неприятного разговора с офицером Маршем, моя сестра была арестована по подозрению в осуществлении хакерской атаки на центральный сервер министерства обороны. Девчонке такой выверт имперской службы безопасности пойдет только на пользу. Среди сверстников Мика заработает огромный авторитет, потому что из следственного изолятора ее освободят с извинениями, но осадочек, как говорится, все равно останется.
Именно это я сказал безутешной, заливающейся слезами маме, которая звонила мне сразу после ареста сестренки.
В этот же вечер бесследно исчезла дочка старшего следователя Вайна Марша. Девочку я выкрал, навесив на нее глубокий сон, так что бедняжка даже не знала, что ее украли. В этом состоянии я уложил ее в одну из пустующих гостевых комнат в особняке графини. А так как дом круглосуточно был под наблюдением, в краже заподозрят кого угодно, но только не меня.
Сам следователь явился ко мне в два часа ночи. Долго же они отрабатывали все возможные варианты и искали несуществующие следы.
Стук в дверь, суета слуг разбудили не только меня, хоть я и не спал, но и графиню, которая от такой ночной побудки была просто в бешенстве.
— Верните мне мою дочь, граф! —
