А сейчас камень, запас которых бывший воин принёс с собой в сетке из-под ракушек, со свистом рассёк воздух и попал бегущему в лицо! Хороший такой булыжник, грамм на двести-двести пятьдесят, выпущенный с хорошей раскрутки, с плеча чуть больше метра — Каналоа использовал весьма длинную верёвку — превратил лицевые кости в кровавое месиво. Малоаппетитное зрелище. Нападавший ничком бахнулся на песок. И песок вокруг головы стал быстро набухать кровью.
— Вы сговорились! — вытянув руку в обвиняющем жесте в сторону старшего Жёлтых, проорал Ата.
Вот в чём он меня точно превосходит — так это в крепости голосовых связок!
— Это вы недостойные и бесчестные! — добавил отец войны и, повернувшись к своим, заорал: — Убить их!
Вот теперь-то я наконец увидел, как толпа вооружённого народа срывается с места и, вопя во всё горло, размахивая копьями и палицами, бросается на другую толпу.
Заминка у пришлых не заняла и секунды.
— Убивайте всех! — скомандовал их старший, и те бросились навстречу нашим.
Вообще-то по силам был паритет, но вот эти, несмотря на все возможные разногласия меж нами для меня — «свои», а вот те — «чужие». И я решил немного подыграть.
— Каналоа, работай! — наконец-то можно не орать.
Дважды упрашивать не пришлось. Буквально через пару секунд свистнул первый камень, а один из пришлых весьма эффектно взмахнул руками.
— Пацанов только не зацепи, — бросил через плечо, хотя, наверно, больше для проформы.
Естественно, на нас обратили внимание. От толпы, по знаку старшего отделилась троица, по виду не пацаны, все при «регалиях» — вязанки ушей на их шеях впечатляли — и набирая скорость ломанулась к нам. Попутно один из них метнул копьё, но это не серьёзно — я просто сделал шаг в сторону и бамбуковое древко бесцельно ткнулось в песок.
Каналоа, как на грех, перезаряжался — то есть тащил из авоськи очередной камень. Эх, мелькнула мысль, надо было сказать, чтоб перед собой высыпал…
Ну ладно. Подпустил бегущую троицу метров на десять… И вскинул арбалеты. Оба.
Пам. Выстрел из правого. Бегущий чуть впереди крупный мужик — наверно, раза в полтора меня тяжелее ‑ словил гарпун в центр груди.
Перенос внимания на левую руку, полстука сердца чтоб поправить прицел — пам! Второму гарпун попал под диафрагму, всё-таки ведущая у меня правая рука.
Ну не умею я стрелять с двух рук одновременно! Понты всё это! А вот так — запросто.
Второй подстреленный ещё бежал, но уже скорей по инерции — он выронил палицу и схватился за живот. А вот третий, ещё не обслуженный, уже приблизился метров на пять и начал замах.
Раз. Я разжал кисти, выпуская из рук разряженные ружья, одновременно срываясь в разбег.
Два, выхватывая с пояса кремниевый нож, сменил направление движения. Всё-таки меньшая масса имеет свои преимущества.
Три. Как и более лёгкое оружие — проскальзывая мимо воина, я просто резанул обратным движением ему под коленкой.
Тормоза. Разворот.
Воин «провалился» в удар уже разогнанным оружием. И в следующий момент подсечённая нога подвернулась.
Был соблазн закончить всё уколом, но каменный нож — слишком хрупок для тычков. Поэтому я просто подскочил, придержал левой рукой за подбородок и в один мах перехватил воину шею. Что-то забулькало, но я уже развернулся лицом к битве.
Эх, а нашим тоже достаётся — на моих глазах только что воин Жёлтых разнёс палицей голову какому-то молодому и незнакомому мне воину Однобоких.
Эх, не хотел ведь вмешиваться. Но мне среди этих людей ещё жить… Хм, к тому же, — ухмыльнулся, — кому мне тогда продавать вяленого тунца?
Подобрал копьё, ударом ноги укоротил так, чтоб можно было левое предплечье прикрыть — ну не отмахиваться же мне от палиц голой рукой? Покрутил в пальцах каменный нож. Лезвие вроде ещё не выкрошилось, значит, работать буду им — не собираюсь я сходиться один на один. А вот пробегая мимо полоснуть ногу или бок — самое то.
— Повнимательнее тут, — бросил Каналоа, вкладывающего в своё оружие очередной камень.
И лёгким шагом побежал туда, где две толпы народа уже перемешались, разделились на пары и четвёрки, и настолько увлеклись древнейшей игрой человечества — проломи башку другому ‑ что один небольшой и шустрый паренёк вполне сможет не привлечь ничьё внимание.
* * *
— И где? — Ата раздражённо дёрнул правой щекой.
Сейчас Отец войны своё название оправдывал полностью — с головы до ног забрызганный кровью, с ещё кровоточащим порезом на боку. Левая сторона лица заплыла, хоть он и выпустил кровь из огромной гематомы.
— Вон! — я вытянул руку.
На обрыве, с которого я прыгал в первый день своего пребывания в этом теле, стояли: Ата, два сопровождавших его воина, вождь, неприметный помощник вождя, про которого я до сих пор ничего не знаю. И я.
Каналоа стараясь не отсвечивать, был неподалёку.
На удивление, потери со стороны воинов нашего племени были сравнительно небольшие. Шестеро безвозвратных. Ещё трое — тяжёлые, и я бы за них не поручился, особенно учитывая местную медицину. Остальные, правда почти все, с ранами разной степени тяжести. Но если не сепсис, думаю, выживут.
Мне тоже досталось — левое предплечье багровело сплошным кровоподтёком и я его почти не чувствовал, несмотря на импровизированную защиту и то, что я старался сбивать удары палицами вскользь. Один раз так вообще подумал — амба, перелом.
— Не пойму, на что ты показываешь? — стоящий рядом вождь изо всех сил щурился, пытаясь разглядеть то, на что я указывал.
Да, согласен, разглядеть более чем с километра, перевёрнутую лодку и расплывшееся пятно было сложно. Впрочем, надо сказать спасибо, что Двурогие не успели выгрести в течение, тогда бы, боюсь, мои доказательства уже унесло.
— Далеко, — со вздохом согласился я. Покосился на Ата и предложил: — Пусть отец войны пошлёт лодку, тогда воины, надеюсь, смогут найти хоть какие-то останки.
— Воины сейчас заняты, — недовольно бросил Ата. — Им нужно сторожить пленных.
Да, когда от его руки пал предводитель Жёлтых, ещё стоящие на ногах чужаки запросили пощады. Набралось их с дюжину. Всё-таки помощь одного шустрого паренька… имею в виду себя, конечно, помогла нашим здорово. Хотя лично я убил только троих, но уж больно удачно они подставились. А потом и вообще вышел из боя, когда численный перевес на стороне Однобоких стал впечатляющим.
— Кстати, — словно вспомнив, я повернулся к вождю. — Что обычно делают с пленными в таком случае?
— Отпустим, — пожал плечами вождь. — Так принято.
Я ещё раз вздохнул — неприятно принимать такие решения:
— Нельзя их отпускать, — заявил глядя вождю в лицо. Поднял палец: — Сейчас поясню, выслушай. Смотри, вождь, что будет, если какие-нибудь воины ушли в набег и не вернулись?
Вместо вождя ответил Ата:
— Ничего не будет. Такое бывает. Им могло не повезти в море. Они могли прогневать какого-нибудь духа. Причин много.
— Спасибо, — кивнул я отцу войны и вновь обратился к вождю: — А теперь подумай, что начнут говорить о нашем племени, как к нашему племени станут относиться, если в других племенах узнают. Узнают, что воины двух племён… пусть нарушив обычаи и сговорившись, — я махнул рукой, — решили уничтожить наше племя и сгинули здесь все?
— Нас начнут бояться! — с энтузиазмом выкрикнул Ата.
— Вот! — не дав ему развить мысль, я заговорил вновь. — А что делают с теми, кого бояться, а? Вот к примеру, если рядом с деревней поселится колдун, что с ним сделают жители деревни?
Ага, похоже, такие мысли в голову отцу войны не приходили. Зато вождь схватывал информацию мгновенно. Он думал лишь секунду.
— Скат прав, Ата. Их надо убить. Всех. И нашим людям сказать, чтоб не болтали, когда торговцы станут приплывать.
Ата несколько секунд молча шевелил бровями, переваривая услышанное, а потом пару раз кивнул:
— Я всё сделаю вождь. И… — покосился на меня, — я пошлю лодку. Посмотреть, что там, куда показывает этот… человек.
