я помнил, в моём будущем шла какая-то вялотекущая борьба за закрытие этого универмага, которой я не интересовался; я часто проезжал мимо него, и ни разу у меня не возникло желание остановиться и зайти.
Ну а к Алле и ещё бабушке конфеты и прочие редкости попадали через продуктовые наборы, которые в Советском Союзе получали многие категории граждан. В первую очередь, конечно, члены правительства и ЦК партии, у которых были и другие плюшки от созданного их предшественниками государства — например, широко разрекламированная в будущем «сотая» секция ГУМа, где можно было недорого пошить себе приличный костюм, платье или шубу. Но что-то долетало и до других слоев населения — до тех же ветеранов войны и труда, которых пока ещё было много, или до трудяг — правда, не простых; я помнил, что отец приносил какие-то пакеты с вкусностями с работы. Но он был начальником, и, я думаю, им тоже полагались некие льготы — в соответствие с негласным табелем о рангах.
В общем, семейство Аллы жило чуть выше среднего — не медианного, я знал разницу — уровня. Для полного счастья не хватало только наследственной квартиры где-нибудь на «Динамо» от родителей её мамы, которую можно будет выгодно сдавать, но те были живы и здоровы, хотя обитали где-то под Тверью, если Алла опять ничего не придумала — как придумала с дачей Елизаветы Петровны.
* * *
Помимо квартиры на Новоалексеевской у бабушки действительно имелась дача, только не в Волоколамске, а во вполне фешенебельном Кратово. Алла объяснила свою ложь тем, что не хотела светиться перед «моим» Казахом, а я принял это оправдание. На даче, если верить описаниям, имелся неплохой дом, и бабушка собиралась уехать туда в конце мая и на всё лето, оставив нас с Аллой одних в Москве.
Такая долгая поездка явно была затеяна из-за того, что у них в квартире поселился я, но не потому, что Елизавете Петровне было неприятно моё соседство — думаю, в этом случае она нашла бы силы сказать «нет» незваному квартиранту. Я был уверен, что она просто не собиралась становиться причиной нашего с Аллой расставания — видимо, у меня и бабушки были одинаковые взгляды на причины разводов.
Выяснил я это не сразу, а после серии наводящих вопросов.
— Она обычно так надолго и не ездила, — в итоге призналась Алла. — Только на выходные. Думаю, это как раз из-за нас…
Я понял, что Елизавета Петровна готова на определенные жертвы ради скорого появления правнуков.
— Ого… но ей совершенно необязательно… — безо всякого убеждения в голосе сказал я.
— Бабуля так решила, не думаю, что она меня послушает, — Алла покачала головой.
Бабушка, кстати, заранее пригласила нас иногда приезжать, чтобы помочь с хозяйством. Я примерно представлял, в чем может заключаться эта помощь, и был настроен скептически, но понимал, что ехать придется. Это была своего рода плата за моё проживание, взимаемая в натуральном виде. Что ж, время покажет, кто тут раб.
Но, похоже, меня ждала размеренная, сытая и наполненная физическим трудом на фазенде жизнь женатого на москвичке студента; можно было учиться цыкать зубом и присматриваться к какому-нибудь автомобилю. Мечты сбываются не только в «Газпроме».
Глава 3
Парад, которого не было
С Днём Победы я лоханулся конкретно — меня подвела ложная память. То, что происходило в будущем, наложилось на прошлое и слилось воедино, оставив меня разгребать последствия. Впрочем, мои оговорки не привели к чему-то глобальному. Просто я понял, что на свои воспоминания надо рассчитывать с определенными оговорками.
Началось всё с того, что я предложил Алле съездить на Белорусскую или Маяковскую и посмотреть на военную технику, которая после парада будет возвращаться к месту постоянной дислокации. Вариант досуга, как по мне, был беспроигрышный. Все любят смотреть на танчики, громыхающие дизельным выхлопом и грозно водящие туда-сюда большими пушками, особенно девушки и дети. Ну и мальчики тоже.
— На каком параде? — недоуменно спросила Алла.
— На военном, — неуверенно ответил я. — Завтра же День Победы, вроде парад должен быть…
— В программе ничего такого не было, — сказала она.
Сразу давать заднюю я не стал, но мне предъявили газету с программой передач, и я убедился, что Алла была права. Никакого парада с прохождением танков и баллистических ракет по Красной площади и трансляцией по самому первому каналу не предполагалось [2].
Но День Победы советское телевидение, разумеется отмечало — какими-то документалками и фильмом-спектаклем «Вечно живые», с которым вроде был какой-то скандал когда-то, но подробностей я не помнил.
— Да, действительно… — я был серьезно озадачен.
У меня пробежала мысль, что я попал в какое-то другое прошлое. Я твердо помнил, что ещё дома, до поступления в институт, под комментарии Игоря Кириллова смотрел на прохождение танков и баллистических ракет по Красной площади. Но вообще-то я сразу после приезда в Москву на много лет завязал с телевизорами и почти забыл, что они показывали в это время, а что — нет.
У нас в студенческой комнате — она занимала большую залу на одном из этажей общаги — телевизор имелся, но эта комната была заперта на ключ, который выдавала комендант под поручительство кого-то из студсовета. Это было сложно и геморройно, поэтому мы почти не пользовались этой опцией. Вроде бы мы смотрели там пару матчей чемпионата по футболу, который должен был проходить в этом году, но я мог путать с чем-нибудь ещё. У первой жены я телевизор тоже не смотрел в силу напряженных отношений с её родителями, в комнате которых стоял заветный ящик. Лишь после развода, вернувшись в общагу и поселившись в гордом одиночестве, я завел себе ярко-желтый «Шилялис», который честно отпахал год и был бесплатно передан по наследству юным первокурсницам, которые случайно попались мне на глаза, когда я выселялся после ухода из аспирантуры.
От телевизоров моя мысль вильнула в сторону ставок на спорт. Например, я точно знал, кто будет новым чемпионом СССР по футболу — в 1984-м питерский «Зенит» внезапно разбавил засилье «Спартака» и двух украинских команд. Со счетом и вообще с голами было сложнее — кое-что я помнил, но вот ставить на свои воспоминания деньги не рискнул бы. К тому же я не знал, где это сейчас происходит и насколько это опасно с точки зрения перспективы оказаться за решеткой.
— Ну и пусть парада нет, — решил я, свернув газету. — Тогда поехали просто в общагу. Ты с Иркой своей пообщаешься, а я вещи соберу.
