к шатру, и я последовал за ним. Кира идти не спешила, освобождала лошадей от уздечек, стреноживала ноги, гладила по шее.
Подойдя к солярной печи, я наклонился и прочитал на внешней стороне мелкую надпись: “Сделано в Республике Росс”.
Ничего удивительного. Не сами же дикие дотракийцы соорудили этот гаджет! За всеми мало-мальски сложными техническими штуками в этом мире стоит загадочная Республика Росс. Ну, или один чокнутый ученый с манией величия.
Из шатра выглянул мальчишка лет восьми и тут же пропал. Спустя пару секунд вышли две молодые женщины в просторных, скрывающих фигуры, сарафанах. Одна – смуглая азиатка с детским личиком и миндалевидными глазами. Другая – блондинка-европейка со светлыми, почти незаметными, бровями. Обе без признаков макияжа и без татух. Женщины глянули на нас исподлобья и дружно опустили глаза. Пацан выглядывал между ними, но не высовывался.
– Это твои наложницы, – сообщил Викентий, хотя я и так это понял.
Я перехватил взгляд азиатки, брошенный на кривой клинок Гришана, заткнутый за мой пояс. Викентий сказал что-то женщинам очень быстро на южном наречии. Что-то вроде: “Григорий закричинился, латере с йиим буде новий пано”.
Закричинился – это закручинился? Здесь так говорят, когда человек выбивает кинжалом себе мозг через глазницу?
Неважно. Главное, записывать на нейрочип все новые слова. Смысл разберем позже.
Если Викентий и поведал наложницам о смене хозяина, то реакция была более чем сдержанной. У азиатки дрогнули брови, а блондинка чуть вытянула губы – и только.
– Па́но! – хором, словно тренировались до этого, сказали они, обращаясь явно ко мне.
Я моргнул. В первый миг почудилось, что они назвали меня по фамилии – Панов. Но это было невозможно. Скорее всего слово значило “господин”.
А потом азиатка добавила, повернувшись к Викентию, но не поднимая глаз:
– Могу ас логос задавать?
– Задай, Азалия, – разрешил Викентий, добродушно глядя на нее с высоты своих двух метров.
– Ас мыслию, счо Григорий в ведовской ратьбе пал?
Я перевел взгляд с Азалии на блондинку и успел заметить, как она с интересом смотрит на меня. Поняв, что поймана с поличным, она снова опустила глазки, а уголок губ подняла. Она со мной уже кокетничает!
– Пал, – подтвердил Викентий без малейшей грусти. – Се была ратьба знатная и честная. Ви с Франсуа сами зрили. Допреж у йии Григорий был, латере – се новый ведун.
“Латере” – это “позже”, отметил я про себя, записывая лексику на СКН. От английского “later”, поди, происходит. Тут англицизмов видимо-невидимо. А “ви” – это вовсе не “вы”, как может показаться, а “we” – мы.
– Олесь, – представился я.
Мои новые наложницы синхронно поклонились. Хором повторили:
– Пано!
Я оглянулся на Киру – она поила лошадей у корыта с водой. На нас не смотрела, но что-то подсказывало, что за миг до того, как я обернулся, она прямо-таки сверлила нас взглядом. Хотя, возможно, это мои фантазии.
– Азалия, – назвалась азиатка. Это я уже знал.
– Катерина, – пролепетала блонди.
Няшками-милашками они притворялись профессионально. Я это чуял почти что без магии, и мне нравилось.
Наложницы снова заговорили хором:
– Благожелаем ви пану Олесю процветания и мощи ведовской и счоб с виим дюже полезно живился.
Тут я не совсем врубился и вопросительно глянул на Викентия. Тот пояснил:
– Так им положено говорить, наложницам-то. Желают тебе процветания, силы ведовской и чтобы с ними хорошо обращался.
– Я и не собирался их обижать! Гришан с ними плохо обращался, что ли?
Азалия и Катерина заметно вздрогнули при звуки имени Гришана. Или мастерски притворились, что испугались.
– Гришан когда не в духе был, громил все и всех подряд, – неохотно протянул Викентий.
Я откашлялся и обратился к наложницам, задействовав СКН с записанной лексикой:
– Ас с йиим жититься стану дюже полезно.
(“Я с вами обращаться буду очень хорошо”.)
Девушки заулыбались, но улыбки были немного дежурными, как у вышколенных официанток или администраторов гостиниц на ресепшене. Возможно, их тяжелый опыт подсказывал, что верить мужикам-Отщепенцам не стоит. Мне сразу захотелось доказать обратное, хотя я и не планировал задерживаться.
Викентий прервал поток моих размышлений:
– Сильно не балуй, не то на голову сядут. Если под бабские чары попадешь, ты больше не ведун. Ведун сам чары на всех насылает, а не под чарами живет. Потому у нас Отщепенец с Отщепенкой семьи не строит, как среди других племен. На сене помиловаться – это одно дело. А чтоб семья... Нет. А с наложницами или наложниками дело другое. Они как лошади – любим их, но и упряжь не снимаем, не то задуреют. Понял, бро?
– Понял, – машинально сказал я, пораженный внезапной лекцией по психологии рабовладения.
“А если я вот сейчас послушаюсь тебя, Викентий, то тогда я тоже не ведун?” – вертелось на языке, но я сдержался. Бро дает добрый совет другому бро, тут послушать не впадлу.
Я снова обернулся на Киру. Огнепоклонница закончила возиться с лошадьми и смотрела, поднеся ладонь козырьком ко лбу, вдаль, на речной простор, где качались лодки рыбаков.
– Со мной еще... моя спутница, Кира.
Девки ее срисовали, еще когда я оглядывался в первый раз. Никаких эмоций не показали, но я уловил неприязнь. Блин, мне теперь в этом балагане жить? Надо в срочном порядке избавляться от непрошенного сераля.
– Твоя наложница Кира будет жить в другой хате, – встрял Викентий. – Вместе с Азалией и Катериной.
И тыкнул пальцем на “пристройку” к основному шатру. Я мысленно сделал “фэйпалм”. Если я хоть заикнусь Кире об этом, то к утру тут будет три трупа. Четыре, если Викентий попадется по руку. И никакая волшба не поможет.
– У нее свой шатер есть, – равнодушно сказал я.
Викентий заржал, откинув голову назад, отчего стал похож на антропоморфного рыжего коня еще сильнее, чем прежде, хотя куда уж дальше.
– Да пусть хоть в твоем гарбовозе живет! Ты сам решаешь, бро.
“Гарбовозе”? Это от слова “garbage” – “мусор”? И как дикий степняк узнал, что это мусоровоз, а не что-то иное? Определенно Отщепенцы имеют сношения с Республикой Росс!
Отщепенец, видимо, устав со мной нянчится, похлопал меня по плечу, сказал:
– Сегодня отдыхай. Завтра перед Советом представишься.
И ушел широким шагом.
***
Я отодвинул занавеску и вошел в темный шатер не без опаски. Азалия и Катерина шмыгнули следом и засуетились, накрывая на круглый стол с короткими ножками, за
