— Да, только три месяца, — отвечала Катя. — Мало, очень мало! По-хорошему, надо бы полгодика так пообщаться. Тогда привычка выработается.
— Ага, вижу, вон и жокей идет, — заметил Кирилл Углов. — Значит, пора в загон, выездкой заниматься.
— О, это я с удовольствием! — воскликнул Дружинин. — Это не то что учить чины и звания! Это дело, достойное истинного дворянина!
— Ладно, давай, дворянин, пошли! — со смехом сказал Углов.
Третий месяц группа «дознавателей во времени», как они окрестили сами себя, занималась подготовкой к отправке в позапрошлый век. Занятия были необычайно многосторонними. Они включали в себя изучение французского и польского языков, а также родного русского языка — но в том варианте, который использовали люди в 1855 году. Далее шло овладение навыками, необходимыми дворянину того времени. Этот курс включал в себя верховую езду, владение шпагой, саблей и дуэльными пистолетами. Екатерина Дмитриевна, как историк-консультант, придавала очень важное значение изучению манеры общения, привычек, титулования — то есть обращения к лицам различного звания и чина. Кроме того, надо было научиться владеть техникой того времени — фосфорными спичками, кресалом, фитилем и пороховницей, если речь шла об огнестрельном оружии, и тому подобными вещами. Особое усердие в этом проявил, как и следовало ожидать, Игорь Дружинин — ведь именно ему предстояло решать сложные задачи, стоящие перед группой, используя лишь технику того времени.
Катя Половцева в уроках по фехтованию участия не принимала — да ей это и не требовалось. Что же касается выездки, то эта наука ей никак не давалась.
— Я никак не нахожу с этим животным общего языка, — жаловалась она, слезая после занятий со своей кобылы Молнии. — Она меня не слушается и все время норовит уйти куда-то в сторону!
— Ты к ней подходишь слишком технологично, — объяснял Игорь Дружинин. — Словно к машине. Включил нужную передачу — и поехал. А это живое существо, ему ласка требуется, понимание. Но и воля тоже.
— Тоже мне, ковбой нашелся, — фыркала в ответ Катя. — Можно подумать, ты с детских лет верхом гарцуешь! Мне кажется, все наоборот — животными ты мало интересуешься. Готова ручаться, что у тебя даже собаки нет!
— Что верно, то верно, — соглашался Дружинин, — собаки нет, как и жены. Однако в лошади я вижу родное существо. И она мне отвечает взаимностью.
И это было правдой: Игорь, который до этого никогда не подходил близко к лошади, действительно легко овладел верховой ездой. Выяснилось, что у капитана имелся настоящий природный талант в области выездки и вольтижировки. А вот майор Углов мог похвастаться успехами в области фехтования. Он с легкостью отбивал удары противника, проводил атаки и вообще оказался способным к науке мушкетеров.
Курс для группы составил научный руководитель Григорий Соломонович — разумеется, в тесном контакте с Екатериной Половцевой. А вот легенду группы руководство составило втайне от участников. И когда эта легенда была оглашена (это произошло в конце февраля), то вызвала бурное возмущение, особенно со стороны Кати. Дело в том, что по этой легенде ей предстояло стать… женой статского советника Кирилла Углова.
Катя высказалась об этой задумке начальства крайне отрицательно. Она даже заявила, что откажется от участия в проекте. Но тут Юрий Геннадьевич, куратор проекта, вызвал ее к себе и напомнил о том, что проект является государственной тайной, причем строжайшей. И она давала подписку эту тайну хранить.
— Просто так выйти из нашего проекта нельзя, голубушка, — объяснял генерал, расхаживая по кабинету. — Никак нельзя! Я не хочу тебе угрожать — избави Бог! Но ты сама должна понимать, что при таком уровне секретности всякие «хочу» и «не хочу» должны отступить на третий план. И вообще… Из твоего личного дела я составил о тебе совсем другое впечатление. Что ты женщина, что называется, свободных нравов. Даже готова провозгласить в дружеской компании, что переспать с новым мужиком тебе ничего не стоит, если возникнет такое желание. И вдруг это упорство…
— Значит, и это кто-то донес… — усмехнулась Катя. — Сколько у вас друзей в разных кругах… Да, я не ханжа. Но тут особый случай. И мне бы не хотелось этих… отношений.
— Ну, я вынужден повторить, что уже говорил, — сказал генерал. — Выйти из нашего проекта можно… Нет, не на кладбище, не так страшно, но на задворки общества. Больше никакой интересной работы, никаких приличных денег. И уж конечно, никаких путешествий. А ты, я читал, путешествовать любишь? Каждый год то в Африку, то в Азию…
— Да, ездить я люблю… — кивнула Катя.
— Ну, вот и подумай, чего ты хочешь лишиться, — заключил Юрий Геннадьевич.
Этот ли разговор с генералом подействовал на Катю или объяснения Григория Соломоновича помогли, но протестовать она перестала, хотя еще месяц ходила мрачная и при каждом поводе шипела на своего будущего супруга. Шипела — и тут же спрашивала о здоровье мамы (мать майора недавно вышла из больницы после операции).
Объяснения же научного руководителя проекта были простые и вполне разумные.
— Вы же сами понимаете, Екатерина Дмитриевна, — объяснял Нойман, — что в те времена женщина одна жить никак не могла. Нет, были, конечно, исключения — например, вдовы или, что реже, старые девы. Но такая вдова должна быть хорошо всем известна, иметь ясную историю. Все соседи должны знать, кто был муж, когда умер. А о вас кто может что-то знать? Вы возникнете ниоткуда! А женщина, возникшая ниоткуда, может быть только чьей-то женой или дочерью. Да вы сами не хуже меня все это знаете. Ну, и потом, никто ведь не требует от вас фактического выполнения супружеских обязанностей. Вы ведь понимаете, что об этом речь не идет. Так чего же вы так возмущаетесь?
Катя пробормотала что-то о «мужском шовинизме», «брачном рабстве» и тому подобном, но логических доводов против предложенной схемы привести не могла. Так что ее протест был истолкован как проявление обостренного чувства собственного достоинства. И будущий супруг Кати, майор Углов, был того же мнения.
Игорю Дружинину, согласно той же легенде, в чине титулярного советника предстояло стать секретарем и помощником Кирилла Углова. Это позволяло ему жить при квартире «супругов» Угловых — скажем, в отдельном флигеле.
Квартира для группы дознавателей была выбрана заранее. Они должны были расположиться в дальней части Литейного проспекта, близ Фонтанки, в доме купца Воскобойникова. Ныне здесь располагалось одно из городских учреждений. Григорий Соломонович привел своих подопечных сюда на экскурсию — разумеется, негласно.
— Сейчас тут все перестроено, — объяснял он. — А раньше здание все было разделено на дорогие квартиры, которые сдавались внаем. Тут вам будет удобно — от центра города сравнительно недалеко, ехать всего минут десять. Шесть комнат господских, отдельная комната для секретаря, помещения для прислуги… Опять же будет собственный каретный сарай для экипажа.
— Зачем нам экипаж? — удивился Углов. — Десять минут на лошади, тоже мне расстояние! Да я пешком дойду.
— Пешком, Кирилл Андреевич, вам никак невозможно будет, — покачал головой Нойман. — Странно будете выглядеть, коситься будут! Особенно если прибудете в пешем порядке в присутственное место. Лицо такого звания и ранга, как у вас, должно передвигаться исключительно на собственном экипаже. В крайнем случае — в наемной карете. Но это не слишком удобно — не всегда имеется под рукой. А мобильной связи, сами понимаете, не было — оперативно лошадь не вызовешь.
— Черт знает что! — сердито произнес Углов. — Значит, и кучера надо нанимать?
— Может, нанять, а может, приобрести, — поправила товарища Катя Половцева. — Ты забыл, что ты попадаешь в страну, где действует крепостное право. Правда, император Николай Павлович запретил продавать крепостных без земли, но отдельные такие сделки все же происходили. Не беспокойся, дорогой супруг, найму я тебе и кучера, и прачку, и кухарку, и прочую прислугу.
— Какую еще прислугу?! — вскричал будущий статский советник. — Нам посторонние уши в доме ни к чему! Что я, сам за собой не смогу убрать? А ты что, готовить не умеешь? Зачем нам кухарка?
— Даже странно слышать от вас такие слова, милостивый государь, — томно проворковала в ответ «супруга». — Как же это благородная дама на кухне возиться будет, словно Глашка какая? Что соседи скажут?
— А откуда они узнают? — спросил «секретарь и помощник» Дружинин.
— От слуг, разумеется, — спокойно сообщила Половцева. — Слуги во все времена разносили сведения о своих господах с той же скоростью, с какой микробы разносили испанку или холеру. Кучер расскажет своему брату-кучеру и также подруге сердца, которую заведет у других господ, лакей — своему знакомому…
— Вот идиотское положение! — воскликнул Углов. — И что, нет никакой возможности этого всего избежать?
