УЗНАТЬ СЕБЕ ЦЕНУ*
* честно стырено у Сабатини
Тот же день, где-то…
Татьяна Филипповна
Акульи зубы разговаривали между собой, поблёскивая.
— Зря ты так рано её напоила. Хоть бы разбавила пожиже, чтоб она разговаривать могла! Надо было пин-код узнать. Эх, дура…
Второй голос чуть не плакал:
— Я же не знала, что она карточку принесёт! Говорили только за деньги…
— Проверить надо было сперва! Не могла спросить? Куда её теперь?
Пустота повозилась. Второй голос снова заговорил, заискивающе, поскуливающе:
— Да ничего, смотри, она прикладывается! Баде отдать, пусть он покупает что надо, помаленьку.
— Смотри, в другой раз сперва пин-код узнавай! Так надёжнее.
— Конечно, дорогой, как скажешь!
Зубные созвездия замигали, сложились в две извивающиеся линии. Пустота закачалась, булькая водой и переваливаясь на твёрдом и неровном.
— Но ты молодец, что успела. Они поехали уже. Торопятся что-то.
Второй голос панически взвизгнул:
— А как же⁈..
— Э! Не верещи! Щас мы их у синей сопки нагоним, я договорился.
— А успеем⁈
— Успеем, успеем…
Визгливые зубы взволнованно подышали. Спросили с затаённой ревностью:
— Цену хоть нормальную дают? Не продешевил?
— Ты меня ещё будешь учить дела делать!.. Нормальную. Два больших отреза китайского шёлка. Натурального, не синтетика какая-нибудь! Один, правда, темноват. Синий. Зато второй — красный с золотом. Птицы, цветы. Хорошие куски, метров по двадцать.
Визгливый голос аж задохнулся от жгучего желания:
— Ах-х-х-х! Чандерчик, дорогой! Не обидишь меня, а?.. Ну, милый, я старалась? Сто пятьдесят тысяч, а?.. И ещё карточка! Не всякий день такая удача бывает!..
— Ладно-ладно, не начинай! Заработала. Будет тебе новая юбка, шёлковая…
БЕСПЛОДНЫЕ ПОИСКИ
Новая Земля, всё то же пятое июня, вечер
Соцдамы
Три инспекторши бродили по торговому посёлку.
Да, Татьяна Филипповна успела с утра отметиться в нескольких усадьбах и изрядно досадить хозяевам, несмотря на сильно осипший голос.
Потом видели, как она сидела у портала за столом. С цыганками беседовала, писала какие-то бумаги. Причём, что она писала, а потом разговаривала с целым ансамблем цыганок, сказали и полицейские. Не конфликтовала, разговор шёл тихо.
Потом быстро ушла, но цыганки остались сидеть на лавках в портальном кругу, похоже, что ждали её.
Потом к порталу подъехали какие-то хуторяне, аж на пяти подводах, да с Иркутской стороны их друзья и родственники, на переход. Все начали ругаться с этим табором (вроде бы у старожилов был с ними раньше какой-то конфликт), цыганки поорали и тоже ушли.
Больше Татьяну Филипповну никто из полицейских не видел.
Сотрудница МФЦ по причине дурной погоды вовсе не покидала своего фургона и на улицу носа не казала, так что помочь им ничем не смогла.
Посовещавшись (там же, в фургончике МФЦ) — не стоит ли сообщить начальству о пропаже сотрудника, дамы решили всё-таки ещё подождать: вдруг их коллега действительно отправилась с выездной проверкой? И ведь на самом деле могла даже не подумать, чтоб предупреждать кого-то. Принимая во внимание дурной характер…
На выходе из фургона они нос к носу столкнулись с немолодым, совершенно седым евреем. Определённо евреем, да. Мужчина вежливо поприветствовал дам поднятием шляпы и посторонился, придерживая дверь.
Они прошли уже полдороги до своего лагеря, когда Антонина Ивановна вдруг сказала:
— А почему мы его ни о чём не спросили?
— Не знаю… — с надсадным придыханием откликнулась Лидия Григорьевна; сегодня они и вправду вымотались, даже доставшаяся от отца привычка держать выправку начала сбоить, плечи устало поникли. — Сил уже нет, все ноги сегодня сбила на этих каблуках. Хоть тапочки надевай. Давайте завтра к нему вернёмся?
— А это вообще кто? — также устало спросила третья, Олеся Васильевна.
Антонина поняла, что язык отказался ворочаться во рту, и порадовалась за то, что Лида нашла в себе силы ответить:
— Он, кажется, сегодня заезжал. Вроде бы, книжная лавка или что-то такое?
Олеся вздохнула:
— Девочки, ну правда — давайте завтра? А? Ноги сейчас отломятся просто…
Антонина Ивановна слушала коллег и понимала, что тоже никуда уже не хочет идти. Не может. Когда вам почти восемьдесят, ходить по буеракам и опрашивать не всегда расположенных к вам людей пять часов подряд — это более чем подвиг…
— Ну давайте. С утра и сходим.
— Может, Татьяна ещё и явится под утро! — нарочито бодрым голосом предположила Лида.
Может. Всё может быть.
Антонина Ивановна отворила дверь своего фургончика и уставилась на царящий внутри разгром. Нет, ну так невозможно! Как через эти навалы лазить? Понятно, что вещи чужие, но она же ничего не возьмёт, правильно? Надо хотя бы на кровать собрать.
После пятичасового хождения ноги ныли ужасно, даже вспомнился отпустивший на Новой Земле артрит. Так, не пищать! Сколько раз по жизни этот Макаренковский лозунг её выручал… Вот и сейчас — что пищать-то? Никаких артритов! Спишем всё на психосоматику!
Пожилая инспекторша с коротким «ых!» опустилась на колени и начала перекладывать раскиданные вещи на кровать.
СВИДЕТЕЛЬ
Новая Земля, лагерь госслужащих у Иркутского портала, 06.02 (июня). 0005
Антонина
— …единственное, что я хорошо успел заметить — что это была женщина обширных достоинств. Вот если бы у вас была её фотография, мы смогли бы установить точнее: её ли я видел. Может быть, в вещах осталось что-то? Фотоальбом? Хотя бы паспорт?
Антонина Ивановна распахнула глаза. Сквозь задёрнутую шторку пробивался яркий луч солнца. Господи, сколько ж времени-то? На дворе явно обсуждали пропажу Татьяны. Она судорожно бросилась одеваться.
За столом сидел и беседовал с несколькими мужчинами вчерашний седой еврей. Увидев выскочившую из домика инспекторшу, он встал и вежливо приподнял шляпу:
— Доброе утро, мадам!
Другие «дамы» судя по всему ещё спали.
— Здравствуйте! Вы видели вчера Таню⁈
— Предполагаю, что это была она. Крупная солидная дама, волосы тёмно-русые, уложены в высокую причёску. Одета в строгий костюм. Я даже предположил, что для получения документа мне нужно подойти к ней, но господин полицейский прояснил ситуацию.
— Так вы только вчера зашли? — уточнил Дмитрий Сергеевич.
— Да-да, именно. Как раз подъехал, когда у стола сидела эта дама. Совершенно офисный вид, папки с бумагами. Она же что-то заполняла. Очень официально. Вы понимаете, она разительно отличалась от окружающих её женщин. Совершенный контраст. Больше всего меня удивили туфли на каблуках. Это было несколько даже сюрреалистично: лес, поле — и такие туфли.
Антонина Ивановна слегка покраснела. Сегодня (после вчерашних хождений) её ноги наотрез отказались влезать и в туфли, и даже в ботики. Пришлось обуть домашние тапочки.
На крыльцо своего домика выползли ещё две инспекторши (тоже в тапочках!), с любопытством прислушались к разговору.
— Нам сказали, она разговаривала с цыганками?
— Да, действительно, так. Если та женщина, которую я видел, и есть
