отпустить уже изжившее себя очередное древко и не пострадать. Что не скажешь про кита, который в прямом смысле этого слова перестал быть похож на такового. Если они умеют различать друг друга по чертам лица, то данный товарищ уже больше никогда не сможет найти себе партнёра для спаривания. Его физиономия была вся перетыкана, из глубоких и не очень дырок вяло вытекала кровь, закрывая нижнюю часть морды целиком и полностью. Подобраться к «беззащитному» брюху и продырявить сердце было практически невозможно. Китёнок бился до последнего, продолжая бороться. Так что если бы я храбро попытался пересечь его страдания, то храбро закончил бы свои. Вот и получалось, что самая безопасная и не опасная часть туловища была морда, смотревшая прямо на берег. С каждым последующим наскоро сделанным копьём из сухой древесины, дырок на лице у кита только прибавлялось, а жизненные силы оставались те же. В общем, так продолжалось до самого вечера, пока распознать где морда, а где челюсть было вообще возможно. Дальше уже я сам плюнул на это дело и оставил кита истекать кровью до утра.
Забирать рюкзак и корзину не стал, оставил всё как есть и сразу же лёг спать, чтобы день побыстрее закончился. Как назло, заснуть мгновенно не получилось, в голову так и лезли мысли, что я поступил не правильно. Как обычно это бывает, мысли начали обыгрываться с другим сценарием, где я предстою спасителем китёнка, он вырастает и помогает уже мне, когда мой плот рушиться и меня окружают акулы. Сказки полнейшие, но мозг не останавливался, посылая идеи ещё причудливей, пока я окончательно не принял их и не начал погружаться в сон. В какой-то момент я даже поверил, что поступил не так, как на самом деле и проснулся в достаточно мерзком настроении, осознав, что это был лишь сон.
Вернувшись обратно на место бойни, я обнаружил, что кит не дышит. Если до этого его брюхо так или иначе надувалось и спускалось, то теперь он замер на месте, не подавая признаков жизни. Не понимая, то ли он умер от кровотечения, то ли от осознания своего уродства, но я всё равно был осторожен. Подходил медленно, вытянув новое древко вперёд. Потыкал немного тушку в спину, в бок и когда острый конец зашёл на линейку в рану, стало всё окончательно ясно. Кит мёртв. Эта мысль не обрадовала, так как это означало, что придётся весь день посвятить его телу. Разумеется, умом я понимал, что мне охренительно повезло, но как обычно это бывает, лень посещает и богатых и бедных. Я не был исключением, но быстро смог взять себя в руки, принявшись за дело.
Не зная об его внутреннем строении, первые несколько порезов я делал на полную длину золотого ножа, стараясь отрезать как можно больше мяса. Нож заходил плавно, слегка останавливаясь только на жёсткой коже, но дальше не сталкивался с сопротивлением. Когда я вырезал своим 15-ти сантиметровым бритвенно-острым лезвием небольшой квадрат, меня встретило приятное удивление. Получившийся кусок был поделен на слои, похожий больше на какой-нибудь бутерброд, если дислоцироваться от запаха и органолептических ощущений. Кожа, жир, мясо. С каждый новым квадратом, слои лишь повторяли друг друга, пока я не начал экспериментировать с вырезкой. Сидеть и отделять кожу от жира и жир от мяса не было времени, поэтому я сразу же перешёл к спинке, там, где у любой другой рыбы находится мясо для сашими.
Кит это всё-таки млекопитающие, потому что такого прелестного места он в своём теле не имел. Пришлось перелопатить все его тела, пока я не наткнулся на более-менее нормальную прослойку мяса. Больше всего его было в хвосте, поэтому я не постеснялся зачистить его прямо на месте, сложив громадные куски в корзину. Рюкзак заполнился тем же самым и я бегом отправился до дома. Важна была каждая минута, поэтому замедляться я не планировал, игнорируя некоторые куски, которые выпали по пути.
Пока бежал, в голове появлялись мысли, что можно было такой спешки избежать. Засесть рядом с телом, разжечь костёр и жрать-жрать-жрать, пока не закончится. Но эти мысли были ложны. Тут не надо иметь математический склад ума, чтобы понять, что я эту тушу, даже если куски проглатывать, буду есть дня четыре. И это при условии, что моей решительности хватит в тупую сидеть и жрать-жрать-жрать, не отвлекаясь ни на что больше. За это время мясо точно испортиться и я выиграю максимум половину. В общем, вопрос о том, что делать с мясом не стоял. Нужно сушить, коптить, солить и вялить. Если успею до захода солнца, то можно считать, что халяву я максимально оперативно оприходовал.
Добравшись до дома, я первым делом проверил количество соли в бревне. Высохнуть она уже давно успела, но вот соскоблить всё в чашечку руки никак не дотягивались. Сейчас вроде как было время и повод, но соли на такую прорву мясо ожидаемо недостаточно, так что займусь этим вопросом в последнюю очередь. В прошлый раз отлично себя показал вариант с сушкой над костром, поэтому я начал в кротчайшем режиме рыть ямы в песке. Когда закончил, накидал дров, которые остались и пошёл за новой партией. Успокаивал себя тем, что без огня мясо не сохраниться, поэтому это дело жизненно необходимо.
С дровами осложнений не обнаружилось, ходил в то место, где раньше не был, поэтому собрать огромную кучу буквально за 20 минут труда не составило. Дальше я принялся за сборку треног, ломая все длинные тонкие ветви. Топор я забрать забыл, поэтому справился руками и весом телом. Получились стойки очень неказисты, все в сучках и задоринках, но тут внешний вид шёл платой за скорость. В качестве полок для мяса шла та самая не качественная верёвка, потому что лучше варианта не было. Всего получилось 9 сушилок, две последние из которых я подвязывал прямо над костром. Так сильно я торопился успеть всё сделать.
С мясом работал грубо. Не жалея нож, разрывал волокна полутонкими линиями и развешивал над костром. Когда первая партия полностью закончилась, я забил хер на внешний вид и отправился обратно. Спустя четыре часа переноска мяса завершилась и все сушилки полностью забились. Одна дважды так и норовила завалиться в костёр от огромного количества мяса, так что пришлось на скорую руку делать дополнительные опоры.
То, что переноска завершилась, ещё не означало, что мяса
