Покрыв поцелуями внутреннюю поверхность бедер она, наконец, прикоснулась губами к тому месту, в котором Гермиона мечтала ощутить ее ловкий язычок больше всего.
— Дааа…, — Гермиона опустила взгляд и встретилась с лукавыми глазами индианки. От этого зрелища желание накатило на нее еще сильнее. Хотя, куда уж сильнее…
Парвати творила с девушкой что — то невообразимое, вырывая из ее горла глухие стоны. Пока внутри Гермионы, казалось, не взорвалась вселенная.
Придя в себя, Гермиона посмотрела на улыбающуюся индианку.
— Ну как? — улыбнулась Парвати.
— Лучше всего, что со мной было, — призналась Гермиона.
— Вот и отлично. Я старалась, — скромно похлопала ресницами Парвати.
— Даже не знаю, что сказать. Спасибо хватит? — улыбнулась Гермиона.
— Можешь еще сказать, что я — лучше всех.
— Не то, чтобы мне было с чем сравнивать. Но ты, без сомнения, лучше всех.
— Спасибо. Давай быстро ополоснемся и спать. А то мы тут подзадержались.
— Давай. Нам повезло, что никто не вошел. Мы тут такой концерт устроили…
— Поздно уже. Все помылись.
Девушки приняли душ, накинули халаты. На выходе из душевой Парвати быстро поцеловала Гермиону.
— Почему? — спросила та, — То есть, я рада, но не ожидала от тебя.
— Тебе это было нужно, мне это было нужно, — пожала плечами индианка, — Ты неплохо держишься. Но иногда ты таакие взгляды бросала… Да и вообще — ты симпатичная.
— Ну что ж, я очень рада, что ты оказалась такой наблюдательной.
И подруги направились в свою комнату.
***
На следующий день Парвати вела себя так, будто ничего и не случилось. Гермиона решила вести себя так же. На повторение рассчитывать, похоже, не приходилось. Но, пожалуй, это и к лучшему. Слишком сложно все. Так что девушки по молчаливой договоренности все так же общались, обсуждали школьные новости и пили горячий шоколад по вечерам.
Гермиона иногда ловила себя на воспоминаниях о произошедшем. Ухмыльнувшись, она признала, что это будет лучшее воспоминание о школе. Девушка даже пожалела, что уже освоила Патронус. Сейчас она его, пожалуй, наколдовала бы без труда. Потом Гермиона хихикнула — кто о чем, а Грейнджер про учебу.
Этим вечером Гермиона решила лечь пораньше. Парвати еще не было. Видимо, с Поттером милуется, сонно подумала Гермиона. Ну и правильно. Какой — то ревности она, к своей радости, не ощущала. И это было хорошо.
Проснулась Грейнджер среди ночи. От того, что кто — то стаскивал с нее футболку. Ну и от укола сигналки, по привычке поставленной на полог кровати.
— Что? Кто? — сонно спросила девушка, вглядываясь в темный силуэт, нависший над ней. Ночное зрение не подвело, и Гермиона вполне ясно разглядела длинные темные волосы, блестящие глаза и множество золотых украшений индианки.
— Я. Или ты против? — девушка остановилась.
— С чего бы мне быть против, — прошептала Гермиона и притянула подругу к себе, находя своими губами ее губы. Та с готовностью ответила на поцелуй.
Оторвавшись от Гермионы, подруга продолжила стаскивать с нее одежду. Сама индианка была одета только в свои украшения — золотые браслеты, серьги, колечко в носу, изящный браслет на щиколотке. Смотрелось это… у Гермионы не было слов, но она была в восхищении.
Индианка стала покрывать обнаженное тело Гермионы поцелуями. Ее руки, казалось, жили своей жизнью, заставляя Гермиону выгибаться, ловя их прикосновения.
— Нас могут услышать, — мобилизовала Грейнджер остатки разума.
— На соседках сонные чары. И полог тишины на кровати.
Гермиона окончательно расслабилась и отдалась приятным ощущениям. Подруга спустилась ниже живота Гермионы и стала играть язычком, помогая себе пальцами. Внезапно Грейнджер почувствовала как один пальчик подруги проник в нее. А вскоре к нему присоединился и второй. Пальцы задвигались, порождая расходящиеся по телу волны наслаждения и заставляя Гермиону подаваться им навстречу. Когда сладкая пытка закончилась очередным взрывом, Гермиона перевела дыхание и прошептала:
— Моя очередь.
Перевернув индианку на спину, она начала исследовать ее тело руками и губами, надолго остановившись на прекрасной груди девушки. Она поймала губами затвердевший сосок девушки и играла с ним несколько минут. В конце концов, она не удержалась и легонько прикусила его. Индианка глухо застонала.
Гермиона продолжила свое исследование тела подруги, проводя языком и покрывая поцелуями милый животик, поиграла с пупком, опустилась ниже и стала дразнить девушку, нежно целуя внутреннюю поверхность бедер.
Когда Гермиона, наконец, добралась до своей основной цели, ее подруга была готова кричать, зажимая рукой рот. Гермиона принялась играть язычком, стараясь повторить то, что проделали с ней в душевой. Судя по дрожи и стонам индианки, у нее неплохо получалось. Наконец ласки привели к закономерному финалу, и подруги на некоторое время затихли.
Гермиона перебралась повыше, улегшись на спину. А подруга устроилась у нее на плече. Их ноги переплелись. Гермиона легонько сжимала смуглую грудь, а индианка пальчиком рисовала спиральные узоры на животе Грейнджер.
Гермиона хихикнула.
— Что? — подняла свои черные глаза ее подруга.
— А лежа незаметно, что ты выше меня ростом… Падма.
— А? Как ты…
— Ты что, правда думала, что я не догадаюсь? — тихонько рассмеялась Гермиона.
— Нууу…, — Падма смущенно потупилась, — И что меня выдало?
— Во — первых, я вас всегда различала.
— Тут темно, — возразила Падма, — И другие ничего не замечают, если мы переоденемся и изображаем друг друга.
— Я хорошо вижу в темноте. И я — не другие. Я ваши фокусы всегда разгадывала, просто молчала.
— Понятно, хитрюга, — Падма шлепнула по животу Гермионы, — А во — вторых?
— Ай! Полегче. Во — вторых — вы слишком разные, когда любовью занимаетесь. Парвати мягче. А ты более страстная и настойчивая. Кто бы знал… В тихом омуте, да?
— Не аргумент, — улыбнулась Падма, — Может, просто настроение другое.
— Допустим. Но у Вас разные стрижки. Там, — Гермиона указала, где именно.
— Блииин, точно. Не подумала.
— Ничего, бывает. Слушай, что ты к моему животу привязалась?
— Он интересный.
— Да ладно. Чего там такого?
— Мышцы чувствуются.
— Где?! — Гермиона резко вскинулась и уставилась на свой живот. Она что, за ночь успела превратиться в звезду фитнеса? Вроде, все как было. Ну, когда она сейчас напряглась то да, мышцы немного заметны. А вообще, вполне себе нормальная, даже изящная, талия, — Не пугай так. Я аж подумала, что у меня там сплошные мускулы.
— Ну, по сравнению со мной, то да. А вообще, ты очень милая.
— Спасибо. Ты тоже очень красивая.
— Эх, была бы ты парнем…
— Что? Нет уж, спасибо. Меня и так все устраивает. Зачем?
— Ну, может у нас бы что — то вышло. Серьезное.
— Я магглорожденная, не забыла? Вы же солидного мужа искали.
— Зато ты сильная волшебница.
— Не такая уж сильная. Просто кое — что умею.
— Ну, умная и умелая. Отец был бы не против, думаю.
— Спасибо за комплимент… наверное. Но это не наш случай. Как легко заметить — я не парень.
— Вообще, возможны варианты… Но да, это не наш случай, — согласилась Падма.
— Угу. А то я не вижу, как ты с Поттером зажигаешь. Когда Парвати притворяешься. Он хоть знает?
— Конечно, знает. За кого ты нас принимаешь?
— Не знаю, не знаю. Кое — кто проник ко мне в кровать под видом сестры…
— Ты не особо сопротивлялась.
— Ладно, замнем для ясности. Но я к тому, что вас с сестрой парни интересуют. В отличии от.
— А ты совсем — совсем по девочкам?
— Совсем — совсем.
— Ясно… А можно личный вопрос?
— Да какие тут секреты теперь. Спрашивай.
— Ты, ммм, не девственница же. Когда ты успела? И с кем?
— В двенадцать лет. С конем. У меня и справка есть.
— Чегоооо? — Гермиона посмотрела в расширенные глаза Падмы и расхохоталась.
— Ой, не могу! Ты чего там себе навоображала, пошлячка?!
— А ты чего такое говоришь?
— Да верхом я каталась! Верхом! Конь был резвый, прыгал много. Ну и вот… Порвалось, короче, все. Да и вообще, я с детства спортом занимаюсь. Растяжки, силовые нагрузки… Так бывает.
— Аааа, — успокоилась Падма, — А справка зачем?
— Затем. В нормальных школах проводят ежегодные медосмотры учеников. И чтобы добрый гинеколог не терроризировал девочку странными вопросами, нужна справка.
— Понятно.
— Раз уж пошли личные вопросы… Вы — то с Парвати — девочки. Почему? Поттер стесняется? Не верится, вы и дерево уговорите…
— Поттер, конечно, стесняется. Мы дальше поцелуев не заходили. Но не в этом дело. Нам до свадьбы нельзя.
