- Не понял? - тот явно удивился.
- Война перешла тот переломный момент, когда уже знаешь, что наша берёт. До конца войны год, полтора, не больше, вот я и собираюсь активно наращивать своё благосостояние. Имею ввиду чины и награды, другое меня не интересует. Что вы можете мне предложить?
Генерал оказался из неадекватов, и этот ор поднял. Не понял, что в моём вопросе ему не понравилось? Все чины и награды любят. Оказалось, тот был возмущён, моим цинизмом, тут родине помочь нужно, а я собственник и куркуль требую за это что-то своё. Не понял, он что с себя чин будет снимать, чтобы мне передать? Снял, стал полковником, а я майором. Или награды со своего френча снимать? В общем, мне этот генерал не понравился. Ему не устраивал мочеиспускание, повторяться нельзя. В этот раз другое. Банально нарушил ему нерв правой руки, тот правша, и рука через день-два окончательно обвиснет, и он не сможет ею пользоваться. Это на остаток жизни ему. Буду тут ещё на меня орать. Тот схватился за руку, почуял что-то, но побледнев, явно решил, что у него инсульт, прохрипев:
- Сердце.
Не спеша подойдя к двери, я толкнул её и сказал помощнику генерала:
- Там вашему начальнику плохо. Инсульт похоже.
Тот мигом забежал в кабинет, пока писарь вызывал медиков. Я же в приёмной занял свободный стул и надвинув шапку на глаза, решил подремать, а то сутки уже на ногах. Во время полёта сюда не спал, следил за небом чтобы нас не застали врасплох, вот и пользовался свободной минутой. Генерала вынесли на носилках, я это ещё успел рассмотреть, и уснул. Разбудили меня через полчаса, стрелки часов подтвердили это. Полковник неизвестный мне, велел пройти в кабинет, где занял место генерала.
- Полковник Селиверстов, помощник зам начальника штаба по разведке. Что произошло в кабинете?
- Генерал начал орать, потом схватился за грудь и сказал, что у него сердце. Я сообщил офицерам в приёмной, они вызвали медиков.
- Почему товарищ генерал повысил голос?
- Не понравился мой вопрос.
- Капитан, из тебя слова вытягивать нужно? Доложите всё что было.
- Генерал решил, что я Мать Тереза. Бесплатно работаю. На мой вопрос что я буду иметь за разведданные, и свою работу разведчика, тот начал орать. Остальное следствие.
- Да-а, - протянул полковник, постукивая карандашом по столешнице. - Ты я смотрю тот ещё кадр.
- Не понимаю вашего командира. Да и вас тоже. Вон, на Калининский фронт в командировку отправили, комфронта обещал, если пробьём коридор к Ленинграду, звание даст и награду. Общение выполнил, капитана получил и «Боевик», а у вас прям какие-то истерики по этому поводу. Как будто я у вас последнее отбираю, изо рта вынимаю. В разведке правило, сманивать офицеров в разведку обещанием чинов и наград. У вас не так?
- Так-то так. Генералу твой тон не понравился, наглый, с ленцой.
- Я сутки не сплю. Моя армия, это Шестая общевойсковая, и я не подавал рапорт о переводе к вам. Генерал-полковник Михайлов, мой командир, ему я помогаю по долгу, он мне много хорошего сделал. А вас я знать не знаю. Зачем мне напрягаться за просто так?
- А помочь Родине, освободить территории от захватчиков?
- Я столько помогал, и мне по рукам надавали, что всё желание так помогать убили. Трибунал был, меня лишили наград и звания. Тоже тогда в сорок втором капитаном был, две Звезды Героя, с другими наградами. Не будет самоотдачи, на*уй идите. Я надеюсь понятно всё сказал, разжёвывать не надо? И пугать меня не стоит, я пережил шесть штурмов Сталинграда, после штрафбата, снайпером, в первых рядах шёл. Там выжил, и тут выживу.
- Трибуналом тебя не напугать, - задумчиво изучая меня, сказал полковник.
- Не-а, - ухмыльнулся я. - По*уй.
- Да, генерал был прав, с тобой сложно будет. Свободен пока, дежурный устроит, где будешь проживать. Пока решу вопрос с тобой.
Молча козырнув, я покинул кабинет и прихватив вещмешок, что тут ожидал меня у стула, покинул с помощником дежурного здание штаба. Он занимал четыре здания, чтобы все службы вместить. Да в офицерском общежитии, где четыре койки, на одной меня и устроили.
***
- Задержанный Одинцов, на выход, - велел конвоир. - Руки за спину.
В этот раз задержали меня, да и прошедший уже трибунал, были вполне себе настоящие. И я даже особо не возражал против приговора, десять лет лагерей. Сейчас же посадили в машину, и в лагерь, чтобы дальше отправить по этапу. Знаете, пока тут в камере сидел, я понял почему себя так нагло и вызывающе веду. Хотя я считал, что отстаиваю свою честь и свободу. Амулеты. Да владение ими подняло моё самомнение и уверенность в себе. Вот и дошло до этого. Впрочем, я не был расстроен или огорчён и если бы всё повторилось, повёл бы себя также. Там ситуация так сложилась и прогибаться под кого-либо я не хотел ни тогда, ни сейчас. Что по случившемуся, то тот полковник из разведотделения сообщил командованию, точь в точь передал нашу беседу, и Член Военного Совета был разъярён, приказал заставить меня. Начальник Особого отдела не нашёл ничего умнее чем направить ко мне зама, подполковника, чтобы надавить. Тот за сутки, пока я отсыпался и обустраивался, нашёл нужную информацию и когда вызвали к особистам, при трёх офицерах, сюда и Член Военного Совета заглянул, любопытничал, начал меня шантажировать. Так и сказал, не будет работы, мой сын пострадает. Больше подполковник ничего сказать не успел, в моей руке появился «Вальтер» и грохнул выстрел. Тот зашатался, держась за грудь, откуда точками текла кровь, и упал, невольно прислонившись к стене, а я, подойдя, хладнокровно выстрелил тому в голову, забрызгав содержимым черепной коробки стену, после чего осмотрев шокированных свидетелей, поигрывая пистолетом, сказал:
- Никто не посмеет шантажировать меня сыном, с каждым будет как с этим ублю*ком.
Сопротивления я не оказал, положил пистолет на стол, и отошёл, разоружили меня бойцы комендантской роты, дальше после ареста трибунал. Уже на следующий день, и вот приговор. Звания и наград снова лишили. Погоны сорвали, а наград не нашли, как и документы на них. Ну я привычный. Ха, опять как стал капитаном, и трибунал, подозрительная тенденция. Удивило, что не вышку дали, я уже готовился на рывок уйти. Впрочем, и сидеть десять лет не собирался. Однако, тут был проведён финт ушами. Меня вот вывели из камеры и в машину, дальше полевой лагерь, тут были офицеры, попавшие под трибунал. Почти сотня набиралась. Многие, как и я, лагеря получили. Смертные приговоры, если кому и были, уже приведены в исполнение, так что тут те, у кого сроки. В общем, одиннадцатого ноября вечером нас выстроили и военюрист, при свете двух фонарей на столбах, зачитал постановление Генштаба, тем кто получили срок в десять лет и меньше, принудительно заменить лагеря, штрафбатом. Не я один зло сплюнул. Не порадовали. Хм, что-то больно вовремя этот приказ, подозрительно, я даже до своего Воркутлага не доехал. Направление у меня туда было. Решил, что свалю по пути, всё равно Горький не миновать, будем проезжать, сойду без разрешения, так сказать, сына на руки, и сваливаю. Пока не знаю куда, вокруг сражения и войны, но я английский хорошо знаю, определюсь.
- Вот скоты, как под руку, решение это, - сказал я соседу, бывшему майору, командиру гаубичного дивизиона, что потерял свой дивизион, ошибка чужая, но его сделали крайним, и пояснил. - Я собирался утечь, пока перевозят на Север.
- Странно это всё, - проговорил тот. - Тебя Герман вообще шлёпнуть должны были за убийство особиста. Десять лет - это ниже минимума, что ты должен получить.
- Вот и я думаю, что это всё неспроста.
- Сам где думал устроится?
- Не знаю, Казахстан, может в Китай уйду. Подальше от войны…
Строй обсуждал что сказал военюрист, нам дали на это время, но тут охрана пробежалась, и мы замолчали, вот и известили нас, что нашу группу направляют на пополнение одного из штрафбатов Второго Украинского фронта. Он как раз недавно из боя, понёс большие потери.
