— от разгневанных старых идиотов, по скудоумию берущих в жены юных прекрасных дев.
— Вот то-то и оно. А бык, кажется, знает, что делает.
Догнав успевшего отдалиться от меня минотавра, я поравнялся с ним, приноравливаясь к широким быстрым шагам.
— У тебя имя есть?
В ответ бык промолчал. В тишине, не обращая внимания на снующих туда-сюда людей, мы прошли пару кварталов. Я уже решил, что ответа не дождусь, когда он все же ответил, не поворачивая головы:
— Актеон. Так муеня зовут.
— А я… Димитр.
Я чуть было не сказал «Милан», но вовремя сообразил, что свое настоящее имя лучше пока попридержать. Тем более что псевдоним даже выдумывать не надо. Бери и пользуйся.
Бык заметил мою заминку, но ничего не сказал, лишь едва заметно ухмыльнулся. Надо сказать, что человеческая мимика на бычьей морде смотрелась так же уместно, как агент Орифлейм в Пентагоне.
— Может, ты все-таки скажешь, куда муня…меня ведешь?
Вот же! Знаком с ним всего пятнадцать минут, а уже мычать начинаю!
— Ко входу в Мулей.
— Что еще за Му… Ты хотел сказать Улей?
— Я так и сказал. Мулей.
— Эээ… Димитр, может, ты пояснишь, что еще за Улей? — мысленно воззвал я к барду.
Улей это огромные катакомбы под Кидонией. Неизвестно, кто и когда их построил, но ходят слухи, они одного возраста с самим городом, если не старше. Рассадник убийц, банд, сумасшедших, иных существ, из которых единицы относятся к людям хорошо. Не уверен, что нам туда надо.
Голос паренька выражал крайнюю степень сомнения, которое передалась и мне.
— Актеон, а ты уверен, что стоит туда идти? Местечко-то, судя по всему, паршивое.
— Туда точно не спустятся искать.
Умудрившись ни разу не мукнуть, больше минотавр не проронил ни слова и прибавил шаг, оставив меня наедине со своими мыслями.
Крики горластых чаек то и дело разрывали тишину утреннего моря. Настырные птицы, наученные горьким опытом предыдущих поколений, не пытались воровать улов у рыбаков. Разве что самые отчаянные и глупые. Одна из таких как раз спикировала к лодке в надежде сцапать свежей рыбки и тут же получила веслом по клюву, да так, что во все стороны полетели перья. Чудом уцелевшая птица, отчаянно крича и едва не задевая воду, бросилась прочь.
Мирон усмехнулся. Когда-то и он был таким. Думал, что ему дозволено все, стоит лишь набраться храбрости. С тех пор много воды утекло. Старик зажмурился, окунувшись в воспоминания.
Когда-то, много лет назад, юный послушник храма Ветра с пылающими глазами, жаждущими могущества и силы, хватался за любую соломинку, позволившую бы ему выучить что-то новое. До изнеможения тренировал память, с большим трудом принимающую новые знания. И в конце концов стал тем, кем был сейчас — иерофантом храма Ветра.
Однако все, кто приходил после него, не показывали хотя бы толики того же рвения. Юные глупцы, идущие в храм в надежде задарма получить бесценные знания и силу. Бестолочи, не желающие тренировать волю и память. Недалекие профаны, неспособные вызвать что-либо сильнее легкого бриза и кичащиеся мнимым могуществом. Мирон сокрушенно покачал головой и, подчиняясь мимолетному капризу, пробормотал в кулак формулу, раскрыл ладонь и сдул заклинание в сторону моря. Резкий порыв ветра набросился на кружащих птиц, заставляя их поспешно ретироваться, а рыбаков — схватиться за бортики своих утлых посудин.
Спустя несколько секунд над гаванью вновь воцарилась тишина, прерываемая только приглушенными матюгами рыбаков, а успокоившееся море приобрело ультрамариновый оттенок, отражая небо. Так-то лучше. На хватало еще, чтобы из за дурных птиц к вечеру разболелась голова.
Кряхтя, старик поднялся со ступенек храма, собираясь проверить, как идут занятия у новеньких. Особых надежд он не питал — троица из последнего пополнения ничем не отличалась от множества предшественников. Такие же ленивые бездарности. Но чем Зевс не шутит — вдруг хоть у кого-то проснется тяга к знаниям.
Но иерофант не успел пройти дальше пронаоса. Его нагнал Гелл. Ученик, на которого Мирон в свое время возлагал большие надежды. Но увы — парень обладал скверной памятью, неспособной запомнить ничего сложнее формулы вызова небольшого вихря, пригодного разве что для уборки помещений. И никакие практики и тренировки оказались неспособны это исправить.
Гелл глотал ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание и сказать хоть пару слов. Выходило не очень.
— Отдышись! — строго приказал ученику иерофант, глядя на бесполезные потуги. — Восстанови дыхание.
Ученик внял и проделал упражнение, разом успокоившее ходившую ходуном плоскую грудь.
— Учитель! Я нашел двух одаренных!
— И что? — Мирон разом потерял интерес к разговору. — Род Фтеротос в свое время был очень многочисленнен. Немудрено, что иногда находятся его далекие потомки.
— Я был на ярмарке в Спарте и почувствовал, как кто-то взывает к силе. Очень слабенько, но отчетливо. Быстро нашел эту парочку. Оказалось, что они пытались своровать деньги, которые люди набросали выступающему там бродячему цирку. И ветер откликнулся на их призыв, разметав купюры!
— И что? — повторил свой вопрос Мирон. — Почему пара воришек должна меня заинтересовать?
— Потому что они… В общем, я знаю, что это против правил, но тут меня словно кольнуло что-то. Я показал им «Поцелуй ветра»
— И? — Мирон решил отложить нотацию о том, что подобные знания нельзя выдавать каждому встречному проходимцу.
— Оба повторили его с первого раза!
Вообще-то, заклинание нельзя было отнести к сложным даже с большой натяжкой. Именно с его помощью ученик время от времени наводил порядок в храме. Но чтобы справиться с ним вот так, сходу…
— Хорошо, ты сумел меня заинтриговать. Приведи их во внутренний двор.
— Они уже дожидаются вас там.
— Имена у твоих воришек есть?
— Да, только какие-то странные. С виду вроде эллины, но мужчина называет себя Джамал, а его сестра откликается на имя Азиза.
* * *
— И что теперь? — не выдержал я.
— Ждем.
Уже битый час мы торчали в какой-то грязной подворотне, укрывшись в густых зарослях какого-то кустарника. По округе распространялась умопомрачительная вонь от находящихся неподалеку дубильных чанов с кожей. Я стоически терпел, чтобы не заблевать все вокруг, минотавр же словно и не замечал этого чудесного амбре.
— А чего мы ждем? — осторожно поинтересовался я, начиная подозревать, что бык просто решил надо мной подшутить.
— Коугда стемнеет. Нас и так по доуроге видели все, кому не лень. Пойдем, когда вокруг будет муеньше народу.
— А почему бы не скрыться под твоим пологом невидимости?
— А ты думаешь, что он бесконечный? Я и так за сегодня потратил больше, чем за полгода. Энергии в нем осталось
