Эти тоже кстати вступили в конфликт с Троцким, как и Автономов, только Думенко из-за комиссаров, коих считал лишними в отрядах, дескать только сидят в тылу да пишут приказы и требовал от них присутствия на передовой. Ну и считал, что контролировать надо только бывших офицеров — военспецов, а не таких как он сознательных командиров.
Миронов еще жестче. Так же называл руководство Троцкого некомпетентным, а узнав о циркулярном письме о расказачивании, сказал: «…пора разогнать политических авантюристов из Донбюро, а вместе с ними и Троцкого из армии…»
От терских казаков прибыл Георгий Федорович Бичерахов.
Прибыли представители от пока еще условно-нейтральных казаков, что донских, что кубанских, кои из-за грубой работы большевиков все больше склонялись на сторону белых, хотя среди них и социалистов хватало, правда по большей части из так называемых иногородних.
Ну и от Войска Донского — генерал Краснов Петр Николаевич.
Встретились все на нейтральной территории — селе Романово, что на Дону примерно посередине между Ростовом и Царицыным.
— Прежде чем начнем, хочу показать вам одну занимательную фильму…
Бим и Бом по знаку Климова запустили аппаратуру, следя, чтобы сохранялась полная синхронизация изображения и звука.
Застрекотал кинопроектор, зашуршала пластинка и вот на небольшом переносном экране появилось изображение Троцкого, а из рупора граммофона донесся звук.
— Представьтесь.
— Троцкий Лев Давидович…
— Ваше настоящее имя.
— Бронштейн Лев Давидович.
Дальше пошло краткое описание насыщенной биографии плененного.
— Кто вас финансировал в САСШ?
Далее шли попытки Троцкого-Бронштейна оправдаться, что никто его не финансировал, товарищи помогали, с гонораров со статей в газетах жил и все такое.
— Не надо вешать лапшу на уши, Лев Давидович. Жизнь в Америке не дешевая, а вы изрядно по ней помотались при этом жили далеко не в дешевых гостиницах, а самых что ни на есть фешенебельных ни в чем себе не отказывая. Кроме того, снарядить целый пароход, что доставил вас и ваших товарищей в Россию дорогое удовольствие. Потому повторяю вопрос, кто дал вам денег:
— Банковский дом Шифф.
— Как же получилось, что вас финансируют те, против кого вы выступаете как революционер? Это же бред какой-то.
Троцкий с насупленным видом молчал.
— Значит вы просто агент финансового интернационала? Объединения всех этих Морганов, Ротшильдов и прочих… В чем заключается смысл их деятельности в России и вас как их агента?
— Распад России чрез революцию и разжигание гражданской войны, что спровоцирует возникновение многочисленных очагов сопротивления, с объявлением независимости данных территорий, в первую очередь на юге: Кубани и Дону, а так же в Сибири, ну и конечно же отделение национальных территорий: Крыма, Кавказа, Окраины, Белоруссии, территорий в Средней Азии.
— Для чего это нужно?
— Все эти куски, на которых к власти придут представители местных элит, должны будет взять под свой контроль страны, что представляют Антанту: Франция, Англия, САСШ… часть при этом будет отдана Германии, Австрии, Турции, Японии с разменом на какие-то другие активы в иных частях света, обещая поддержку и защиту, снабжая оружием, выставляя в качестве пугала большевиков и угрозу с их стороны для чего большевики под нашим руководством должны начать откровенный террор. Как итог, все эти территории фактически станут финансовыми колониями…
Что тут началось! Все повскакивали из-за стола роняя стулья с возмущенными криками в основном звучали обещания жестоких кар агентам финансового интернационала. Ярился Буденный.
— Тише господа и товарищи, успокойтесь.
Наконец порядок был восстановлен, все снова уселись за стол, и Михаил Климов продолжил:
— Как видите, товарищи и господа, мы стали пешками в игре одного игрока играющего с обеих сторон шахматной доски под названием Россия. Вопрос в том, что, зная теперь об этом своем состоянии болванчиков, останемся ли мы послушными пешками или поведем свою партию?
— Что вы имеете ввиду? — спросил Романовский.
— Как вы уже поняли из услышанного Иван Павлович, гражданская война умело срежиссирована и ее, то и дело обостряют там, где ее могло бы и не быть. Как с вашей стороны, так и со стороны большевиков.
— С нашей?
— Ледяной поход. Зачем он нужен был Алексееву, вы можете сказать? Лично я в упор не вижу в чем заключался стратегический смысл. Единственный эффект от него, это как от палки коей пошебуршили в муравейнике, что привело в неистовство большевиков усилив их позиции.
— Так вы считаете, что…
— Я не знаю. Благодаря Троцкому и тем документам, что прихватил с собой из Франции, я в курсе, что со стороны революционеров на стороне финансового интернационала играют Троцкий, Свердлов, Литвинов и еще несколько личностей. Кто в вашем стане я без понятия… правда, как мне кажется, они сами себя выдают своей фанатичной, по-другому и не скажешь, приверженностью так называемым союзникам. Но это неточно. Большая часть просто оболванена и из ложного понимания чести льют воду на их мельницу.
— Понятно… — нахмурился Романовский, приняв термин «оболванен» на свой счет.
Климов же продолжил:
— Так вот, обострение со стороны большевиков, там, где можно было без этого обойтись — земельный вопрос на Дону и Кубани, где агенты финансового интернационала начали столь грубый раздел земли, с грабежом, насилием и кровью. Ведь казаки по большей части не хотели воевать.
— Это верно! — отозвался представитель донских «нейтралов».
— Твоя правда! — вторил ему кубанский «нейтрал». — И тут красные навались с отднюй стороны, а с другой белые подзуживают… и правда, ерунда какая-то получается… А ты, Краснов, часом не из прихвостней этих еврейских банкиров будешь, а?
— Да я тебя! — вскочил Петр Николаевич, лапая рукоять шашки.
— Тихо! Не надо провокаций, мы здесь не для того, чтобы окончательно рассориться, а совсем для другого.
— Прав ты Михаил Антонович, прости… бес попутал.
— Бес его попутал, — сплюнул презрительно Краснов, но тоже сел, зло зыркая по сторонам.
— Так вот, уверен, что можно было мирно договориться со всей аккуратностью с учетом всех интересов. Да непросто, да пришлось бы всем идти на компромиссы, но можно. Вместо этого на Дон и Кубань послали откровенных бандитов под личиной красной гвардии и вышло то, что вышло. Теперь вы все знаете кому и зачем все это потребовалось. И сейчас, чтобы исправить ситуацию, потребуется приложить в разы больше усилий, прорву терпения, но пока это еще возможно, точка невозврата близка, но еще не пройдена и если мы все приложим необходимые усилия, то все возможно, если не обратить вспять, то свернуть с кровавой дороги, что нам уготовили…
— Что конкретно предлагаешь Михаил Антонович? — спросил Автономов.
— Конкретно предлагаю следующее… Обращаюсь к Белому Движению… вы как один из лучших генералов, скажите честно, положа руку на сердце, есть у Белого движения перспективы?
— Я не буду отвечать на этот вопрос…
— Ну нет так нет… В любом случае прошу вас, уходите. Если не можете смириться с теми изменениями, что происходят — уходите. Генерал Ренненкампф всем вам будет рад. Не лейте кровь понапрасну, ни свою, ни чужую… что, по сути, тоже своя.
Романовский никак не отреагировал сделав морду кирпичом.
— Хочу добавить, чтобы расставить все точки над «ё»… Фактически объявляю вам ультиматум: если Белое движение не уйдет к Ренненкампфу в течение месяца, то я, как Предводитель объявлю вам войну и думаю не останусь без поддержки со стороны других социалистически направленных сил. Удара такой силы вам не выдержать никак.
— Можешь не сомневаться, поддержим, — веско обронил Думенко.
— Поддержим, — кивнул Автономов.
— Я понял, — ответил представитель Белого движения.
— Обращаюсь к вам Борис Мокеевич и к вам Алексей Иванович, как к своим товарищам, пусть не по партии, но по отстаиваемым общим социалистическим идеям развития государства и общества, проявите выдержку, оценивайте исходящие из ЦИК приказы именно с той позиции, что они могут иметь второе дно и на самом деле отданы прихвостнями банкирского капитала.
