подвешен на форточке, рвется, и пакет улетает вниз, в дворовые сугробы. При выборе этого варианта, ты возвращаешься обратно в тело Бин Саня с часовой задержкой, и продолжаешь своими советами и наставлениями направлять к достижению общей цели контролирующего тело Странника. Третий вариант. Веревка, за которую пакет подвешен на форточке, рвется, но пакет не улетает вниз, а, подхваченный порывом ветра, залетает в открытую на проветривание форточку комнаты этажом ниже. При выборе этого варианта, ты возвращаешься обратно в тело Бин Саня с двухчасовой задержкой, и продолжаешь своими советами и наставлениями направлять к достижению общей цели контролирующего тело Странника… Теперь выбор за тобой. У тебя ровно одна минута на размышления. По истечении которой, тебе нужно будет назвать номер выбранного варианта дальнейшего развития событий. В случае заминки с ответом, выбор за тебя будет сделан рандомно, а ты будешь оштрафован за нерасторопность на трехчасовую задержку возвращение в тело Бин Саня. А теперь думай. Минута на размышление начинает свой отсчет.
Первый вариант пленник отмел сразу. Несмотря на обещанное там мгновенное возвращение из окружающего унылого безмолвия обратно в гущу событий, в показанных ему воспоминаниях Бин Саня содержался очевидный намек на разоблачение полицейскими инспекторами нехитрой придумки ребят с вывешиванием опасного пакета на улицу. Если все оставить, как есть, то копы наверняка достанут из форточки пакет, и всю троицу тогда упекут за решетку. Возможно, квест Странника на этом окажется выполнен (он попадет вместо настоящего хозяина тела Бин Саня на допрос в полицейский участок), но недавное расплывчатое толкование квеста Контролером пошатнуло уверенность пленника в достаточности вышеозначенного условия для возвращения себе тела. Кроме того, пленник категорически был против ареста двойняшек Сы, к которым испытывал искреннюю привязанность.
Второй вариант подкупал всего часом задержки здесь. Но провалившийся в снег пакет, вместо троицы ребят, потом запросто могли отыскать во дворе те же полицейские инспектора. По обрывкам веревки на форточке и пакете дальше им совсем просто будет доказать причастность обитателей квартиры к улетевшему из окна пакету с дурман-травой. Часовая же задержка здесь не позволит пленнику немедленно донести до ребят так необходимые им в этот критический момент советы и наставления. Соответственно, вероятность загреметь за решетку у всех троих и при втором варианте развития событий оказывалась неоправданно высокой.
Третий же вариант, хоть и грозил самой долгой задержкой здесь, зато гарантировал: полную сохранность мешка с запретным содержимым до возвращения пленника обратно в тело Бин Саня, и не попадание дурман-травы в руки полиции. Откуда у пленника возникла такая уверенность? Да все просто. Аккурат под комнатой Ва Гоня (из форточки окна которого была опущена наружу веревка с пакетом) располагалась спальня Бин Саня, где обязан был оказаться, при выборе третьего варианта дальнейшего развития событий, подхваченный порывом ветра злосчастный пакет…
— Время! — прервал чехарду мыслей пленника голос Контролера.
— Третий, — тут откликнулся пленник.
— Принимается, — пленнику показалось, что в обычно равнодушном голосе невидимки сейчас мелькнула плохо скрытая насмешка. Но уточнить что-либо у Контролера он уже не смог, потому что его слова снова превратились в неразборчивый шелест.
Потянулись бесконечно-долгие минуты томительного ожидания…
Запустив через домофон в свой подъезд примчавшийся по ее телефонному заявлению наряд инспекторов, Шни Ла припала к дверному глазку и, злорадно потирая руки, наблюдала, как блюстители правопорядка, пройдя мимо ее квартиры, направились выше, разбираться с буянами-квартирантами на пятом этаже.
Вскоре с верхней площадки донесся требовательный стук в дверь. Видимо студенты, срисовав в глазок полицейский наряд, испугались заслуженного наказания и решили затаиться, будто в квартире никого нет. Решительно настроенная: как следует проучить зарвавшихся квартирантов, женщина захотела подбодрить блюстителей правопорядка личным присутствием и бросилась переодеваться (не выходить же в домашнем халате к полицейским инспекторам). Но, пока выуживала из волос бигуди и натягивала джинсы с толстовкой, полицейским самостоятельно удалось достучаться до зашкерившихся хозяев, и, когда вернувшаяся в прихожую Шни Ла решительно распахнула свою дверь, наверху капитулировавшая-таки несколькими секундами ранее под напором стражей правопорядка деревянная преграда громким хлопком за спинами переступивших порог полицейских известила женщину, что она, увы, со своей поддержкой безнадежно уже опоздала.
Возникший нечаянно из-за распахнутой наружной двери сквозняк, рванул до упора оставленную чуть приоткрытой (на проветривание) форточку в комнате сына, и, испугавшись последовавшего оттуда стеклянного звона, Шни Ла поспешно захлопнула источник сквозняка.
Заскочив в спальню Бин Саня, женщина облегченно перевела дух. Форточка без единой трещины пережила хлесткий контакт со стеной. Дабы не искушать проведение на повторный отскок форточки из-за случайного сквозняка, Шни Ла решила ее закрыть. Но по дороге к окну вдруг чуть не грохнулась, ступив босой ногой на какой-то перевязанный скотчем пакет.
Подобрав с пола объемную увесистую находку, Шни Ла легко на ощупь определила содержимое пакета. Похоже, ее несносный сын-экспериментатор решил замутить очередной свой никчемный бизнес-проект, с выращиванием какой-то жутко востребованной обществом растительной культуры.
Бин Сань уже затевал такие неоднократно, выращивая в гараже: то ромашку, то подорожник, то мать-и-мачеху (в этом перечне присутствовало еще с полдюжины лекарственных растений, названий которых его равнодушная к ботанике мать уже благополучно забыла). Потом горе-фермер притаскивал высушенный урожай домой, фасовал по бумажным пакетикам и разносил по районным аптекам. Где его лекарственную травку, разумеется, с удовольствием принимали. Однако платили за нее сущие медяки. Объясняя тем, что товар, дескать, его не сертифицирован, и принимая лекарство у никому не известного студента-биолога аптекари сильно рискуют нарваться на крупные неприятности, в случае проверки их заведений соответствующими органами. В общем облапошивали простака Бин Саня торгаши, наживаясь на стараниях бессребреника, и выкупая лекарственные травы отменного качества у сына фактически по бросовой цене. Вырученных от продажи конечного продукта средств сыну не хватало даже, чтобы покрыть свои расходы на семена, землю, удобрения и упаковку конечной продукции, не говоря уж о немалых дополнительных тратах на дорожающее с каждым годом электричество и воду.
Но до недавнего времени Шни Ла закрывала глаза на эти, по сути, безобидные чудачества сына и подкидывала даже сотню-другую юаней в месяц на его эксперименты. В конце концов, как будущему выпускнику биологического факультета, опыт грамотного выращивания различных сельхозкультур Бин Саню безусловно пойдет в зачет, и наверняка пригодится при устройстве на работу. Однако, случившееся в сентябре бедствие внутриквартирного масштаба, когда в очередной партии сухой лекарственной ромашки, притараненной сыном домой из гаража, оказались вдруг какие-то мелкие летучие паразиты, которые за считанные минуты распространились по всей квартире, и для избавления от которых в срочно порядке пришлось вызывать на дом службу дезинсекции.
А потом мало того, что пришлось пару дней, как бездомным бомжам, с сыном ютиться в дешевом мотеле и еще всю следующую неделю, по возвращении домой, вдвоем оттирать стены, пол и даже потолок от засохших разводов после химических реактивов (мебель, к счастью, распыляющие отраву специалисты надежно спрятали под пленочными чехлами), в довершении всех бед целый месяц потом Шни Ла пришлось восстанавливать нормальные отношения с соседями, не на шутку встревоженными появлением в жилище семьи Ду паразитов и опасающимися распространения недобитого дезинсекцией гнуса по всему подъезду.
После того крайне неприятного происшествия Шни Ла строго-настрого наказала сыну, чтоб никакой больше выращенный в гараже растительности никогда не было в их квартире. Бин Сань пообещал матери… Но, вот, мать держит в руках материальное доказательство того, что сын не сдержал данного ей слова. Выдержки фанату практической биологии хватило всего на несколько месяцев.
— Вот паршивец! — от переизбытка эмоций вслух стала выговаривать окружающим стенам Шни Ла. — И за что мне такое наказание⁈ У всех дети, как дети. В его возрасте только о девочках думают. А этот же обормот!.. Ну я тебя, Бин Сань, проучу! — Позабыв про так и не запертую форточку, она развернулась и решительно зашагала на кухню.
Пакет с травой, не распечатывая (не дай бог опять мошкара какая оттуда полезет!), прям таким, как был, перемотанным скотчем и с обрывком белой капроновой нитки на боку, женщина запихнула в мусорный мешок. Отчего последний сразу так переполнился, что ей с трудом даже удалось затянуть его горловину.
— Будет тебе урок, сынок. Сам же урожай свой на мусорку и снесешь, — под
