Так, на всякий. Вдруг вздумают за подмогой метнуться.
Кивнул Тохе. Тот понял без слов. Мы развернулись и побежали в сторону дворов, держась глубины темной обочины.
— Куда сейчас? — пыхтел на ходу Антон.
— Сейчас главное — затеряться, — ответил я. — Через дворы пройдем несколько кварталов на всякий случай. Потом вызовем из автомата такси и домой. Только вылезем не возле дома, а двора три-четыре не доезжая.
Теперь можно было не бежать. Мы прошли уже достаточно, чтобы замести следы. Вышли на широкую улицу. Я поежился. Чувствовал себя неуютно в свете фонарей.
— Ищи телефон-автомат, — скомандовал я и сам вертел головой в поисках заветной будки.
На безлюдной улице лишь несколько прохожих. И те нас сторонились. Один даже на другую сторону дороги перешел.
— Вон будка! — крикнул Антон, тыча пальцем в вертикальную коробку из дерева и стекла, стоящую возле киоска «Союзпечать».
Мы поспешили к таксофону.
— Двушка есть? — спросил я.
— Неа, — развел руками Быков.
— Черт! И у меня нет.
— Давай у прохожих попросим.
— Ага, ты на рожу свою посмотри, вылитый «гоп-стоп». Ночь глухая. От нас и так все шарахаются. Два лба шатаются по темноте.
— Давай я спрячусь, а ты один спросишь, — Предложил Антон.
Но двушку стрельнуть мы не успели. Где-то завыла милицейская сирена. Черт! Коллег нам сейчас только еще не хватало…
Глава 29
К нам приближался бобик «канарейка». Синие «люстры» сверкали, как цветомузыка на танцах. Машина явно спешила к нам.
— Нож скидывай и кастет! — крикнул я Антону.
— Зачем? Ты же свой среди ментов.
— Пока еще не совсем, мало кого знаю и меня мало кто знает. И потом, человек человеку волк. Бросай, говорю.
Быков зашвырнул боевые трофеи подальше в кусты. Я спрятал коробок с гашишем внутри телефонной будки. В полу оказалась широкая щель.
Бобик лихо остановился перед нами. Из машины вылезли двое в форме сержантов. Водила остался за баранкой и лениво наблюдал за действом. Наряд ППС рассматривал потенциальную добычу.
— Ваши документы, — сержант с рябым, будто от оспин лицом, окинул нас недобрым взглядом. Второй с короткими, как у гнома ножками молча стоял рядом.
— Свои, командир, — сказал я. — Сотрудник тоже.
— Удостоверение покажи, — недоверчиво проговорил рябой.
— Дома оставил, — не задумываясь ответил я (не стал говорить, что его вообще у меня нет).
— Ага, — хмыкнул сержант. — Много вас таких своих по ночам ходит, а потом машины пропадают.
— Какие машины? — не понял я.
Рябой распахнул дверь:
— В машину присядем. Побыстрее…
— Мы же ничего не сделали! — возмутился Быков.
— Разберемся, — проскрипел сержант.
— Разбирайся, только побыстрее, командир, — ответил я. — поздно уже, ночь на дворе.
— А ты что такой дерзкий? — глаза рябого сузились. — Торопишься куда-то? Документики предъявите?
— С собой не носим, — ответил Быков.
— Ну тогда придется вам в отделение проехать.
— Основания какие? — спросил я, уже сидя в УАЗе. — Мы просто гуляли.
На панели зашипела встроенная рация, раздался сухой голос, сопровождаемый щелчками:
— Пятнадцатый седьмому ответь. Кш-ш-ш…
— На связи пятнадцатый, — рябой взял гашетку приемника.
— По угону отбой. Москвич нашли за парком. Повреждений нет, только колесо порезано. Хозяин на радостях заявление писать отказался. Претензий не имеет. К-ш-ш…
— Принял, отбой по угону.
Так вот что этим архаровцам надо было. План перехват по угону объявили. Они красный Москвич искали. И тех, кто его угнать мог.
— Я так понимаю, мы свободны? — спросил я.
— Не торопитесь, — оскалился рябой. — в отделение все-таки проедем.
— Зачем?
— Проверить надо, личность установить. Может вы по ориентировкам каким-нибудь проходите. Посидите до утра во обезьяннике, ничего с вами не случится. Ну, если хотите домой, то можем договориться.
Вот, суки. Так это крохоборы! Такие всегда были и в милиции, и полиции, и во всех структурах, наделенных властью. Временщики-гастарбайтеры. Устраивались на службу, чтобы левых деньжат срубить, обчищая граждан.
Эти, скорее всего, собирали на улице датеньких мужичков и за мзду дарили им свободу. Иначе трезвяк или обезьянник. Но со мной такое не прокатит. В морду дать не могу, конечно, даже если погоны сорву с мразей, за это статья уголовная предусмотрена. Из-за таких проходных уродцев и складывается мнение у людей о милиции. На десять подвигов достаточно один раз облажаться — и негатив обеспечен. Хорошее мало кто помнит, оно никому не интересно. А вот, как гаишника на взятке повязали, мусолить долго будут. А другого гаишника, который подставил свою служебку на трассе под встречную с пьяным за рулем, что несся на автобус с детьми, который он сопровождал, забудут на следующий день. Был у нас такой случай. Машина служебная в хлам, гаишник в больнице с медалькой, ребятишки целы.
— Ну так что? — лыбился рябой. — Свободу будем выкупать, или как?
— Будем, товарищ сержант, — кивнул я и незаметно подмигнул Антону. — Сколько?
— Десять за одного, если оптом, пятнадцать за двоих.
А сержант знает толк в скидках. В СССР не было акций и скидок, только на рынке торговались. И получается, что в бобике.
— Денег с собой нет, мне нужно позвонить.
— Может тебе еще кофе принести? — голос прорезался у второго сержанта, тот что с ногами, как у гнома. — Или у тебя почки лишние?
«Гном» демонстративно достал резиновую дубинку и поиграл ею в руках. Растянул тонкие губы в мерзкой улыбке.
Водила пока молчал, но сидел и одобрительно хмыкал. Шайка-лейка вызывала у меня злость.
Можно, конечно, прокатиться до отделения, там крохоборы установят мою личность, извинятся и отпустят. Но мне не хотелось их отпускать. Отдела собственной безопасности, как такового в МВД еще не было, их функции пока возложены на кадровый аппарат и носят больше воспитательный характер. А наказать вымогателей надо. Сам за всю жизнь рубля не взял (коньяк от благодарных потерпевших не в счет), и другим не советую.
— Товарищи милиционеры, — поморщившись проговорил
