— Я понимаю, но это легче сказать, чем сделать, а я второй день всего лишь пытаюсь постичь это. Ты сам сколько к этому шёл?
— Да сразу пришёл к этому, а что?
Эм… ладно, окей, но у меня есть отговорка: у меня культивационный кретинизм! Время обучения увеличено вдвое! Хотя уже пошли вторые сутки, а у меня прогресса нихрена нет от слова совсем.
Мартышкообразный поднял камень, взвесил его на ладони и вновь бросил в меня, но уже куда слабее и медленнее. Однако даже такого броска было достаточно, чтобы я напрягся так знатненько, чтобы увернуться.
— Вот! Вот о чём я говорил! Теперь видишь, да?! — обрадовался он непонятно чему.
— Эм… нет, не вижу, если честно, — признался я.
— Как я сейчас кинул камень?!
— Рукой?
— Вот именно! Рукой! Хотя стоп… погоди… Нет, это хороший, конечно, ответ, но, признаться честно, я всё же ожидал от тебя другого, — признался мартышкообразный. — Я кинул камень так, что тебе было достаточно просто чуть-чуть отклонить тело, просто качнуть в сторону, а ты весь отклонился. Весь! Но мог отклонить лишь часть!
Он мне в яйца кинул камень, если что. Но да, я его понял, здесь было достаточно тазом, как в танце живота, дёрнуть, чтобы пропустить его мимо, а я едва ли не весь крутанулся. Но блин, промеж ног чёт как-то совсем не хочется получить, тут любой испугается, как ни крути.
— Короче, я понял твою главную проблему. Ты боишься!
— Ну вообще да, ты мне в самое ценное целился.
— И мы это должны исправить! Для начала, ты должен научиться двигаться!
***
— Не понимаю твоего недовольства, — удивлялся он, когда мы шли по улице. — Разве там было не хорошо?! Разве ты не научился ничему полезному?
— Ты сейчас серьёзно? — я даже не знаю, чего испытывал больше, стыда или раздражения. Мартышкообразный бил все рекорды просто по своим рофлам, и мне становилось даже немного страшно.
— Это ведь всё ради твоего же блага! И ты только посмотри, с кем занимался! С кем! Сколько вокруг тебя девушек было! Прямо окружён был ими! Молодые, красивые, бойкие! Все как на подбор!
— И им всем шесть лет!
— Ну тебе прямо не угодишь… — покачал мартышкообразный головой.
Честно сказать, не этого я ожидал.
Не танцев.
Не танцев среди девушек.
Не танцев среди девушек, которым едва-едва наберётся шесть лет.
Не в школе для детей.
Спасибо, что не заставили меня обтягивающие рейтузы надевать.
Гой действительно не поленился взяться за моё обучение лично и на следующий день потащить меня в какую-то школу, где учили танцевать. И танцевать повёл не просто в школу, а в детскую школу, где учили какому-то странному танцу змеи, как его здесь называли. Он напоминал чем-то танец живота, но только вообще всем телом.
Я не буду описывать свои чувства, когда ты один-единственный парень посреди девчонок шести лет, которые смотрят на тебя удивлённо.
Ещё хуже было то, что у одной из стен сидели мамаши-обезьяны (в смысле, они приятные, но они обезьяны), которые смотрели на меня не только удивлённо, но ещё и с подозрением, как на педофила со стажем. Какое же это было унижение. Я был готов удавиться, хотя вроде как привык, что на меня почти все пялятся из-за глаз, да и вообще выделяющейся рожи.
И среди них восседал Гой с лицом гордого отца, который радуется достижениям своего сына.
Я думал, что достиг дна, но мне снизу постучался Гой и предложил спуститься к себе.
— Вы… вы опять… неправильно… — бормотала учительница, которая была обычным человеком. Ну хоть не мне одному здесь неловко.
— Давай, я верю в тебя! — захлопал Гой в ладоши. — И я горжусь тобой, знай об этом!
Господи, помоги мне научиться проваливаться под землю…
Под конец занятий к Гою подошла учительница.
— Ему… есть чему учиться. Он зажат, будто стесняется. Знаете, такая стойка, как… как…
— Как у бойца.
— Да-да, будто он не танцует, а дерётся с окружающими.
В это мгновение у меня нарисовалась картина того, как я дерусь с десятком шестилетних девочек. Они со всех сторон нападают на меня, бросаются, словно дикие звери, а я отбиваюсь, как медведь от волков.
— Ему ещё очень многому надо научиться, если он хочет освоить этот танец. Боюсь, в его возрасте это дастся нелегко…
— За две недели справитесь? — тут же спросил мартышкообразный.
— Я думаю, что это надо заниматься и днём, и ночью для результата, — покачала она головой. — Таких занятий ему будет ну очень недостаточно.
— Отлично! Вы наняты! — положил он ей мешочек с деньгами, и не успела та ответить, как он тут же утащил меня из школы.
— Ты серьёзно? — нахмурился я, едва мы отошли на десяток метров от входа.
— А что? Смотри, я всунул ей деньги в руки и быстро выскочил, пока не отказала, а значит, она деньги приняла и теперь просто обязана тебя обучать! Ну как?
— Я понимаю, к чему это всё, но это реально поможет? Эти танцы помогут мне уклоняться?
— Не уклоняться, а управлять телом! Разные вещи, одно ты умеешь, а другое нет.
— Не умею уклоняться?
— Управлять телом правильно. Тебе же надо научиться двигаться свободно! Свобода! Тебе надо расслабиться! Поверь, я знаю, о чём говорю. К тому же, разве ты не хочешь изучить танец змеи?
В его словах была логика, но блин, мне верилось с трудом. Я привык к другим тренировкам, жёстким, прямым, где ты понимаешь, чему обучаешься, как у той же Лисички. А здесь всё было прямо-таки с обезьяним колоритом, как-то в обход того, чему надо научиться, типа зайти со стороны. Я не дурак, понимаю, чему он хочет меня научить через танцы, но… это и вправду сработает?
Вот мне как-то не верится.
— И куда мы сейчас?
— Сейчас увидишь, — подмигнул он. — Поверь, Юнксу, я это делаю не для того, чтобы там унизить тебя или посмеяться над тобой. Нет, с тобой, конечно, весело, однако я это делаю всё исключительно ради того, чтобы тебе помочь, как бы это ни выглядело. И поверь, через месяц ты будешь просто монстром, который порвёт в клочья кошатников.
Время уже близилось к вечеру, и народа на главных улицах становилось всё меньше и меньше, чего не скажешь о всевозможных улочках, которые полнились всевозможными личностями. В одну из таких мы и зашли. Причём удивительно, что личности, которых я принял за мутных, были вполне себе цивильно одеты.
Мы шли по улочкам, где располагались забегаловки всех сортов. Здесь было так светло, даже несмотря на глубокий вечер, что можно было совсем не волноваться о том, чтобы споткнуться обо что-нибудь в темноте.
— Вечер и алкоголь — это почти традиция в городе обезьян, — вдохнул полной грудью Гой.
— Пьяные обезьяны? — хмыкнул я, украдкой оглядываясь.
— Ты не поверишь, но есть стиль единоборств «Пьяная обезьяна».
— Даже так…
— Даже так! И я тебя ему научу, ведь кто-кто, а ты-то должен научиться драться кулаками!
— Я не против, но… это имеет смысл на турнире? Не лучше сосредоточиться на…
— Уклонение — это часть боевых искусств! В фехтовании люди полагаются на парирования, а в единоборствах на уклонения и блоки.
— В фехтовании тоже используются уклонения, — заметил я.
— Но не так, как в единоборствах. Поэтому я собираюсь научить тебя стилю «Пьяная обезьяна», который сам и придумал. Но для этого надо выпить.
— Так ты сам его придумал?
Так, погоди-ка… В смысле, ты сам придумал?! У меня были соседи, которые тоже любили выпивать, и мне почему-то кажется, что я уже знаю, как выглядит стиль пьяной обезьяны: наблюдал как-то раз, как пьяные дрались за бутылку водки.
— Не хочу показаться неуважительным…
— И не кажись им, — ответил он и кивнул на бар. — Мы пришли!
Бар не сказать, что был каким-то особенным. Бар как бар, самый обычный, который можно только увидеть. Да, со своим колоритом внутри, уютненький и чистый, но всё же обычный. Когда мы вошли, Гой тут же направился к столику, будто точно знал, куда надо садиться.
— Не стесняйся, будь как дома, — улыбнулся он, после чего махнул рукой, и к нам подскочил разносчик. — Мне и моему другу двойного огненного дракона с кусочками банана и лимона. Сразу шесть порций. Сегодня мы празднуем.
